Выходит, что и враг готовится к времени "Ч". Но к своему: старается все вызнать, вынюхать...

Да, гитлеровцы готовились к зимнему наступлению на советскую столицу. Но наше командование преподнесло "сюрприз" фашистским генералам: б декабря 1941 года советские войска перешли под Москвой в контрнаступление. Оно, как известно, увенчалось успехом. Немецко-фашист-ским армиям на полях Подмосковья был нанесен сокрушительный удар, они вынуждены были на сотни километров откатиться от стен столицы первого в мире государства рабочих и крестьян.

Уже к середине декабря 1941 года положение под Москвой значительно улучшилось. А это дало возможность эвакуированным ранее управлениям ГАУ к Новому году вновь вернуться в столицу. Работа нашего ведомства начала входить в нормальную колею.

* * *

Не могу не отметить такого факта, что до середины июля 1941 года Красная Армия не имела начальника артиллерии РККА. Его функция в какой-то мере исполнял начальник ГАУ, который, однако, сделать многого не мог, так как центр его непосредственных интересов и обязанностей не лежал в сфере боевых действий.

И все-таки кое-что мною было сделано. Наиболее крупным мероприятием, которым я горжусь и по сей день, явилось принятое по моей рекомендации категорическое распоряжение Ставки об отводе всей артиллерии большой и особой мощности в тыл. Причем отвода немедленного, без ссылок на тяжелейшую обстановку первых дней войны.

Конечно, выходя на Ставку с подобным предложением, я прекрасно понимал, как будет встречен этот приказ в сражающихся войсках. Но иного выхода просто не было. Надо было учитывать ограниченную подвижность тяжелых и дорогостоящих орудий БМ и ОМ. А танковые и мотомеханизированные соединения врага в самом начале войны иной раз только за день проходили в глубь нашей территории до ста километров!

Поэтому, как ни негодовали наши славные артиллеристы, жаждавшие обрушить свои тяжелые снаряды на врага, им все-таки приходилось грузиться в эшелоны и увозить орудия на восток, подчас вместе с эвакуировавшимся мирным населением.

Да, при вынужденном отходе, а также в период оборонительных боев 1941 года мы сохранили эту артиллерию. Все орудия калибра 203 и 280 мм, а также 152-мм дальнобойные пушки (потеряны были всего лишь единицы) с кадровым составом вовремя оказались в глубоком тылу, где их расчеты продолжили занятия по боевой подготовке. До поры. Ибо мы знали, что придет, обязательно придет такое время, когда артиллерия большой и особой мощности вновь займет свое место в боевых порядках наших войск, повернувших уже на запад, и будет прокладывать им путь могучим огнем.

Но вернемся снова к разговору о должности начальника артиллерии РККА. 19 июля 1941 года последовал приказ НКО о введении этой должности вновь. Но ГАУ продолжало некоторое время подчиняться еще непосредственно НКО. И лишь в сентябре И. В. Сталин переподчинил наше управление начарту РККА.

Работали мы дружно. Моя подчиненность Н. Н. Воронову, как я и ожидал, свелась в основном к тому, что один лишь только начальник управления артиллерийскими формированиями генерал П. Е. Васюков, как представитель начарта РККА, стал поддерживать связь с управлениями снабжения ГАУ. Воронов же попросил (именно попросил, а не приказал) оказывать ему любезность - регулярно снабжать его экземпляром сводной ведомости обеспеченности фронтов вооружением и боеприпасами, чтобы при необходимости он мог давать квалифицированные справки на совещаниях в Ставке. Словом, по работе у меня никаких недоразумений с начартом РККА никогда не возникало, в своей деятельности я остался полностью самостоятельным. Правда, начальник ГАУ не только пользовался правами первого заместителя начальника артиллерии, но и был членом Военного совета артиллерии РККА. Военный же совет собирался довольно регулярно и обсуждал на своих заседаниях целый ряд внутренних вопросов, касавшихся хода формирований, деятельности военно-учебных заведений, расстановки кадров.

