Следовательно, до литеры "Б" доводились в обязательном порядке лишь массовые виды оружия (винтовки, пулеметы, автоматы, пушки малого и среднего калибра и т.п.), к которым военной приемкой предъявлялись исключительно высокие требования. В частности, она требовала стабильности качества, стандартности, высокой взаимозаменяемости изделий в целом и по всем узлам и деталям без исключения.

Не могу не отметить, что в военной приемке работали в высшей степени квалифицированные и объективные люди. Неподходящие работники в нее не допускались. А если они каким-то чудом и попадали сюда, то от них немедленно избавлялись.

Но что греха таить, не всегда и не все руководители промышленности правильно понимали значение военной приемки. Иной раз можно было услышать такие суждения, что военная приемка, мол, излишне усложняет производство, даже сдерживает, дескать, выпуск продукции. Но так ли это? Чтобы можно было получить исчерпывающий ответ на этот вопрос, приведу такой пример.

Один из наших артиллерийских заводов за годы войны дал фронту тысячи дивизионных, танковых и противотанковых пушек. Возглавлял его Герой Социалистического Труда А. С. Елян, один из крупнейших организаторов производства, высококвалифицированный и энергичный человек.

Но в один из периодов А. С. Елян, к сожалению, переоценил и себя, и возможности действительно прекрасного заводского коллектива. Короче говоря, он поставил перед ЦК ВКП(б) вопрос о снятии с его завода военной приемки. Мотивировал свою просьбу тем, что возглавляемый им коллектив, дескать, настолько квалифицированный и сознательный, что сам может взять на себя полную ответственность за качество выпускаемой продукции. Ну а военная приемка... Она-де лишняя инстанция на заводе, которая мелочными придирками сдерживает выпуск продукции. А с ее снятием Елян обещал, не снижая качества, увеличить выпуск вооружения, даже снизить его себестоимость.

Доводы директора завода звучали вроде бы убедительно, и военную приемку от него отозвали. И что же? Почти сразу же на завод пошли рекламации на низкое качество продукции. Пришлось выслать туда компетентные комиссии. Расследование причин брака показало, что аппарат ОТК завода не справился со своими задачами.

Пришлось Еляну бить, как говорится, отбой, вновь просить к себе военную приемку. С тех пор разговоры о "ненужности" военной приемки прекратились.

Военпреды ГАУ были и при конструкторских бюро. Здесь они строго наблюдали за процессом отработки опытных образцов вооружения от их аванпроекта до конца всех видов испытаний. Ведь было очень важно, чтобы создаваемый образец от самой начальной стадии разработки точно соответствовал тактико-техническим требованиям, утвержденным правительством.

И еще. Он должен был соответствовать и технологии производства, тем техническим возможностям, которыми реально располагал завод, который предназначался затем для валового производства. Ведь это тоже ускоряло организацию массового выпуска вооружения.

А теперь представим себе такую картину. Вот заводы (будем иметь в виду по производству боеприпасов) выпустили свою продукцию, ее качество (элементы выстрелов) строго проконтролировала военная приемка. А дальше? Дальше слово, естественно, предоставлялось транспортникам. Ведь заводскую продукцию нужно еще куда-то перевезти.

Да, четко работавший транспорт был важнейшим звеном во всей нашей работе. ГАУ и ВОСО совместно с представителями Наркомата боеприпасов всегда очень детально отрабатывали план перевозок элементов выстрелов с заводов. Ведь изготовленные корпуса снарядов надо было вначале доставить на снаряжательные заводы Наркомата боеприпасов, а уже затем, снаряженные взрывчатыми веществами, отправить на арсеналы ГАУ, где происходил уже описанный выше процесс сборки выстрелов. Забот и хлопот хоть отбавляй.

К тому же планировать перевозки надо было так, чтобы элементы для сборки не шли, как говорится, в куче, а по калибрам, причем именно на те арсеналы, на которых эти калибры собираются. О сроках же доставки говорить вообще не приходится.

