В полной тишине Хэйтем довел Анэдэхи до кафедры и передал подрагивающую девичью ладонь Коннору. И тот сразу перехватил — крепко и уверенно. Наверное, Анэдэхи повезло.

Хэйтем отступил в тень, встал рядом с Шэем, и мистер Кормак нащупал его руку, хотя смотрел прямо перед собой. И мистер Кенуэй руки не отнял. Если это кто и видел, то только стоявшие рядом невозмутимые индейцы, но Шэю было плевать.

Пастор говорил что-то еще, а потом призвал:

— Сейчас у вас есть замечательная возможность сказать друг другу то, что вы хотите сказать. То, что вы обязуетесь сохранить и соблюдать вечно.

— Я… — Коннор начал немного хрипло, но, как и Шэй, говорил все увереннее. — Я хочу сказать, Анэдэхи, что до сих пор удивлен, что жизнь свела меня с тобой. И я безумно благодарен… богам, Богу или судьбе, потому что иначе, наверное, быть не могло. Ты мой друг, ты — та, с кем я хочу пройти свой путь до конца, каким бы он ни был. И… ты знаешь, что это не просто слова. Я люблю тебя.

— Радунхагейду… — голос Анэдэхи звонко отозвался от стен. — Ты показал мне ту жизнь, которую я не могла и представить. Ты не только мой самый лучший друг. Ты — тот, в ком воплотилось и то, к чему я привыкла с детства, и то, о чем я мечтала. Я люблю тебя и обещаю, что пройду с тобой до конца, что бы нас ни ждало на пути.

Шэй видел, как Хэйтем опустил голову, и сильнее сжал руку. В голове мелькнула дурацкая мысль о том, что ему, Шэю Патрику Кормаку, тоже бы хотелось сказать что-нибудь такое — как там положено, перед Богом и людьми — и заявить всему миру, что мистер Хэйтем Эдвард Кенуэй принадлежит ему, но… Шэй мотнул головой, чтобы вытряхнуть дурацкие мысли из головы. Религия — один из удобных рычагов управления стаей людей, которые вечно норовят перегрызться из-за денег, обычаев, цвета кожи, или еще невесть чего. Даже если Америка когда-нибудь станет свободной, такой союз ни Бог, ни люди не примут. И слова Хэйтема стоят гораздо дороже, чем любая клятва в любом храме. И… И Хэйтем ни за что бы не согласился венчаться в католическом храме и давать какие-то клятвы наместнику Бога на земле, что с него взять. Шэй еще раз помотал головой.

— Обменяйтесь кольцами, — прозвучал призыв пастора.

Наконец от дурацких мыслей о том, как бы они с Хэйтемом смотрелись перед алтарем, удалось избавиться, и Шэй почти скептически посмотрел на то, как Коннор явно сопит, натягивая на палец невесты кольцо. Если так дальше пойдет, то брачная ночь надолго затянется…

Анэдэхи со своей задачей справилась куда быстрее. То ли меньше нервничала, то ли еще что…

И отец Тимоти, пряча улыбку за торжественным выражением лица, весомо призвал Коннора:

— Поцелуйте невесту.

Коннор неловко сплел пальцы с возлюбленной и склонился к ней, и столько в этом жесте было простой нежности и любви… И, конечно, было видно, что целовал он ее не впервые, это кольцо до этого надевать не приходилось.

Пастор захлопнул книгу и добродушно напомнил увлекшемуся Коннору, что он все еще в церкви:

— Поздравляю, мистер и миссис Кенуэй.

Шэй почувствовал, как пальцы любовника сжались сильнее, и, воспользовавшись тем, что после слов отца Тимоти в зале поднялся легкий шум, шепнул Хэйтему в ухо:

— Осталось всего лишь принять участие в местном празднике.

Сработало отлично. Хэйтем наметил перед собой новую цель и несколько отвлекся от прежней. И собранно подтвердил:

— Да, и это тоже будет испытанием терпения.

Шэй с удобством откинулся на стуле и пил из большой кружки полюбившийся эль. Трактирщики с гордостью предложили ему «настоящего барбадосского рома», но это любезное предложение мистер Кормак с огорчением отверг. Барбадос и впрямь славился отличным ромом, но праздник отгрохали — дай Бог, и Шэй опасался перепить.

Женщины деревни постарались на славу. Зал был украшен цветами — и это почти зимой-то; на столах хватало самых разных закусок. Может быть, на вкус Хэйтема блюда были простоватыми, зато Шэй не опасался наткнуться на какого-нибудь «зловонного епископа», а то и еще что похуже.

