— Обещай, что глаз с него не спустишь. Я не хотел впутывать тебя в это, но мне некого просить. Ведь… Кто знает, может я больше не увижусь с ним.

— Обещаю.

Спасибо, Эррор. Я не хотел тебя вмешивать, но так вышло.

— «Прости…» — я сказал это тихо, чтобы он не услышал.

Я ушёл. Теперь же моя душа спокойна, можно идти домой. Инки в надёжных руках.

End POV Reaper

***

Эррор остался вместе с художником. Он пошёл на кухню и принялся готовить тому завтрак.

В прошлый раз его вырвало, когда он ел макароны. Если долгое время не есть, то от еды будет тошнить. Так что теперь Глючный приготовит ему что-то более легкое. Например, омлет. Это и сытно, но в то же время не тяжело.

Вот, всё готово. Осталось сделать его фирменное какао, которым он, не сильно хотел делиться. Но что поделать, творцу оно нужнее. Тем более, у нашего Эррора есть деньги, которые ему дали на работе.

А теперь точно всё готово. Душистое какао так и ждёт, чтобы его выпили. А мягкий и лёгкий омлет так и просит, чтобы его съели. Но Глюк этого делать не станет.

Вместо этого он сидит на своей кровати и кушает зефир, что купил сегодня. А так же ждёт пробуждения Инка.

По правде говоря, он переживает. Не так чтобы сильно, но волнуется. Именно поэтому он так ждёт его пробуждения.

***

POV Ink

— Мама? Папа? Прошу, ответьте. Не оставляйте меня. Не умирайте.

Я сидел над их телами. Почему? Почему их забрали у меня? Что они им сделали?

Это твоя вина.

Ты их убил.

Всё из-за тебя.

— Нет! Это не моя вина!

Убийца.

Ты убил.

На твоих руках.

— Хватит! Заткнитесь! Я просто ребенок! Я не мог… Не моя вина…

Твоя вина.

Вина.

Вина.

— Нет! Хватит! Не надо. Заткнитесь. Замолчите.

Виновен.

Страдай.

Ты заслужил.

Только твоя вина.

Умри.

Сдохни.

Если бы не ты, они остались в живых.

Я сжался в клубок и заплакал. Только не снова, я в том же кошмаре. Когда это кончится?

—Инк. Проснись. Это сон.

Этот голос. Почему он так знаком? Но это правильно. Нужно проснуться. Я смогу. Я хочу уйти отсюда.

End POV Ink

***

Он проснулся. В страхе, со слезами, но проснулся. Сколько уже? Который раз он просыпается от этих кошмаров? Они буквально составляют половину его жизни.

Хоть они и привычны для него, это всё ещё страшно. Эти голоса, чувство вины, смерть родителей. Ему тяжело жить с этим.

Что это за чувства? Одиночество заняло всю жизнь. Вина пожирает день ото дня. Ненависть к себе обращается на всех, кто рядом.

Но он сам это выбрал. Выбрал одиночество. Выбрал такое отношение к другим. Почему?

Всё просто. Он не хочет, чтобы из-за него ещё кто-то умер. Чернильный винит себя в смерти родителей, поэтому он не впускает никого в свою жизнь. По этой причине он так относится к окружающим. Ему это не нравится, это причиняет боль. Но всё равно он продолжает. Он пытается обезопасить других от себя, считая, что рядом с ним все умирают.

Рипер единственный, кого бы Инк не хотел потерять. Он решил, пусть лучше Рипер будет ненавидеть его, чем пострадает от того, что будет рядом. Но тот наоборот, стремится помочь, из-за чего пробуждает ненависть Инка к себе.

— Инк? Как ты?

Его размышления прервал голос. Тот самый, что вытащил его из сна. Эррор?

Всё верно. Чернокостный сидел на кровати Инка и внимательно рассматривал его. Он волновался. Боялся, что тот не проснется.

— Э-эррор?

Его голос дрожал. Слёзы вновь пошли быстрым потоком из его глазниц. Этот сон… Он до сих пор пугал.

— Всё в порядке. Это был лишь сон. Иди сюда.

Он протянул руки к художнику и обнял его. Обнял нежно, но крепко, словно говоря, что он тут, рядом. Его объятья были теплыми, и заставили Инка вспомнить детство. Из-за этого он снова заплакал и позволил себе обнять Эррора.

— Прости. Прости. Прости.

Он начал извиняться, сам не зная за что. Чернильный лишь хотел, чтобы его простили. Не хотел быть в одиночестве.

