– Лучше бы у вас оказалось оружие, о котором нам говорили, а не то я вырву тебе ребра одно за другим и сломаю их перед твоим милым личиком.

Теперь голос Неизвестного № 1 звучал еще веселее.

Я сохранил разговор на будущее. Неизвестный № 1, похоже, неплохо потрудился над формулировками угрозы, будет жаль, если он никогда не испытает это на своей шкуре.

– Ненавижу ложь, – произнес Неизвестный № 2. Голос был почти таким же, как у Неизвестного № 1, только чуть ниже.

– Я не лгу, – ответила Амена. – Я не знаю, о чем вы говорите.

Тень ее страха прорвалась наружу. Думаю, она начала понимать, что говорит не с разумными людьми, открытыми для убеждения рациональными аргументами.

– Ты лжешь, эта штуковина лжет, все лгут, – сказал Неизвестный № 1. – Нам лучше знать.

– С этим я ничего не могу поделать, – выпалила Амена звенящим от напряжения голосом.

Уровень производительности рос, и начинали функционировать остальные части тела. Из-за временного отключения органические части подавили бо́льшую часть токсинов стресса, и я чувствовал себя намного лучше. Сканирование показало, что осколки под щекой – это фрагменты устройства, покрытые стелс-материалом. Меня сшиб дрон, возможно, того же типа, который я заметил в модуле до эвакуации. Он ударил меня с такой силой, что сам разлетелся на куски. Ни у одного дрона ГИКа, по крайней мере из тех, которые он позволил мне увидеть, не было стелс-оболочки. Пожалуй, принудительная перезагрузка даже принесла мне пользу, потому что я был полным идиотом, не подумав об этом раньше. Если дроны каким-то образом получают приказы, то должна быть и активная сеть внутри ГИКа, просто не на стандартном канале. Как только включились ноги и руки, я медленно поднялся и откорректировал указания дронам – теперь они сканировали весь диапазон.

Моя ракетная установка валялась рядом, и от нее остались одни обломки, как будто кто-то специально постарался. Сохраненная схема помещений ГИКа пришлась кстати, когда я определял направление, откуда доносился голос Амены. Дальше по вот тому изогнутому коридору, из кают-компании. Я двигался бесшумно.

Добравшись до первого поворота, я обнаружил канал управления их дронами. Он был зашифрован, как армейская сеть. Умно. Вот только шифрование было древним даже в терминах людей, не только ботов. Последний апдейт программы взлома ключей, который я получил от своей бывшей компании, устарел больше чем на восемь тысяч семьсот часов, но он взломал этот код как орешек.

Сеть была почти пуста, я не обнаружил никаких голосов, только команды для дронов. Если их шифрование устарело, то и код дронов наверняка тоже. Я нашел старый список паролей к дронам и начал их перебирать. Когда я восстановил связь, мои дроны по-прежнему находились в режиме ожидания, но сейчас были почти бесполезны, поскольку не могли заметить стелс-дроны врага.

Дверь в кают-компанию, откуда доносился голос Амены, была открыта, яркий свет падал в полуосвещенный коридор. Я хотел дождаться, пока уровень производительности вернется к девяноста процентам, но тут услышал голос Амены:

– У нас нет оружия, вы захватили не то судно.

Страх в ее голосе был так очевиден, что я ворвался в отсек.

Пометка: надо пропатчить модуль контроля импульсивного поведения.

Отсек был большим, с мягкими диванами у переборок, несколькими низкими столиками, убирающимися в палубу, и многочисленными парящими над ними экранами, сейчас выключенными. В отсеке находился один клиент, Амена. Она прислонилась к стене в дальнем углу, была растрепана, глаза широко открыты, но никаких видимых повреждений. Две потенциальные цели и две потенциальные жертвы у дальней стены, рядом с Аменой. Обе Потенциальные жертвы в синяках и ссадинах, с испуганными или удивленными лицами. Потенциальные жертвы носили красно-коричневую форму с логотипом корпорации, потрепанную и порванную. Еще одна аномалия, поскольку экипаж ГИКа носил темно-синюю.

Две Цели стояли лицом к Амене и Жертвам, вероятно, дополненным людям, хотя сканирование ничего не показало.