После первых чинных тостов и многочисленных поздравлений праздник быстро потерял всю официальность, и даже перестал казаться безумным сборищем совершенно разных людей. Этому очень поспособствовал первый танец молодых — Коннор начал прилично, но потом невеста потеряла туфлю, потом Коннор под веселый смех ее надевал обратно, потом уже не стеснялся подсказывать Анэдэхи, что делать и куда наступать. Только она все равно большей частью наступала ему на ноги.

Ахиллеc с большой кружкой эля обосновался на стуле рядом со стойкой, чтобы далеко не ходить. Рядом с ним устроилась Мать Рода, и они, самые старшие на этом празднестве, о чем-то тихонько толковали.

А когда голод был утолен, и градус собрания несколько повысился, все разбились на кучки сообразно интересам. Шэю в компании Хэйтема посчастливилось оказаться рядом с лесорубами и их женами, к ним же прибилась чета Лафайет, и разговор за столом велся весьма оживленный, хотя на первый взгляд, казалось бы, никаких общих тем у столь разных людей быть не может. Но нашлись.

— Что за свадьба без драки? — Годфри вытер пенные «усы» с усов и крякнул. — Вот, помнится, когда мы с Кэт женились, отличная драка была. И я порвал свой костюм. Он все равно был неудобный.

— Это еще что, — отмахнулся Терри. — У нас с Дианой куда ширше драка была, все со всеми.

— А у нас, — звонко подхватила миссис Лафайет, ближе супруга сошедшаяся с местными женщинами, — была страшно романтичная свадьба! Подруги спрятали меня в зеленом лабиринте из кустов, и Жильбер с ног сбился, пытаясь меня отыскать.

— Поди, к рюмке тайком прикладывался, — толкнул мистера Лафайета под локоть Годфри.

— Не без этого, — со смехом согласился тот.

— Но не дрались? — полюбопытствовала Кэтрин.

— Я — нет, — пояснил мистер Лафайет. — А вот мой товарищ по школе верховой езды, Шарль Филипп, бросил вызов на дуэль мсье де Ламету, но мы с Адриенной отговорили их стреляться. И тогда они благополучно подрались без пистолетов.*

— Вот это правильно, — подхватил Терри. — Помнится, еще когда мы не знали, где бы осесть, болтались в Бостоне. Есть там таверна такая, «Бойцовый петух». То есть тогда была. Мы-то хотели в Бостоне хоть какую работенку найти, искали, кому лес нужен. И напоролись на местных, которые тем же самым промышляют. Ух, и разодрались мы тогда! Половину таверны разгромили.

— И после этого нам пришлось спешно уехать из города, пока нас платить не заставили, — со смехом закончила за него Диана. — Я думала, я их сама убью.

— И я так думала, — рассмеялась и Кэтрин.

— Так мы и оказались в этих местах, — с ностальгией протянул Годфри и добавил довольно. — А потом этот болван Терри свалился в реку, и мы познакомились с мистером Коннором.

— Кхм, — негромко произнес Хэйтем, и все повернулись к нему.

Мистер Кенуэй не слишком жаловал внимание, но сдержанно пояснил:

— Не знаю, когда это было… Я про таверну «Бойцовый петух», но лично я разгромил ее в 55-м.

— Наш человек, — Годфри потянулся к нему чокнуться кружками, и Хэйтем, помедлив, ответил тем же.

— А мы в 70-м, — Терри тоже потянулся чокнуться — и к Хэйтему, и к Шэю. — Если Коннор повезет жену в Бостон, может в 85-м еще раз этот трактир тряхнуть. Будет традиция!

— А вы там не дрались, капитан Кормак? — полюбопытствовала Диана.

— Там — нет, — фыркнул Шэй. — А вот в Нью-Йорке Коннор может любую таверну громить — не ошибется, я много где отметиться успел.

— Настоящий ирландец, — захохотал Годфри. — А что же вы, мистер Лафайет?

— Такого мне пока не доводилось, — рассмеялся тот. — Но у меня еще все впереди. Вот вернусь во Францию…

— И пойдешь громить таверны? — вскинула бровь Адриенна. — Если соберешься, скажи, я хочу на это посмотреть.

Тут что-то отвлекло внимание Шэя, он перевел взгляд на Коннора, и увидел, что молодая супружеская пара над чем-то беззастенчиво ржет. А потом Коннор при всех подхватил Анэдэхи на руки и поцеловал. Ни одной туфли на ней уже не было.