Из кухни вышел Влад и без лишних слов вручил Анне блокнот и ручку:

– Просто прими заказ. Разберешься со всем по ходу.

Анна сняла с плеча сумку и отдала её молодому бармену, тот подмигнул ей:

– Я помогу, не переживай!

Спустя пару часов в баре появился сам Константин Николаевич, он подошел к стойке и уселся напротив Влада, тот поставил перед ним бокал и налил директору коньяку.

– Уже работает? – посмотрел Константин в сторону Анны, крутящейся возле столиков.

– Вроде старается. Ты её что, пожалел?

– Сам не знаю. Разревелась, – директор постучал по стойке пальцем в знак того, чтобы бармен налил ему еще.

– Мягкосердечный ты все-таки, и общительный, – нарочито ласково проговорил Влад.

– Ну, скажем так: нынче от людей меньше воняет.

– Фу на тебя! Умеешь же романтику испортить!

Директор только усмехнулся в ответ и добавил:

– Да и есть у неё кое-что…

В бар зашел крупный мужчина в полицейской форме с погонами и прошел к самому дальнему угловому столику, Константин Николаевич недовольно покосился на него.

– Давай еще, – сказал он, выпив вторую порцию.

– Какой у неё долг? – спросил Влад, наливая.

– Тебе что за дело?

– Просто интересно.

– Большой.

– Разрешишь отсрочку?

– Зарплату её сразу мне отдашь.

– Чаевые не всегда дают…

– Знаю. Будут давать много – и их заберу.

– Да ладно тебе! Может, девчонке просто не повезло в жизни?

– Полгода не работает. Как думаешь, почему?

– Нет, есть тут какая-то запись…

Влад нахмурился, разглядывая её трудовую книжку – зрение его уже подводило. Константин выхватил трудовую, посмотрел и бросил обратно.

– Безответственная, – заключил он.

– Молодая еще, почти ребенок.

– Давно уже не ребенок! Пора бы и поумнеть.

К ним подошла Анна, она поставила на стол поднос, поправила фартук и сказала заискивающе, как только могла:

– Добрый вечер! Вы позволите мне отсрочку?

– А ты не уволишься завтра? – с усмешкой спросил директор.

– Нет.

– Не-ет, – передразнил он ее. – Зарплату он будет мне отдавать, – указал кредитор кивком на Влада, – а если вздумаешь уволиться, никаких поблажек по процентам не будет!

В один момент настроение можно испортить с прекрасного на отвратительное. На ласковый прием она и не надеялась, но бесцеремонность директора обижала и возвращала к тому факту, что хозяин бара работает в интересах кредитора. Условия были жесткие: в этом городе чаевые – скорее сенсация, чем обыденность, но следует быть благодарной хотя бы за это.

– Спасибо, – только и пролепетала она в ответ и оставила мужчин одних.

– Боже, как же трудно быть снисходительным! – съязвил Константин, закатив глаза.

– Тебе зачтется, – усмехнулся Влад.

– Шутки не смешные у тебя, – зыркнул тот на Влада, затем опять покосился на сидевшего в дальнем углу полицейского: – Мерзкий тип, но ничего не поделаешь, – и хлопнул бокалом по столу: – Мне хватит!

Константин Николаевич встал и отправился к столику, за которым сидел полицейский. Не протянув руки, он просто сел напротив и вопросительно уставился на него.

Анна взяла наполненный поднос и собралась идти к столикам, но Влад схватил её за руку:

– Больше ни о чем его не проси! Не испытывай судьбу!

Конечно, он хотел как лучше, но словно разворошил веткой осиное гнездо. «Наверное, Михайлов – опасный человек. Все верно: люди, занимающиеся подобной деятельностью, не живут в соответствии с буквой закона. У таких свои правила и своя власть. Сделает со мной что-то, если я не буду отдавать ему деньги?.. Это он с полковником полиции говорит?.. Полковник, точно полковник», – рассматривала Анна погоны, убирая соседний столик.

Константин Николаевич слегка насмешливо улыбался и спрашивал полицейского:

– И зачем мне это?

Девушка не хотела услышать лишнего и быстро ушла, а через несколько минут заметила, что обоих уже не было на месте.

В начале первого часа ночи Влад отпустил новую сотрудницу домой. Особой усталости Анна не чувствовала и, лежа в своей кровати, еще долго не могла уснуть.

