Я проснулась среди ночи от внезапного приступа страха. Его холодные пальцы намертво вцепились в мою шею. Я не могла дышать. Вокруг царили гробовые звуки тишины и кромешная тьма. Я наугад била пальцами по прикроватной тумбе в поисках источника света, и, наконец, нащупала настольную лампу. Она тускло осветила чулан, в котором я находилась. Дыхание постепенно вернулось ко мне, и я облегченно вздохнула. Или обреченно…

Комната, в которой я проснулась, на самом деле не была чуланом. Она, скорее, походила на небольшое складское помещение, в которые обычно ставят ведра и швабры, либо на крошечную больничную палату. Даже потолок был настолько низко, что я едва не задевала его головой. Моя комнатка находилась прямо под крышей, поэтому он был наискосок, что добавляло ей особой ущербности.

Но сама комната казалась райским углом по сравнению с местом, которому она принадлежала… Местом, в котором я работаю последние три года, носящим отвратительное название – бордель. Знаю, что вы подумали обо мне. Но нет. Не то, чтобы я пыталась оправдаться, но у меня здесь была особая миссия. Я должна была добывать информацию. Моего босса мало интересовало, каким путём я сделаю это, главной моей задачей было то, чтобы клиент не понял, для чего я была к нему направлена. Но я – профессионал. И за все три года ни одному клиенту так и не посчастливилось оказаться со мной в одной постели.

Главный вопрос, на который я должна вам ответить, так это то, как я оказалась здесь. На этот скользкий путь я встала еще десять лет назад, едва только закончила школу. Не знаю, как это получилось, видимо, я связалась не с теми людьми. Попала не в ту компанию. Мне посоветовали заняться шпионажем, и это начало приносить хорошие деньги. И вместо института я выбрала криминал.

Какое-то время меня обучали всем тонкостям этой работы. Я изучала психологию людей, типы личности, различные вещества, позволяющие сделать человека более разговорчивым. Знала все про амитал-кофеиновое растормаживание. Неприятная процедура, но действенная. Люди, с которыми я работала в начале, часто использовали подобные методы получения информации. Они называли это «сывороткой правды». Но на самом деле это одна из самых жестких пыток над разумом и сознанием человека. После таких допросов люди часто теряли память и не помнили, что и кому они рассказали.

Мне было жаль многих из тех людей, но нужны были деньги. У меня был маленький ребенок, которого нужно было на что-то содержать. Его отец бросил нас вскоре после того, как ребенку едва исполнился месяц, и никак нам не помогал. Он тоже выбрал работу в криминале. Сказал, что не хочет впутывать нас туда, а выйти из дела не может. А мне мало что оставалось, кроме как просить о помощи у его же друзей. Тогда-то меня и пристроили в это дело. Сына пришлось оставить с родителями, так как работать приходилось днями и ночами. Как они сейчас, что с ними, нужна ли им помощь, я не знала.

У меня неплохо получалось добывать информацию из нужных людей. Если бы я знала, в какую грязь меня засосёт в итоге, отучилась бы лучше на воспитателя. Возилась бы с чужими детишками. Но я уже здесь, и пути выхода отсюда я пока не видела.

Ребята, владеющие борделем, принадлежали к местной мафиозной группировке. Около пяти лет назад я впервые столкнулась с ними. Точнее, они наняли меня. После двух выполненных мной заданий босс быстро смекнул, что я слишком ценный сотрудник, чтобы так просто меня отпустить. И вот у меня уже вырастали перед ними неоплатные долги. Естественно, никаких лишних денег я у них не брала, даже пыталась вернуть им все выплаченные мне авансы, но знаете, что? Ничего не вышло.

После каждого выполненного мной заказа один из доверенных лиц босса вызывал меня к себе. Мне говорили, будто бы клиент понял, для кого и зачем я добывала информацию. Иногда говорили, что добытая информация ложна. За подобные проколы работников ставили «на счетчик». Проще говоря, у человека появлялся некий долг, который нужно выплатить в определенное время. А за каждый день задержки накапливались проценты, которые часто превышали сам долг.