Обе Цели повернулись ко мне. Они были похожи на высоких дополненных людей, только с тускло-серой кожей. Из-за ранения или болезни? Или это какая-то необычная косметическая модификация? Оба были в облегающих защитных костюмах и шлемах, оставляющих открытым на удивление большую часть лица (удивляться тут можно только глупости). Узкие человеческие черты, на гладкой серой коже выделялись темные брови. Оба улыбались бесцветными губами.

Один с укоризной обратился к другому (Неизвестный № 1, он же Цель № 1):

– Ты же сказал, что он труп.

Выглядели они на одно лицо. Только Цель № 1 чуть выше и шире в плечах.

– Эта штуковина точно мертва, – ответил Неизвестный № 2, то есть Цель № 2.

И засмеялся.

Штуковина? Я почувствовал, как в органических частях буквально взорвались капилляры.

За Целями висели три дрона, в моем архиве не нашлось описания подобных моделей. Круглые, размером с мою голову, а объективы камер и оружие скрыты, несмотря на размеры. Мои сканеры полноценно не видели дроны из-за стелс-покрытия, но органические части мозга и глаза – видели. И от этого возникло неприятное ощущение раздвоенного изображения. Сканеры уверяли, что там парит какая-то аномалия, не появляющаяся в камере, но глаза отправляли в хранилище временной памяти четкое изображение, подтвержденное нервной тканью.

Я знал, что вражеские дроны довольно проворны, но выглядели они слишком громоздкими. Нужно получить больше данных, прежде чем что-либо предпринимать.

– Что вы сделали с ГИКом? – спросил я.

Эти данные мне были не нужны, но я очень хотел узнать.

Цель № 1 оценивающе вскинул голову и обнажил острые зубы. Вероятно, еще одна косметическая модификация или генетическая вариация.

– Что ты там бормочешь, штуковина? – сказал Цель № 1.

– Похоже, эти штуки не умеют контролировать собственную речь, – сказал Цель № 2 почти тем же тоном.

Амена наблюдала за мной с широко открытыми глазами, прижав руки к губам. Сидящие за ее спиной Жертвы № 1 и № 2 уставились на меня в замешательстве.

– С этим кораблем, – уточнил я. – Что вы сделали с ботом-пилотом?

ГИК был не просто ботом, но я не знал, как это выразить в двух словах.

Цель № 2 вздохнул и скрестил руки на груди, как будто я задал глупый вопрос. Цель № 1 зловеще ухмыльнулся. Он явно не знал, кто я такой, а может, даже не знал, кто такой ГИК, но понял, что мне не все равно, и потому ответил с явным наслаждением:

– Стерли его, естественно.

Я почувствовал, как изменился в лице. Мышцы напряглись, и не от удара. Мне пока плохо удается контролировать выражение лица, и я понятия не имел, как оно выглядело.

– Ох, черт, – выдохнула Амена из-под ладони.

– Похоже, эта штуковина разозлилась, – заявил Цель № 1.

– Вот скукота, – произнес Цель № 2. – Сначала злость, потом страх, а затем труп. Ску-у-учно.

– Теперь вы принадлежите нам, – сказал Цель № 1. – Вы все. Вот что теперь будет. Вы скажете…

Я схватил Цель № 1 за рожу. Не лучшее стратегическое решение, но самый быстрый способ заткнуть ему рот. Используя его голову как рукоятку, я наклонил Цель № 1 и швырнул на диван у переборки.

На мою голову тут же нацелился вражеский дрон № 1. Он действовал быстро, но на сей раз я был готов. Я отклонился в сторону, он развернулся и снова полетел ко мне, и тогда я врезал по нему кулаком. Он шлепнулся о люк, и я стряхнул осколки с ладони.

Цель № 2 смотрел в сторону двух оставшихся вражеских дронов, явно не понимая, почему они не двигаются.

Преимущество конструкта заключается в том, что в фоновом режиме я могу продолжать искать пароли для дронов даже во время критического эмоционального срыва. Ровно в ту секунду, когда Цель № 1 назвал меня скучным, я нашел подходящий и отправил дрону запрос. Какая ирония! Я велел дрону отключить подачу энергии, и он с громким стуком упал на палубу.

На сером лице Цели № 2 отразилось изумление, а потом злость. Это было забавно. Если бы я был человеком (ой!), то даже засмеялся бы. Но я все же решил вернуться к первоначальному намерению и выбить дурь из этих говнюков.