— Тебе не за что извиняться.

Глюк отпустил Инка. Но тот всё ещё обнимал его. Поэтому он хотел вновь его обнять, но Инк понял, что делал и сам отпустил своего спасителя.

Они немного посидели в тишине, прежде чем один из них что-то сказал.

— Так… Как ты?

Это был Эррор. Его волновало состояние художника.

— А что ты имеешь ввиду?

Инк совершенно не понимал, о чём говорил Эррор.

— Ну, тебя сутки не было. Всё что я знаю, что позавчера ты убежал, после того случая с машиной. И спустя сутки я нашёл тебя в парке и принёс сюда. Не знаю, где ты был целые сутки. Вспомнишь?

Целые сутки? Инк был в ступоре. Конечно, он провёл бессонную ночь на кладбище, только и делал, что плакал. Но а дальше всё, как в тумане. Он не помнил, как оказался здесь. Видимо, его память играет с ним в игры.

— Который час? — спросил Инк.

— Час ночи. Сегодня пятница.

— А как же работа? — Инка не устраивала перспектива быть уволенным.

— Вчера главный нас собрал, и раздал зарплату. Твоя здесь, — он указал на тумбочку, рядом с кроватью художника, — Потом сказал, что ему нужно уехать на несколько дней. Так что до понедельника у нас отдых.

Теперь Инк немного успокоился. Хоть не уволят.

— Голоден? Хотя и так понятно, что да.

— Голоден, — сказал художник.

— Тогда пошли на кухню. Я приготовил тебе поесть.

Эррор встал с кровати и протянул руку для Инка. Но тот не принял. Сам справится.

Сейчас Чернильный сидит на кровати. Ноги уже на полу, осталось лишь подняться. Но руки дрожат, руки не могут поднять тело.

— Помочь?

— Пожалуйста… — лишь тихо произнёс художник, понимая всю суть своей беспомощности.

Глючный подошёл к Инку, перекинул его руку на свою шею, а сам придерживал его талию.

Так они смогли дойти до кухни. Инк не падал, хотя мог. Эррор бы не позволил ему упасть.

Теперь же Инк сидит за столом, наслаждаясь омлетом и какао. Холодным. Глюк хотел немного подогреть, но Чернильный был слишком упрям.

Ему правда понравилась стряпня Глюка. Он впервые за долгое время ест то, что приготовлено другими. И опять же это навевает воспоминания из детства.

— Это вкусно.

— Ну а то. Ты думал, я готовлю хуже тебя? — Глючный явно был недоволен таким словам.

— А откуда знаешь, что я хорошо готовлю?

Инк заинтригован.

— Когда ты обнимался с белым троном, я решил попробовать твою еду. Было бы глупо, если бы ты сам себя отравил.

— И ты, не зная того, из-за чего я блевал, всё равно съел?

— Ага.

Подобное Инка озадачило. Он не понимал, почему Эррор так старается для него. Они ведь чужие друг другу. Так почему?

— Почему ты делаешь это? Я ведь плохо отношусь к тебе.

Художник хотел получить ответы. Жаждал их.

— Всё просто. Актёр из тебя никудышный. Я сразу понял, что твоя злоба — лишь маска. Не знаю, почему ты так относишься к окружающим, но зная теперь, что ты не такой плохой, каким показываешь себя, я хочу помочь.

Чернильный был в недоумении. Он 10 лет скрывал себя настоящего, а Эррор просто взял и раскрыл все карты. Что ему теперь делать?

— Хочу узнать твои причины. Почему ты так ненавидишь себя, что направляешь эту ненависть на других?

Но он не хотел отвечать. Он не хотел раскрывать себя окончательно. Что делать?

— Нет. Не скажу.

— Ладно. Поговорим утром. Пошли спать. Тебе это нужнее, чем мне.

Они убрались на кухне и пошли по своим кроватям. Оба не могли заснуть.

Чернильного что-то терзало. Что-то обгладывало кости. Но что за чувство? Он не знал.

На протяжении всех суток, что он провёл в слезах на кладбище, его глаза выражали лишь одно: голубая капля и синие волны. Грусть и страх. А в его случае боль и отчаяние.

Но сейчас они менялись и никак не могли определиться. Все цвета, все формы, что есть. Но ничего подходящего.

— Прости…

Художник сказал это шёпотом надеясь, что его не услышат. Лишь после этого он смог заснуть.