Как правило, такие долги нельзя было выплатить, но считалось, что их можно отработать. Подобным образом босс собрал вокруг себя некую «придворную свиту», выполнявшую любые его пожелания, не важно, насколько аморальными они будут. Со временем суммы моих долгов становились запредельными, и росли буквально в геометрической прогрессии. Спустя полгода работы на них я поняла, что из этих долгов не выбраться. Ведь они появлялись просто из ниоткуда. Позже я угодила в бордель.

У каждой девочки, которая работала здесь по назначению, были шикарные апартаменты. Ведь к ним приходили самые особенные клиенты, люди, буквально держащие в своих руках контроль над городом. Такая комната была и у меня, но она была лишь для отвода глаз. Клиенты должны были думать, что я обычная девочка, работающая в борделе. Но если вдруг один из них решал незаметно пробраться ко мне в комнату, он непременно должен был обнаружить пустую кровать. Это было моим единственным условием для работы здесь – никакого интима с клиентами. Да им этого и не требовалось.

В основном моя задача сводилась к тому, чтобы разговорить нужного клиента. Для этого у меня была специальная жидкость, по составу схожая с опиумом. Не такая действенная, как амитал, но не требовала внутривенных инъекций, и обладала похожими свойствами. В связи с тем, что эффект был более слабым, такие методы добывания информации не работали, если клиент знал о том, что его допрашивают. Но кто мог заподозрить в шпионаже обычную проститутку из борделя? Как правило, все клиенты легко и непринужденно выкладывали мне все, что мне требовалось узнать. Этот раствор я добавляла в виски или другой алкоголь, в зависимости от предпочтений клиента.

Далее – дело техники. Напоить клиента заранее подготовленным раствором, за милой и романтической, но ненавязчивой беседой я переходила к нужной теме. Узнав необходимое, я включала увлажнитель воздуха с добавлением хлороформа. Вдыхая его, клиент становился вялым и сонным. Далее меня подменяла другая девочка, похожая на меня, и обслуживала клиента обычным образом. В полумраке и под действием препаратов никто не замечал подмены. Это создавало некоторые дополнительные сложности, но я была категорична – сама я заниматься этим ни за что не стану. А они не хотели моего бунта.

Но даже несмотря на такое жесткое правило с моей стороны, это место вызывало у меня тошноту. Мне было искренне жаль девочек, работающих здесь. Ни одна из них не попала сюда по своей воле, и ни одна не могла выбраться просто так. Было лишь три пути. Первый – состариться. Так себе перспективка. На это ушли бы десятки лет, ведь бедных женщин держали здесь порой до самого климакса. А после идти было уже некуда. Ни семьи, ни работы, ни образования. Второй путь – стать «профнепригодной». И это был единственный сносный способ. Поэтому на что только не шли местные пленницы – ранили своё лицо ножом так, что оставались непоправимые шрамы, переставали принимать контрацептивы и рожали, сами не зная, от какого из ублюдков, от которых их тошнило, прыгали из окон, чтобы получить инвалидность… Ну и третий – умереть. Да, были и те, кто выбирал этот способ.

А меня не устраивал ни один из них. Я не зря была профессиональным шпионом. Все три года, что я находилась здесь, я строила план. Следуя ему, я смогла бы покинуть это место. Но пока никак не могла придумать, что делать дальше. Любые предположения заводили в тупик. Ведь я уже чертовски много знала. Они достали бы меня где угодно.

Я взглянула на часы – 04:21. Смена в борделе закончилась час назад. Тогда почему за стенами было столько шума? Я проверила под матрасом украденный мной у пьяного клиента АК 47 и весь свой запас боеприпасов – два патрона. Всё было на месте. Я накинула халат и вышла в коридор, где меня ждало неприятное зрелище. Двое ребят, работающих на босса, тащили под руки новую девочку. Та упиралась, кричала, кусалась, но делала этим только хуже.