АННА. Лидочка, я здесь… Здравствуйте, Игорь Иванович. (Демонстративно кланяется ему.)
Игорёк привстаёт и тоже кланяется.
ИГОРЁК. Здравствуйте, Анна Семёновна.
ЛИДИЯ. Господи, какие церемонии. (Анне.) Чего ты кланяешься как царю-батюшке. Он теперь муж твой.
АННА. Что ты, Лидочка, я уж стара замуж-то.
ЛИДИЯ. Не знаю, может, ты в книгу рекордов Гиннеса хочешь? Ну-ка, давай неси паспорт свой.
Баба Анна уходит к себе в комнатку.
Вот ведь удумала чего. И, главное, втихаря всё.
СВЕТА. Мам, она мне сейчас сама всё рассказала.
ЛИДИЯ. Что замуж вышла?
СВЕТА. Говорит, он только руку предлагал.
ЛИДИЯ. Сейчас посмотрим. Анна, чего копаешься! У тебя паспорт в сейфе, что ли?
АННА. Иду, Лида, иду.
Баба Анна семенит на кухню, раскачиваясь из стороны в сторону. Несмело протягивает паспорт своей дочери.
ЛИДИЯ (листая паспорт). Ну смотри, Анна. Если соврала, то я вас обоих – юных возлюбленных – тут закопаю… Чистый паспорт-то… (Показывает дочери развёрнутый паспорт.) Что же это вы, Игорь Иванович, всех в заблуждение вводите?
ИГОРЁК (невинно хлопая глазами). Это не заблуждение. Я считаю Анну Семёновну своей небесной женой.
ЛИДИЯ. Батюшки! (Сдерживая желчную улыбку.) Светка, это что ещё за крендибоберы? (Игорьку.) С небес, что ли, свалилась?
СВЕТА. Это он образно так выразился.
ИГОРЁК. Нет. Я всё правильно сказал. Анна Семёновна мне дана небесами. Она, конечно, очень скромный человек – я вижу, как её все обижают. И вы обижаете. Но она всегда всем прощает.
ЛИДИЯ. Так, понятно… Анна, паспорт ты больше не увидишь. А то, не дай бог, этот божеский человек тебе совсем мозги набекрень свернёт. И даже не вздумай у меня в комнате рыться!.. (Трясёт паспортом у Анны перед носом.) Я его своей старой знакомой отдам.
АННА. Горбоносовой?
ЛИДИЯ. Нет, не Горбоносовой. Ты её близко не знаешь.
ИГОРЁК. Лидия Васильевна…
ЛИДИЯ. Петровна я.
ИГОРЁК. Лидия Петровна, то что вы делаете… это дискриминация личности. Даже нарушение закона. Верните, пожалуйста, паспорт Анне Семёновне.
ЛИДИЯ. Ой, какие умные слова.
Из залы раздаётся плач ребёнка. Света спешно уходит к ребёнку.
Ребёнок из-за вас проснулся. Давайте-ка, покиньте помещение.
ИГОРЁК. Я никуда не пойду, пока вы не пообещаете, что не будете обижать Анну Семёновну.
ЛИДИЯ. Щас! Ещё в собственной квартире я буду перед кем-то обещания раздавать. Анна, убирай своего мужика, пока я его не выкинула!
Анна стоит не шелохнувшись.
Ну, сама напросилась!.. (Подходит вплотную к Игорьку.) Повторяю для слабослышащих – убирайтесь отсюда вон!
Игорёк сидит не шелохнувшись.
Не понимаете словами? Хорошо, будем руками!..
Лидия Петровна хватает его за руки и тащит из-за стола. Игорёк упирается.
Грязь мне разносят!.. Бомжатник устроили!.. Сволочи!..
СВЕТА (из залы). Мам, чего там за возня у вас?
Баба Анна хватается за сцепленные руки и тащит в свою сторону.
АННА. Лидка, не трогай человека! Отцепись, говорю!
ЛИДИЯ. Ах ты, гнида старая – против дочери идёшь!
АННА. Отцепись, Лидка!..
В самый разгар битвы в квартиру заходит Юрка. Услышав возню, он влетает на кухню.
