— Хорошо, ты такой герой, спасаешь всех жертвуя собой, а п-почему и для чего? Ты ведёшь себя как жертва, чтобы они не осуждали тебя. Ты делаешь из себя героя, ч-чтобы о тебе хорошо думали. Ты взял на себя роль игрока, хоть и не являешься им, для того, чтобы привлечь к себе внимание и не остаться в одиночестве. А п-почему? Не потому, что ты хочешь помочь другим по доброте душевной или с целью получения выгоды для себя, с-совсем нет. Я права?

Я молчал, стараясь не слушать её. Какой толк слушать то, что и сам знаешь? В чём смысл выслушивать то, что сам так долго отрицал и пытался забыть, скрыть, будто этого и не существовало? Я просто хочу, чтобы она уже заткнулась. Моя душа становится всё тяжелее и горячее с каждой секундой. Конечно, выглядит она уже, мягко говоря, ужасно, но ощущения намного хуже. Мне огромных сил даётся выдавливать из неё остатки позитивных чувств, которые я уже почти не ощущаю.

— Если не разбирать по отдельности эти маски, к-каждая из которых хранит за собой ещё одну, то можно заключить вполне обоснованный вывод: ты — эгоист. Ты хочешь умереть, хочешь оборвать свою жизнь и для этого лезешь в самое пекло, где можешь пострадать, представляешь из себя героя, чтобы не п-получить осуждения за эгоизм и иметь после смерти людей, которые будут положительно отзываться о тебе, а ещё ты повесил на себя ярлык игрока, чтобы в-возвысить себя в их глазах. — Заключила она, совсем неприятное решение. Для себя ли? Я то уже свыкся со всем. — И возникает очень странное противоречие: ты и эгоист, и жертва. Как же б-быть здесь? По логике вещей ты делаешь всё для себя, а получается, что ещё и д-других спасаешь. Как же так?

— Понятия не имею. — Ответил я настолько равнодушно, насколько смог. Сил говорить через улыбку не хватало, а если этим увлечься, то можно и пожалеть. Лучше так.

— Тогда с-скажи мне, Дрим, ты ведь запудрил себе и всем мозг этим планом лишь потому, что не можешь сам наложить на себя руки? Что тебя останавливает? Твой брат, д-друзья, собственная слабость?

— Вера… — Тихо пробормотал я, из-за слабости и боли. Хех, никогда бы не подумал, что так погружаюсь в эту странную вещицу духовного мира.

— Что?

— Вера. Моя вера. — Повторил я, с неприязнью взглянув на неё. Давай ты меня обратно в камеру кинешь, а? У меня нет ни желания, ни сил с тобой говорить. А выдавливать из себя улыбку и тратить эти дорогие эмоции, я не рискну.

— Ты не похож на в-верующего. — Произнесла она, спустя пару секунд молчания. Вероятно пыталась понять, что это не шутка. — Но если и так, то скажи: самоубийство — это грех, так ведь? Но насколько я п-помню в какой-то заповеди есть и не лги. — Я кивнул. Что-то похожее там было, но я не уверен в какой форме оно было записано. — Если так, то ты не думаешь, что уже согрешил кучу раз, придумав все эти маски? Ты с-считаешь, что умрёшь от чужой руки чистым и без греха? Спешу тебя огорчить, но здесь все грешны, нет чистых, особенно с-среди нас.

Согрешил кучу раз? Создаётся впечатление, будто она знает меня лучше, чем я сам. Так вообще бывает? Всё, что я хотел сделать, всё, что мне нужно было, — это не имеет больше значения? Потому что я грешник? Тогда какой смысл во всём этом?

— Я считаю, что наш мир — это испытание, которое есть у каждого из нас. Какое бы оно ни было сложным, но мы все должны пройти его, чтобы доказать самим себе чего мы стоим. — Решил поделиться я, своим взглядом на мир. Терять мне нечего, а если и умру, то пользы не принесу, как и вреда не причиню. — Своё испытание, как ты поняла, я пройти не смог, а потому и сдался, признав поражение как личность, так и одна из душ. А так как это не норма для мира, также как и самоубийство, то это считается девиантным поведением, которое тоже не норма. К сожалению, у меня нет сил ни пройти испытание, ни стать девиантом, покончив с собой, так что я просто существую. Я просто никто или пустая душа, существующая без цели в этом мире.

— Если и так, н-неужели ты готов отдать всё, чтобы освободиться из этого мира?

— Возможно. — Я даже ответил не задумываясь.