Но вот боеприпасы собраны. Наступал следующий этап - доставка их на фронт. А это было ой как нелегко! Ведь на подходе к фронтовым станциям железнодорожные составы часто подвергались налетам вражеской авиации. К тому же и подавать сюда составы приходилось, как правило, в ночное время. Следовательно, от железнодорожников требовалось и незаурядное мужество, и мастерство.

И они проявляли и это мужество, и это мастерство. Поэтому-то потери вооружения и боеприпасов при транспортировке за всю войну (по отношению к общему количеству, доставленному в действующую армию) были минимальными.

Конечно, сюда не входят потери при их перевозках в сражающиеся полки и дивизии автомобильным и гужевым транспортом. Но и в этих случаях вследствие принимаемых командованием мер они также оказывались незначительными.

Как уже говорилось выше, военная приемка должна была строго следить за качеством выпускаемого заводами вооружения. Но подчас ей приходилось мириться и с тем обстоятельством, что через ее контроль беспрепятственно проходило заведомо непригодное к бою оружие. Поясню свою мысль. Речь здесь идет о таком оружии, как, например, 37-мм миномет-лопата, опрометчиво (во всяком случае, вопреки мнению ГАУ) принятый в июле 1941 года к производству. К счастью, выпускался он недолго, всего где-то около двух месяцев. Фронтовая обстановка сама подсказала, что этот миномет малоэффективен в бою.

50-мм ротный миномет уже на первом году войны тоже показал себя довольно заурядным оружием. Дальность его огня, составлявшая всего несколько сот метров, заставляла расчет миномета сближаться с противником на предельно малые расстояния. А это, в свою очередь, приводило к демаскировке стреляющих, поражению их врагом даже из стрелкового оружия.

В результате вышеназванных причин 50-мм ротный миномет также не пользовался особой симпатией в войсках и все реже и реже применялся в бою. Нам в Главном артиллерийском управлении следовало вместе с наркомом минометного вооружения поломать голову, чтобы заменить это неэффективное оружие другим, более мощным.

А вот 82-мм миномет показал себя в боевой обстановке с самой лучшей стороны и использовался нашими войсками довольно широко. Об этом говорит хотя бы такой факт, что только за один июль 1943 года расход 82-мм мин превысил расход таких мин за все первое полугодие войны!

Да, в войсках полюбился 82-мм миномет. Но вскоре к нам начали поступать тревожные доклады о несчастных случаях с расчетами этих минометов в бою. Особенно при ведении из них беглого огня. Заботой ГАУ явились поиски такого приспособления к 82-мм миномету, чтобы сделать его совершенно безопасным для расчетов.

Но отчего происходили эти несчастные случаи? Для начала порассуждаем вот о чем. Например, в артиллерийских системах устройство затворов таково, что с момента нажатия на педаль (или дерганья за шнур) спуска и до выстрела, то есть до вылета снаряда из канала ствола, замковый номер не сможет даже при желании открыть клин затвора. Поэтому-то при любом темпе артиллерийского огня орудийные расчеты действуют без малейшего опасения каких-либо несчастных случаев по вине материальной части или боеприпасов.

Правда, единственной опасностью для них являются посторонние предметы, могущие оказаться перед дульным срезом стволов орудий. В частности, высокий кустарник или ветви деревьев. Вот в этих случаях взрыватель осколочнофугасного действия может вызвать преждевременный разрыв снаряда при вылете его из канала ствола орудия.

Естественно, пострадает расчет.

Здесь выход может быть один: командиру орудия необходимо более тщательно выбирать огневую позицию. И первым делом расчищать ее, заранее устранив все помехи перед дульным срезом ствола.

У минометов же такого клина затвора, как известно, не существовало. Здесь заряжающий по команде "Огонь" просто опускал сверху мину в ствол. И если стрельба, к примеру, минометной батареи велась в нормальном темпе, то есть особой спешки в заряжании не было, то все шло благополучно.