Чарльз потянулся за трубкой, прикурил и вдруг спросил:

— А как его зовут? Небось, Арчибальд какой-нибудь?

Шэй посмотрел на Хэйтема и поймал такой же обескураженный взгляд.

— Назовем его… Честер, — вдруг решил мистер Кенуэй.

— О, как мой городок, — невесть чему обрадовался мистер Ли. — Ничего себе рулады выдает! Генрих так не храпит!

— Эй, — Шэй почесал котенка за ухом, — тебе уже дали приличное английское имя, а ты спишь! Так и всю благосклонность мистера Кенуэя проспишь!

— Не буди его, — вступился Хэйтем. — Пусть спит, раз уж ты его накормил со стола. В этом виноват ты, а не он. Он просто хотел поесть.

— А теперь хочет поспать, — хохотнул Чарльз. — Вот я так же поначалу Генриха с кровати гонял. А теперь распихиваю их, чтобы поспать на кровати. Пока позволяют.

— Ему будет нужна грелка, — напомнил Хэйтем Шэю. — И этим ты займешься сам, поскольку слуги сейчас… так скажем, отмечают Рождество.

— Да ему и так хорошо, — возразил Шэй. — Вон, спит себе… Лапы теплые…

Комментарий к 24 декабря 1781 года, Нью-Йорк, Кенуэй-холл

* Имеется в виду Гилберт Чарльз Стюарт, ученик знаменитого американского и британского художника Бенджамина Уэста.

========== 3 марта 1782, Нью-Йорк, Кенуэй-холл ==========

Мистер Кенуэй придирчиво оглядел себя в зеркале и, кажется, остался доволен: строгий костюм, отутюженные манжеты и воротник. Сапоги в зеркале видно не было, но Хэйтем внимательно оглядел блестящие мыски сапог и кивнул сам себе.

Шэй еще был занят собственными волосами — высохшие, они упорно не желали собираться в хвост, выскальзывали из-под пальцев и вообще всячески выкаблучивались. Чтобы отвлечь внимание любовника, Шэй пропыхтел:

— Зачем мы вообще сейчас собираемся? Нам идти меньше пятнадцати минут.

— Затем, — наставительно проговорил Хэйтем. — Чаще всего опаздывают те, кому быстро добираться. Просто потому, что не в состоянии рассчитать время.

Шэй наконец справился с волосами и, отодвинув от зеркала любовника, на миг вгляделся в свое отражение. Вроде бы достаточно ровно. Почти. В общем, он считал, что этого будет достаточно.

Следующим пунктом было оружие. Учитывая обстановку, это было вовсе не лишним, так что к оружию мистер Кормак был куда более внимателен, чем к костюму.

Хэйтем, разумеется, успел собраться заранее, а потому уселся на кровать прямо в одежде, спихнув оттуда кота. Впрочем, того это не особо взволновало — он попросту перебрался на подушки и сладко заснул уже там.

Шэй рассеянно глянул на Честера. Тот начал подрастать, причем как-то… неровно. Лапы уже были длинными, а вот хвост оставался коротким, да и голова выглядела маленькой, что придавало коту несуразный вид.

Мистер Кенуэй проследил за взглядом мистера Кормака и тяжело вздохнул. Борьба с котом в постели ни к чему не приводила. Хэйтем добился только того, что Честер соизволил спать в ногах, и тем удовольствовался. И время от времени еще ворчал, что если бы Шэй не притащил котенка в постель в первую же ночь, тот бы таким нахальным не был. Шэй считал иначе.

— Через пятнадцать минут нам нужно выйти, — напомнил Хэйтем.

Шэй отвлекся от созерцания кота и принялся проверять вооружение, жалея, что на прием нельзя явиться с духовым ружьем. То есть можно, конечно, это все-таки не Версаль, но будет трудно убедить присутствующих в своих мирных намерениях. По этой же причине пришлось отказаться от сабли.

— Целых пятнадцать минут, — пробормотал Шэй и, аккуратно упрятав кинжал под сюртук, поднял голову. — Это тебе не с горящего корабля удирать, когда счет на секунды. Я, в общем-то, готов.

— Поправь шейный платок, — ровно отозвался мистер Кенуэй. — И можем идти. Не обязательно выжидать до последнего. Можем просто не торопясь прогуляться, как положено порядочным джентльменам.

— Серьезно? — Шэй усмехнулся. — Нью-Йорк похож на гранату в дюйме от земли. На улицах лучше не задерживаться.

