— Куда летишь?

Пэтси забыла о кофе, увидев Криса с чемоданом. Застыв со стаканом, она смотрела на его улыбку — волшебную, как Рождество, — с открытым ртом.

— Только не говори, — сказал он, заметив ее изумление, — что вчера ты обманула меня и надеялась, что мы больше никогда не встретимся.

— Нет, наоборот… — Она растерянно села, продолжая смотреть на него. Сегодня впервые она поверила. Хоть это и настоящее безумие. Крис стоял напротив, улыбаясь просто и нежно, как обычно. — Мой рейс задержали. Может, я никуда не полечу.

— Хочешь, я тоже не полечу? — Он сел напротив и потянулся к ее кофе, погреть руку о стакан и ее пальцы. Она была с кофе, а он — с какао. От него пахло Рождеством. — Сходим на каток, в торговый центр, где-нибудь покушаем. Сегодня будет столько интересного. Хочешь, я останусь?

— Ради меня?

— Ради тебя. — Она молчала, поэтому он добавил: — У меня для тебя подарок. Просто прими его. Ты не обязана ничего дарить в ответ…

— Но у меня кое-что есть, — перебила она, только сейчас заметив, что она держит не стакан, а его руки. — Я испекла тебе печенье. То есть… Я не думала, что мы встретимся, но я надеялась, ведь это Рождество, понимаешь?

Комментарий к A Place Called Home (Чан)

Kim Richey – A Place Called Home

========== You’re a Wolf (Юнги) ==========

Тебе.

One

— В последнее время Юнги постоянно спрашивает у меня о тебе, Кэрри, — говорит подружка, хотя ее зовут даже не Кэрри. Раньше она ни с кем не общалась, и никто не знал, как ее зовут, поэтому ей просто дали прозвище — как у Кинга.

Они идут по лестнице с последнего урока, медленно тянутся в толпе к гардеробу. Толпа ржет и орет, и Кэрри это бесит, но она хочет быть спокойной.

Как он.

Ей нравится быть спокойной. Ей нравится дышать через нос и считать до десяти. Хотя ее бесит буквально все. Хотя ей хочется опрокинуть стул во время урока. И уйти, чтобы никогда не вернуться. Подружка, будто чувствуя, крепко держит ее под локоть.

— Кто? — Плохо слышно, потому что откуда-то слышится музыка на телефоне. Теперь на весь коридор играет рэп с ругательствами.

Сегодня Кэрри считает на немецком. Ей просто нужен смысл. Она просто не хочет очередной приступ агрессии на глазах у всех. Она просто должна справиться с собой.

— Наш одноклассник, — говорит подружка. — Ты просто не представляешь, насколько много у вас общего, и он со мной согласен.

— Откуда он столько знает обо мне?

Кэрри смотрит в ту сторону, где в компании друзей идет по другой лестнице Мин Юнги. Уже день, но он все еще лохматый и сонный, будто только что проснулся. В одном ухе наушник, а вторым он слушает — или пытается — своих друзей. Спрятав руки в карманах, шаркая, он идет мимо, а подружка кричит ей в ухо — в то, где нет наушника:

— Я рассказала. — Говорит, как ни в чем не бывало. — Вам просто нужно пообщаться по интересам.

В гардеробе все матерятся и толкаются, как после рок-концерта, спешат забрать свои куртки и выйти на улицу. Ничего не видно, не слышно и не понятно, но подружка продолжает:

— Я уже устала все это передавать тебе. Например, недавно он спрашивал, была ли ты на каком-то концерте и умеешь ли ты играть на гитаре. В следующий я просто дам ему твой телефон. Я не почтовый голубь, дорогая.

У Кэрри болит голова от прослушивания музыки целый день, от математики и от криков. Один наушник в качестве средства самозащиты от мира совсем не спасает от шума, но забыть наушники дома — хуже, чем забыть сумку и даже куртку. Даже на общем снимке класса Кэрри в наушниках.

А Юнги вообще там нет, потому что он ушел прямо перед приходом фотографа. С достоинством прошел мимо, ни с кем не попрощавшись. Проще сделать вид, что тебя никогда не было. Чтобы тебя никто не вспомнил. А если и вспомнит, ему никто не поверит. Потому что тебя нет на общем снимке класса.

У Кэрри болит голова, но она все равно говорит:

— Не преувеличивай. Мне нечего ему сказать.

