Вот теперь уже о «долго и медленно» речь не шла. Шэй распрямился, прижал любовника за поясницу — заблаговременно — и быстро набрал темп. Движения получались сильными и ровными, кожа шлепала о кожу, а Хэйтем рвано и тяжело дышал. Шэй чувствовал, что любовник начинает зажиматься, хотя не прикасался к себе, и это подстегивало, заставляло брать жестче и, как от него требовали, сильнее.

Хэйтем уронил голову на скрещенные руки и затих. Шэй сосредоточился на том, чтобы не сбиться с ритма, не сбить любовника и не сорваться самому. Он полагал, что Хэйтему еще потребуется время, однако тот неожиданно вздрогнул и приглушенно выдохнул. Шэй даже охнул, ощутив, как зажимается тело под ним, и в несколько сильных и уже неритмичных движений закончил.

Он еще приходил в себя, когда Хэйтем первым пошевелился и всем видом дал понять, что неплохо бы и отпустить. Шэй осоловело мотнул головой, освободил любовника и плюхнулся на кровать. Хэйтем вытянул ноги и повернулся. На обычно бледных скулах выступила краска, ко влажным губам липли растрепанные волосы. Шэй оглядел любовника с глубочайшим удовлетворением.

— Шэй… — губы Хэйтема дрогнули, и он попытался убрать волосы за спину. — Спасибо.

— За что? — вернул ему его же слова мистер Кормак.

— За… — мистер Кенуэй запнулся и неожиданно усмехнулся. — За проявленную аккуратность.

— Что-то мне подсказывает, что не за аккуратность, — философски откликнулся Шэй. — Но я, в общем, и сам могу догадаться.

Хэйтем перекатился на край кровати и поднялся. Он явно собирался в уборную, и Шэй вслед ему бросил:

— Пойду на балкон, покурю.

— Штаны не забудь надеть, — раздалось уже из-за двери.

Совет был дельным, и Шэй разворошил комок с бельем. Не надевать же чистые!

Кое-как втиснувшись, мистер Кормак понял, что штаны взял не свои, но переодеваться поленился. Из сюртука выудил трубку, мешочек с табаком и выдвинулся на балкон.

Вечер был замечательным. Воздух, казалось, можно пить — настолько он был вкусным от запахов лета, солнца и еще чего-то травяного, сладкого. Правда, Шэй сразу уловил в нем горьковатые нотки — не он один отправился чудным вечером покурить на свежий воздух. Где-то внизу уже кто-то курил. И переговаривался — стали слышны негромкие голоса.

— … настоящий ирландец, — говорил этот кто-то. — Слыхал, говорят, что ирландцам нужно гробы поглубже собирать? Это чтобы если встанет, то не смущало тех, кто собрался на похороны.

— Да тьфу на тебя, — отозвался собеседник — и Шэй узнал голос Терри. — Какой еще гроб? Мне тебя еще по количеству сопляков надо обогнать, а ты — гроб!

— Это ты Диане скажи, — хмыкнул Годфри. — Может, она тебя тогда к себе вообще на десять ярдов не подпустит. А то мало ли, встанет — а ты без гроба.

— Чего-о? — возмутился Терри. — Сам же только что говорил, что перед настоящим ирландцем никто не устоит! Даже англичане вроде Кенуэя.

Шэй, до того слушавший и посмеивающийся, замер с трубкой в зубах. Но тем, кто внизу, было невдомек, что их слушают, а потому разговор продолжался.

— Это да, — довольно согласился Годфри. — Сейчас допьем — пойду к Кэт под бочок.

— Тебе-то хорошо, — буркнул Терри. — А у меня — Диана. А у Дианы — кобыла. А этот Кенуэй так стонет, что тут уже и о кобыле начинаешь думать.

Шэй медленно выпустил дым. Приехали… Надо было все-таки дверь на балкон-то закрыть.

— Ты это брось, — заржал Годфри. — Нам тут кентавры не нужны.

— А ты, смотрю, культурный и начитанный, — поддел его друг. — Гляди, как бы твоя Кэт тебя метлой не прогнала. Мало ей одного, который без ее сиськи жить не может, так еще и ты.

Судя по смеху, одной «лишней кружечкой» дело не ограничилось. Шэй подумал, что и он бы не отказался сейчас от холодного эля, а снизу уже прилетело:

— Вон, Кормак и без сисек обходится, — радостно ответил подначкой на подначку Годфри. — Только на меня не смотри, я тебе только по зубам дать могу.

В комнате, кажется, послышалось движение, и Шэй понял, что надо поспешить.