— А как же твой брат? Ты о н-нём совсем не подумал?

Оу, верно… Я же не один в этом мире, какой дурачок.

Найтмер, братик мне очень дорог. Это самое близкое мне существо, не считая родителей, хотя что с теми? Живы они ещё и сможем ли мы вновь увидеться, когда это всё кончится? Мой брат всегда оберегал меня, защищал, был моей опорой в беде и в радости. Может его характер весьма странный и бессвязный, порой и противоречивый, но он всегда был добр ко мне. Он всегда был тем, кто давал мне надежду и шанс, пускай он и видит мир таким, какой он есть, но всегда твердил мне о том, что даже чудо вполне способно случиться, если верить. Так что я не могу уйти и бросить его из-за своих эгоистичных желаний.

Кросси? Он стал таким же родным для меня, как и брат. С ним я хочу построить свою жизнь и прожить её полностью, без сожалений. Я не могу с ним так подло поступить. Как и со своими друзьями. Они нуждаются во мне-Нет, я нуждаюсь в них, просто всегда отрицал такую очевидность.

Если я сделаю то, что всегда хотел, то навсегда обрету покой, если он существует, разумеется. Но какой ценой? Болью своих ближних? Угасшей надеждой в их душах? Может я и слабый, может эгоист, но… До меня только сейчас дошло, что я просто не готов оставить их. Я… Я хочу жить! Я не хочу умирать, не хочу уходить от них, никогда не хотел. Быть может… Есть возможность пересмотреть свои мечты?..

Я не стал отвечать на заданный вопрос, так как уже не видел смысла врать себе и другим, как и честно признавать врагам свои ошибки. Просто вздохнув, я опустил голову и задумался лишь о том, что же будет со мной дальше. Душа всё больше тускнела, да и чёрных пятен стало больше. Кто знает, смогу ли я пережить этот опыт или же так и умру? Напрасно умру? Всё, что мне сейчас под силам, это пытаться сохранить остатки позитивных эмоций, хоть что-то. Аура уже в ужасном состоянии, но на большее я не способен. Надеюсь, на ребят это не сильно повлияет.

Из раздумий меня вывел голос доктора Альфис, которая приказала двум монстрам освободить меня, развязав верёвки и сняв цепи. После этого они взяли меня за локти и собирались увести, но они не вырубили меня, это очень важно, полагаю, как она задала мне вопрос, на который я до сих пор не могу ответить:

—«Если твоей первоначальной целью являлось искупления грехов, путём смерти чужими руками, то что ты будешь делать теперь, раз знаешь, что не хочешь умирать и никогда не хотел?»

***

Какова же моя цель теперь?

Мы вышли из небольшой лабораторной комнаты, находившейся на верхних этажах, и поехали вниз, на первый. Куда же ещё могли мы поехать?

Братик… Я ведь столько врал тебе, столько боли причинял своим молчанием, даже не сосчитать. Кросси… Вранья ты получил намного меньше, но всё же я поступил очень ужасно. Да и друзей своих подавно друзьями не считал, что уж тут врать.

Остаётся лишь вопрос: что делать сейчас? Если я найду в себе силы, то обязательно всем расскажу о том, что скрывал, но… Цель. Какая она теперь у меня? Как мне её найти?

С этими вопросами я вскоре приехал на нижний этаж, где меня проводили до двери камеры, гостеприимно открыли её, пнули меня туда, и зашли следом.

Найтмер, при виде меня, сразу оживился, я даже смог увидеть трещину на его черепе от удара. Но как только наши глаза встретились, то я тут же отвёл взгляд. Чувствую себя виноватым во всём, даже смотреть на него не могу.

— Дрим, ты как? В порядке? Они тебе ничего не сделали? — Он с таким беспокойством смотрел на меня и произносил эти слова, что меня пробрало до мурашек. Настолько сильно я в упор не замечал его волнения и всегда относился к этому, как к пустой вещи.

Не отвечая ему, я выжидал, пока цепь на моей руке вновь прикуёт меня к стенке, что вскоре и случилось. Монстры ушли, хлопнув дверью, Найт достал кирпич из стены, и я смог услышать за ней звуки радости от Инка. Хотя может быть это всего лишь рвота.

По-видимому, Найт уже почувствовал мою ауру, по этой причине он так резко замолк и не мог ничего сказать, да и Инк ничего не произносит. Как я вас понимаю, ребята, я сам не знаю, что делать и что хочу услышать сейчас от вас.