Вместе с ее словами кто-то истерически визжит на лестнице, и ничего не слышно. Все смотрят в ту сторону, кто-то хохочет, а подружка говорит:

— Я знаю его с первого класса, и мне кажется, что вы соулмейты, дорогая. Будто две половины одного целого, понимаешь? Послушай, я это так не оставлю, пока ты… — Менять тему она не собирается.

Соулмейт — это когда вы думаете об одном и том же.

Two

Звонят в третий раз, поэтому Кэрри берет трубку. Лучшая подруга на том конце говорит:

— Ты где, дорогая? Все уже собрались, даже Юнги пришел. Мы ждем тебя.

— Юнги?.. Юнги тоже там?

Кэрри спешила — она не видела подругу несколько дней и хотела многое обсудить с ней. Но теперь она стоит посреди улицы и просто смотрит на дорогу. Думает, что делать.

— Я уже еду.

Нет ничего хорошего в том, чтобы быть интровертом. Услышав о том, что тебя ждет не только подруга, но и другие люди, невольно начинаешь придумывать пути отступления. А еще опять этот Мин Юнги. Она действительно издевается. Очень мило сделать это без предупреждения.

Проезжает уже третий автобус, и Кэрри думает, что можно поехать на следующем. Можно даже пойти пешком. Или можно вообще не приходить. Может, никто не заметит ее отсутствие. На самом деле, всем плевать. Дома у подружки не только Юнги, но и другие одноклассники. Еще через шесть автобусов телефон опять звонит. Там говорят недовольным голосом:

— Слушай, куда ты пропала? Юнги уже ушел. Где ты?

— Почти у тебя.

Кэрри на всякий случай пропускает еще три автобуса, а потом идет пешком. Она слишком хорошо знает людей.

— Где ты была? — спрашивает она с порога.

— А у меня были кое-какие дела.

— Полтора часа? Ты же сказала, что придешь. — Недовольно смотрит на Кэрри. Кажется, что-то подозревает. Но Кэрри тоже кое-что подозревает.

Кэрри пожимает плечами, а потом слишком небрежно кидает куртку в шкаф. Теперь чувствует себя спокойно — почти все ушли. И Юнги тоже.

Не то чтобы он ей не нравится. Просто никому не хочется, чтобы в один день кто-то показал пальцем на первого встречного и сказал — «вот твой соулмейт». Живи с этим. Наслаждайся. Выхода нет.

Соулмейт — это когда что-то постоянно напоминает тебе о нем.

Three

Ты сломя голову спешишь туда, где тебя все ненавидят, чтобы услышать:

— Почему опаздываете?

Кэрри легла спать в четыре часа утра, потому что она четыре часа разговаривала по телефону. В темноте, завернувшись в одеяло на полу возле розетки и вполголоса. Спал весь мир — не спала только она и Мин Юнги. Оказалось, что Мин Юнги знает все о ней, а она знает все о нем. Оказалось, Мин Юнги знает ее лучше, чем она знает себя. Оказалось, Мин Юнги давно проник в ее душу. Он уже был там.

Они не только разговаривали. Они еще и молчали. Молчали вместе.

Учитель стучит указкой по столу и кричит:

— Четвертый опоздавший сегодня! И половины класса даже нет! Где ваш классный руководитель?

Учитель считает опоздавших, и Кэрри считает тоже — на итальянском.

— А у него выходной. — Довольный ответ с первой парты — слишком счастливая с утра пораньше подружка машет и улыбается.

Пока учитель возмущается, а Кэрри стоит, в дверях появляется еще пара одноклассников. Он так долго кричит, что за дверью собирается целая толпа. Кэрри — во главе. Лучшая подруга беззвучно трясется от смеха, а откуда-то сзади слышится такой тихий, что почти хриплый, голос:

— Привет. — Мин Юнги, внимательно смотрит на Кэрри, будто приценивается к картине. У него красные глаза сонного человека.

Из коридора другой учитель спрашивает, почему учеников не пускают на урок, и на этом конфликт исчерпан.

Кэрри смотрит на серое небо вместо доски. Грубый учитель криком рассказывает экономику. Все предложения сливаются в одно — он не делает паузы. Класс сходит с ума — Кэрри с задней парты все видно. У всех на партах сумки, а сами ученики в куртках, словно они делают одолжение, просто приходя сюда. Учитель пытается провести перекличку, но ошибается в каждой фамилии. Кто-то матерится женским голосом, и учитель кричит, что сейчас же напишет на безобразный класс докладную. Настоящее безумие. Кэрри смотрит на серое небо и устало потирает виски.