Кстати сказать, в нашем объединении были и свои положительные стороны. Мы с Николаем Николаевичем Вороновым теперь чаще посещали Ставку, Верховного и уже вдвоем решали вопросы, связанные с использованием артиллерии, формированием новых частей. А при его поддержке делать это было гораздо легче.

Глава пятая. Обстановка улучшается

Итак, в ходе войны в начале 1942 года наметилось некоторое улучшение обстановки в нашу пользу. Конечно, это не было тем коренным переломом, который произойдет позднее, после блистательной победы наших войск на Курской дуге. Но все же... Враг уже почувствовал силу ударов Красной Армии, был даже отброшен от стен Москвы на сотни километров. Его военная машина начала явно пробуксовывать.

Произошло улучшение и в работе нашей оборонной промышленности. Ее эвакуированные на восток заводы начали работать более ритмично, мы стали получать во всевозрастающих количествах орудия и боеприпасы. Поэтому появилась возможность увеличить число артчастей резерва Верховного Главнокомандования, которые могли бы быть использованы для усиления армий на тех или иных оперативных направлениях.

Снова на повестку дня был поставлен вопрос, ждавший своего решения еще с мирного времени. Уже во время битвы под Сталинградом И. В. Сталин утвердил начало первых формирований артиллерийских дивизий РГК. А в 1943 году были сформированы и артиллерийские корпуса прорыва РГК. Все это позволило усиливать фронты при проведении ими больших наступательных операций крупными артиллерийскими соединениями.

Командующие (так стала теперь называться должность начартов) артиллерией армий и фронтов, получая на усиление артдивизии и арткорпуса прорыва РГК, могли теперь создавать на ударных направлениях большие плотности орудий на километр фронта, имели для управления этими группами артиллерии и квалифицированные штабы.

Были созданы также зенитные артдивизии, дивизии контрбатарейной борьбы, минометные бригады, дивизии и бригады PC, увеличилось число противотанковых артбригад.

Не могу не отметить, что нашу артиллерию в годы войны возглавляли довольно компетентные, увлеченные своим делом люди. Начальник штаба артиллерии РККА генерал Ф. А. Самсонов, например, с большим знанием дела занимался вопросами повышения боевой готовности и правильного использования артиллерии. И, насколько мне известно, в полной мере удовлетворял всем требованиям Н. Н. Воронова.

Хочется особо сказать и еще об одном человеке из аппарата командующего артиллерией РККА. А именно - о генерал-майоре артиллерии Иване Давыдовиче Векилове. Имея довольно фундаментальную военную подготовку, он дотошно вникал во все данные артразведки, в организацию планирования артиллерийского огня и управления им. Причем получалось у него это все скромно, без показухи. Сделал он для артиллерии много. Но никогда не приписывал себе каких-то особых заслуг, работал, что называется, не за страх, а за совесть.

Заместителем командующего артиллерией РККА был генерал М. Н. Чистяков. Позднее, уже в 1944 году, ему было присвоено звание маршала артиллерии. Сразу скажу, что в период войны он чаще всего находился в сражающихся войсках, на каком-либо из фронтов. И здесь, прямо на месте, оказывал помощь командующим артиллерией фронтов и армий. Опытный, отлично знающий свое дело артиллерист, М. Н. Чистяков был хорошим помощником для Н. Н. Воронова.

* * *

А теперь мне хочется рассказать о том, как осуществлялась связь ГАУ непосредственно с фронтами.

Поскольку я, начальник ГАУ, то и дело отвлекался на всевозможные совещания и заседания, то фронтовые артиллерийские начальники по многим вопросам обращались к моим заместителям, которые могли решать, да и решали, часть из них совершенно самостоятельно. Разумеется, всякий раз докладывая мне об этом.

Наиболее тесную связь с ГАУ поддерживали, естественно, начальники артиллерийского снабжения фронтов. Все эти товарищи являлись опытными людьми и вели свое довольно нелегкое дело с высоким чувством ответственности. Да, трудностей и забот у них было действительно не счесть. Начартснаб фронта не только подчинялся своему командующему артиллерией, но и обязан был не терять связи с начальником тыла фронта, его штабом. Ведь это от них зависела вся перевозка грузов от распределительных станций в войска.