ЮРКА. Задолбал!..
Юрка хватает под мышки Игорька и практически выносит его вон из квартиры.
АННА (крича вслед). Юрка, оставь его!
ЛИДИЯ (крича вслед). Юра, выставляй его из подъезда! Гад, ещё упирается в чужой квартире!.. Так, Анна, можешь убираться к своему Игорьку в канализацию. Мне здесь зараза не нужна. Тут маленький ребёнок. У меня здесь ценные вещи. Всё! До свидания!
Анна проскальзывает к себе в комнатку ни говоря ни слова.
Светка, дверь этой гадине больше не открывать! Бабку Анну – в Дом престарелых. (Кричит в дверь комнатки.) Шизофреникам тут не место!
СВЕТА. Мам, Дашка только что уснула.
ЛИДИЯ. Дашка уснула. Хоть бы на шум выбежала, матери помогла. Если бы не Юрка, он бы может зарезал меня.
СВЕТА. Мам, хватит чушь городить.
ЛИДИЯ. Как же все вы надоели мне.
СВЕТА. Не бойся, Юрка уже договорился. Через неделю уедем.
ЛИДИЯ. Ну и валите! Вот – Бог, а вот – порог.
Дашка начинает хныкать.
СВЕТА. Мам, я тебя щас урою! (Подскакивает к матери.)
ЛИДИЯ. Урою – тюремщица! Наверное, была бы возможность, из дома бы выгнала.
СВЕТА. Да что же ты заткнуться не можешь! (Закрывает ей рот ладонью.)
ЛИДИЯ. Это родной матери так вот рот затыкать!.. Ах ты, вертихвостка! (Хватает дочь за руки и тянет в сторону.)
СВЕТА (стараясь вырвать руки и дёргая мать). Сама вертихвостка!.. Мне бабка Аня всё рассказала… перед Юркой тут голая плясала!.. Без мужика уже с ума сходишь, на любого готова броситься!
ЛИДИЯ. И ты этой холере поверила?! Это Анна твоему деду изменяла, а я всю жизнь прожила без любви и без внимания. Не жила, а мучилась.
СВЕТА. И всех измучила… Поэтому и отец от тебя сбежал.
ЛИДИЯ. Так я знала, что он меня не любит, Света. Но я жила с ним – только ради тебя!
СВЕТА. А надо было жить ради себя. Твои жертвы никому не нужны. Посмотри, ты ведь в чудовище превратилась.
ЛИДИЯ (задыхаясь от негодования). Это я-то чудовище!..Да я святая по сравнению с вами. Святая!
СВЕТА. Ты ё…тая вместе со своей матерью! Вы – святые уроды, вот вы кто! У-ро-ды!
ЛИДИЯ (отпуская руки дочери). Всё… Светка, я тебе таких слов не прощу… Хоть сейчас уходите.
СВЕТА. Ничего. Недельку потерпишь.
Лидия Петровна уходит к себе в комнату. Света идёт успокаивать Дашу. Из своей комнатки выходит бабка Анна в старомодном плаще, нарядном платке и с сумочкой. В прихожей она сталкивается с вошедшим Юркой.
ЮРКА. Баб Ань, ты куда? Как на свиданье нарядилась.
Анна прикладывает палец к губам и уходит.
Что за семейка. Дурдом на гастролях.
Прошла неделя. В квартире стало как-то пусто. Исчезли картины, кашпо, маленькие иконочки с холодильника и полок. Только одна абстрактная картина, изображающая «космические грёзы», висит на стене. Лидия Петровна и Света сидят в зале на диване. В прихожей стоят чемоданы и детская коляска с ребёнком.
СВЕТА. Мам, за Дашку не беспокойся. Корчевский надёжную няньку нашёл. И недорого.
ЛИДИЯ. Ваша семья: что хотите, то и творите. Ты мать всё равно не слушаешь. Ладно уж: если что не так, пиши сразу, помогу чем смогу. Может, приехать надо – на вахте вместо меня посидит кто-нибудь, чай, не пороховой завод. Юрка-то чё опять в театр, что ли?