— И это прекрасно, — отчеканил Хэйтем. — Полагаю, информация, которой любезно снабдил нас мистер Ли, вызовет эффект не хуже, чем граната.

Про это мистер Кормак достаточно наслушался еще вчера, а потому дружелюбно предложил:

— Не думай пока об этом. Успеешь подумать позже, когда оценишь настроения.

— Не могу, — несколько нервно бросил Хэйтем. — От тех шагов, что мы предпримем сейчас, будет зависеть успех наших начинаний. Точнее, начинаний Ордена, поскольку официально в Орден мы больше не входим.

— Но работаем-то на него, — справедливо возразил Шэй и шагнул к любовнику. — Я знаю, чем тебя отвлечь.

Мистер Кенуэй еще упирался в плечо, когда Шэй склонился его поцеловать, но позиции сдал быстро. Сам мистер Кормак рассеянно подумал о том, что идея оказалось сомнительной. Хэйтем, несомненно, отвлекся, отвечал с воодушевлением, но это вызывало чувства, которым на приеме не место.

Шэй отстранился и машинально поправил штаны. Вот теперь пятнадцать минут… точнее, уже двенадцать… будут не лишними. Их как раз хватит, чтобы прийти в себя.

Мистер Кенуэй промокнул влажные губы платком, а на ерзание мистера Кормака отреагировал усмешкой:

— Сам виноват.

Шэй усмехнулся в ответ:

— Может быть. А еще я могу даже на этом чертовом приеме шептать тебе в ухо, что я с тобой собираюсь сделать по возвращению. А то чего мне одному мучиться?

Хэйтем ожидаемо вскинулся:

— Даже не думай.

— Тебе же нравится, — поддел Шэй и снова оправился.

Подобные разговоры «симптомов» не снимали, а время утекало, как вода. Вроде бы хотел Хэйтема отвлечь от раздумий, а в результате теперь сам о делах Ордена думать не мог.

Хэйтем еще раз тяжело вздохнул и вдруг резко поднялся на ноги. Мистер Кормак даже сделал шаг назад — уж больно угрожающим было движение. Шэй не мог бы сказать, чего именно опасается, но точно знал, что не того, что любовник толкнет его к стене.

Мистер Кенуэй парой безукоризненных движений поддернул штанины повыше и так же резко опустился на колени. И отрывисто произнес, пока расстегивал гульфик — ровно настолько, чтобы… хватило:

— Никакого саботажа, мистер Кормак, иначе вы еще в лучшем случае месяц от меня ничего не добьетесь. Совсем ничего.

Но Шэй настолько остолбенел, что уже не думал об этом и не был способен вести фривольный спор. В голове одиноко мелькнула мысль о том, что все сборы пошли коту под хвост, потому что потом снова придется приводить себя в порядок.

Стоило штанам разойтись, как Шэй облегченно выдохнул, но Хэйтем жалости не знал, да и время поджимало, а потому склонился над освобожденной плотью одним точным движением. Шэй даже перевести дыхание не успел, только охнул. Прозвучало сдавленно и хрипло.

Хэйтем приподнял голову. Шэй безотчетно попытался придержать его за затылок, но руку Хэйтем перехватил и снова влажно и горячо обхватил губами. Шэй бессильно оперся о стену, но больше не делал попыток управлять, а постарался сосредоточиться на движении. Как бы ни хотелось растянуть этот процесс, опоздания мистер Кенуэй точно не простит.

Хэйтем быстро набрал темп, да и мастерства ему было не занимать, а потому Шэй только постанывал и сопел — и уже чувствовал, что финал близок. Любовник его отлично знал, а потому уверенно сместился к нежной головке и насколько чувствительно скользнул по ней языком, что Шэя тряхнуло. Он даже не успел предупредить, хотя предупредить стоило — переодеваться было некогда.

Однако Хэйтем справился и сам. Он педантично привел все в порядок языком и поднялся, оттолкнувшись от стены. Отерся платком, бросил его в тлеющий камин и невозмутимо проговорил:

— Теперь, я надеюсь, у тебя не будет нужды что-то шептать мне в ухо.

Шэй все еще опирался на стену, пока пытался непослушными пальцами застегнуться, и брякнул:

— Взаимно… нужно?

Мистер Кенуэй поглядел на часы, бросил взгляд в зеркало — ни единой пряди из хвоста не выбилось! — и отрезал:

— Нет времени. Впрочем, — он слегка смягчился, — я надеюсь, что вечером, исполняя обещанное, ты все сделаешь… медленно.