Стрелки настенных часов отсчитывали секунды, и с каждой секундой надежду в сердце вытесняло смятение из головы. Анну беспокоило, что кредитор намерен регулярно приходить в бар и держать её под своим контролем. Он вызывал у неё боязнь – не конкретных действий или вещей, а боязнь саму по себе, как страх ребенка перед темнотой. Тем паче, что сегодняшнее добродушие Влада и остальных сотрудников может оказаться лишь ширмой, скрывающей истинное положение дел.

Свет уличных фонарей проникал в комнату и создавал причудливые узоры на потолке. Она рассматривала их, и постепенно они увели её от тревожных мыслей: «Эта тень похожа на лошадь. Забавная лошадь». Так она уснула. Это был хороший день.

Глава 3

Спустя пару недель Анна полностью освоилась на новом месте и лихо справлялась с работой официантки. Сотрудники бара оказались весьма приятными людьми. Парня, что помогал Владу за барной стойкой, звали Олег. Он был довольно беззаботным: приходил позже всех, уходил раньше, зато умел не только разлить и смешать спиртное, но и развлечь посетителей, перекидывая бутылки через плечо или наполняя стопки, выстроив из них пирамидку, иногда Олег ещё и пел. Наверное, процентов семьдесят девушек и женщин приходили сюда, чтобы полюбоваться молодым барменом. Анне тоже нравилось за ним наблюдать: во всем, что он делал, присутствовала особая театральность, словно он звезда мюзикла и играет роль. В баре царила теплая, добрая атмосфера – как если бы это была небольшая дружная семья. Семья состояла из пяти человек: Олег, повар Степан и его помощник Мишка, уборщица Зинаида Алексеевна, ну и сам глава семейства Влад – человек внимательный и отзывчивый, мягкий, бескорыстный, иногда, правда, смурной по каким-то лишь ему одному известным причинам.

За короткое время в этой семье Анна смогла с легкостью забыть о своих профессиональных амбициях.

Константин Николаевич приходил несколько раз и оставался с Владом наедине после закрытия.

– Ваш друг пришел! – кричал Олег, если Влада не было за стойкой при появлении директора.

– Они действительно друзья? – между прочим поинтересовалась Анна.

– Да. С чего бы ему еще сюда ходить?

Анна не верила в их дружбу – слишком уж они были разные. Но даже если они не друзья, сотрудники, вероятно, не состояли в курсе их дел.

Директор не говорил больше с Анной о деньгах и не угрожал, только однажды спросил, не тяжело ли ей работать по ночам. На что та смущенно помотала головой.

«Почему его это заботит?» – думала она.

Должница по-прежнему побаивалась своего кредитора: случись что – и полиция вряд ли встанет на защиту бедолаги вроде неё. «Из неблагополучной семьи» – это клеймо, тебя могут жалеть, но никто не считает, что ты имеешь право бороться за себя или своих близких. Ты просто должна склонять голову и радоваться любой помощи, и несомненно, построить в дальнейшем такую же неблагополучную семью. Именно так думают люди, и ты постоянно находишься под давлением этих мыслей и рано или поздно можешь сломаться.

Здесь некуда было спрятаться или убежать, это был не то чтобы очень маленький, но и не большой город. Люди в нем не знали друг друга, но делали вид, что знают, часто обращались друг к другу на «ты» и подходили слишком близко к собеседнику, даже когда заговаривали со случайным прохожим. Все это делало горожан зависимыми от чужого мнения, и, будучи подростком, Анна не могла сопротивляться установленным правилам игры. Когда она осталась одна с отцом, все пытались продемонстрировать ей сочувствие, а соседка по этажу ни с того ни с сего пробила для неё через знакомых своих знакомых место в медицинском колледже, не спросив мнения Анны или о её планах.

«Иди, отнеси туда документы, тебя возьмут», – Анна не осмелилась сказать, что способна сама сделать выбор и добиться чего-то не только этой доброй женщине, но и самой себе. Однако профессия медсестры ей совершенно не подходила. На практике в морге Анна испытала отвращение к человеческому телу и впоследствии выяснила, что прикасаться к живым столь же неприятно, как и к мертвым. С трудом получив диплом, она устроилась работать администратором в стоматологию за гроши, а потом одна из клиенток клиники переманила её в свою фирму. Начальницей она была хорошей и платила достойно, вдобавок обещала в будущем отправить Анну на курсы бухгалтеров, и Анна почувствовала себя наконец-то свободной, несмотря на сложные отношения с отцом. Теперь же, после всей череды неурядиц, приведших её в этот бар, она вдруг снова ощутила то самое чувство – словно вырвалась из плена.