— Эй, — окликнул он ребят-лесорубов, перегнувшись через резные перила. — Эй, парни!

Внизу немедленно зашуршали, а потом на полянку под балконом вышел Годфри. С кружкой и трубкой. Он покрутил головой, а потом догадался посмотреть выше.

— Э-э-э… — кажется, Годфри растерялся. — А ты здесь давно?

— Да уж достаточно, — Шэй выпустил дым. — И лучше бы вам обсудить что-нибудь другое, а то я-то ирландец, а вот Хэйтем — нет.

— Ну, простите, — под балконом показался и Терри. Он, в отличие от друга, слегка покачивался — то ли выпил больше, то ли Годфри покрепче был. — Молчим. Если хочешь набить нам морды, спускайся. Если бы кто про мою Диану такое нес, а я услышал, то точно бы лицо набил.

— Разве что завтра, — пошутил Шэй, но быстро поправился, понимая, что пьяненький Терри вполне может принять слова за чистую монету. — На первый раз прощаю, парни. И, кажется, вам пора по домам, а то жены вас в кровать не пустят. На коврике спать будете.

Закадычные друзья поняли друг друга без слов. Чокнулись деревянными кружками, в несколько глотков допили что уж там у них оставалось, и Годфри резюмировал:

— А все равно хорошо. Ты почаще приезжай, Кормак! У нас тут и воздух хороший, и вода чистая, и эль отменный. И люди понимающие.

— И внуки у тебя с Кенуэем родились — ого-го, — поддержал Терри. — Бойкие! Особенно девка.

Шэй видел сквозь стекло, как Хэйтем копается в комке белья в тщетной попытке отыскать свои штаны, и усмехнулся:

— Сейчас мистер Кенуэй придет.

— Поняли, — Годфри и Терри переглянулись и, помахав, в обнимку направились огибать здание. Им еще нужно было вернуть кружки… Если они, конечно, вспомнят об этом. Но если даже не вспомнят — наверняка вернут на следующий день.

Шэй оперся на перила и раскурил почти потухшую трубку. Блеснул красноватый огонек. Позади скрипнула дверь, но Хэйтем не приблизился. Шэй даже одной рукой опираться перестал и вопросительно обернулся. И успел увидеть, как его оценивающе оглядывает мистер Кенуэй.

— Неплохо смотрится, — пояснил он невозмутимо. — Мои тебе в обтяжку, и тебе, так скажем, к лицу.

— Не к лицу, — фыркнул Шэй. — Лицо у меня выше и с другой стороны.

— К заднице, — спокойно согласился мистер Кенуэй.

— Вот! — Шэй распрямился и картинно взмахнул трубкой. — Говоришь уже почти как нормальный человек.

— Ты с кем-то беседовал? — Хэйтем наконец вышел и встал с наветренной стороны. — Я слышал, что ты с кем-то говоришь.

— Годфри и Терри, — пояснил Шэй. — Они сейчас это самое… наддали лишка в таверне, поэтому братались и зазывали нас в гости почаще.

— Не такой плохой совет… — Хэйтем втянул вкусный воздух носом и слегка улыбнулся. — По крайней мере, здесь сносная кровать и неплохой эль. И к тому же, мне все равно предстоит сюда приехать — я обещал Коннору написать портрет Дженнифер и Патрика. Пока не очень представляю, как это сделать. Честера хотя бы ты мог подержать…

— Но отличный же портрет получился! — убежденно заявил Шэй. — Честер там очень на себя похож. Лежит, развалившись! Как в нашей кровати по утрам, когда на него солнце светит.

— А как мне предлагается рисовать детей? — скептически вопросил Хэйтем. — Они же и минуты не посидят спокойно! И пока слишком малы, чтобы их можно было заинтересовать тем, что стоит посидеть немного не двигаясь — и тогда можно будет нарисовать их портрет.

— Как-нибудь сделаем, — уверенно решил мистер Кормак. — По паре минут их можно держать на руках. Ухватишь основное, а там дело пойдет.

— Я никогда не рисовал детей, — продолжал делиться сомнениями мистер Кенуэй. — У них иные пропорции…

— Вот Марта родит — можешь потренироваться на ее младенце, — не задумываясь, ляпнул Шэй. — Кто бы ни родился, будет же он иногда спать!

Хэйтем покачал головой, но спорить не стал:

— Я уже дал слово, так что попробовать можно. Хотя пропорции все равно будут отличаться. И, Шэй… Знаешь, мне немного неловко это признавать, но сегодня Коннору удалось, так скажем, воззвать к моей совести. Никогда не думал, что это удастся… моему же сыну!