— Узнаешь, что он хочет, забудешь про «спасибо».

Где-то совсем рядом послышался тихий свист, и Шэй медлить не стал — перевалился через борт телеги в сторону свиста и сразу же оказался среди густых кустов, где уже засел Коннор.

— Первый караван уже разгрузили, — зашептал сын. — Я сверху видел ящики. Их много, но это точно не все! Конгресс собирал снабжение по всем тринадцати колониям. Если это все, то армия обречена!

— Будем надеяться, что не все… — вздохнул Шэй, а сам подумал, что всяко может быть. Но вслух произнес: — В любом случае, то, что есть в этом лагере, позволит армии продержаться еще… сколько? Несколько недель?

— Сколько бы ни было, — отрезал Коннор. — Нам надо как-то у них это отнять.

Шэй посомневался, но все-таки решил поделиться, хотя услышанного было слишком мало, чтобы делать выводы.

— Я бы послушал еще. Они что-то планируют, но я не понимаю, что.

— Давай послушаем, — легко согласился Коннор. — Тем более, что я нигде не видел отца. Интересно, откуда он подберется? Лагерь большой, я не видел, где он заканчивается.

— Меня больше волнует, много ли тут охраны, — практично отозвался Шэй. — Припасы отсюда нужно вывезти и доставить колониальной армии, но нельзя же грузиться под стеной огня?

— Ты хочешь сказать, что тут придется всех убить? — хмуро поинтересовался Коннор.

— Я хочу сказать, что убить придется всех, кто против того, чтобы мы увезли отсюда груз, — веско бросил Шэй. — Или ты считаешь иначе?

Коннор не ответил. Он змеей скользнул дальше по кустам, а потом и короткой перебежкой добрался до следующих зарослей. Шэй последовал за ним.

Двое, что беседовали у телеги, разошлись в разные стороны, и один из них (Шэй не мог вспомнить, был тот среди «караванщиков» или обретался тут, в лагере) направился в сторону… бригадира? Командира?.. Это было неясно, но даже по стати мистер Кормак сделал вывод, что этот человек имеет тут больший вес или высшее звание. Держался больно уверенно и нагло.

— Эй ты! — бросил командир караванщику. — Где тебя носит?

Шэй даже поморщился. Типичная черта негодяев, получивших немножко власти — грубить тем, кому жизнь отсыпала меньше. Коннор завозился и зашуршал, а потом метнулся к ближайшим ящикам и спрятался за ними — видно, хотел получше услышать разговор. Шэй не двинулся с места, он и отсюда неплохо разбирал, а что не разбирал — додумывал.

— Хватит обозов, — бросил командир чуть громче. — Берем сразу лагерь янки.

Шэй вздрогнул. Жаргонное словечко, так легко слетевшее с губ «командира», говорило о многом. Капитан Кормак и сам не раз его слышал — но еще во время Семилетней войны. От союзников. Так говорили только англичане и только по отношению к тем, кто родился уже в Новом Свете. Так что, скорее всего, этот командир — не дезертир, а один из британцев. А значит, слова Хэйтема о том, что Черч не просто набивает карманы, а поддерживает противоборствующую сторону, недалеки от истины, какими бы ни были его мотивы.

— Вэлли Фордж, — эти слова ворвались в сознание Шэя, как взорвавшаяся граната.

Если до этого он размышлял только о Черче, то теперь… Теперь становилось понятно, что все куда серьезнее. По словам Коннора, положение в лагере Вашингтона нелегкое. Сумеет ли выдержать возможное нападение главнокомандующий?

Шэй не знал, как окликнуть сына, но тот повернулся и сам — взволнованный и бледный. Рядом слишком близко проходил один из охранников, действовать было опасно, но Коннор прислушался и, не задумываясь ни на миг, из-за угла прихватил незадачливого вояку. И секунды не прошло, как тот осел под ногами ассасина, не издав ни писка.

Шэй, не торопясь, приблизился и понимающе бросил:

— Дерьмо.

— Еще какое, — Коннор с досадой пнул труп, хотя обычно всегда относился к жизни и смерти с подчеркнутым уважением, следуя каким-то своим индейским традициям, и снова приник к ящикам.

Шэю ничего не оставалось, как устроиться рядом с сыном.

— Ты уверен? — переспросил караванщик, и Шэй мог поклясться, что в голосе сквозит страх.

Однако командира это не волновало. Он сплюнул под ноги и хмуро ответил:

— Уверен, не уверен… Так приказал Черч. Сомневаешься — сам с ним разбирайся.

Кажется, это предложение напугало караванщика еще больше:

— Он здесь?

Командир рассмеялся:

— Конечно, нет. Я слыхал, он в Нью-Йорке. На дно там залег и помалкивает. В тюрьму-то обратно никому неохота.

Шэй понимал, что выбора у караванщика нет. Тот, видно, понимал это тоже, потому что обреченно вздохнул:

— Ладно, я в деле.

Командир остался один и шумно высморкался. Шэй счел, что следить за караванщиком бессмысленно, а вот за командиром… Если он тут не главный, вполне может отправиться с докладом к руководству. А если главный, то отдавать приказы… Начинать следовало с него.

Коннор отлип от ящиков и с ожесточением выдохнул:

— Мерзавцы!

— А что, у Вашингтона совсем все плохо? — уточнил мистер Кормак.

Коннор тряхнул головой и с такой болью глянул из-под капюшона…

— Ты бы видел это, Шэй! В лагере не хватает даже бараков, многие живут в шалашах. Не хватает одеял и сапог. Люди умирают от голода, холода, цинги и диареи. В лагере сотни женщин и детей, которым некуда идти. Солдаты таскают бревна для бараков на себе, потому что телег не хватает, а лошади дохнут, потому что не хватает сена. Когда я там бываю, то стараюсь помогать, чем могу, но всем не поможешь… А все ваш Черч!

Шэй взял сына за плечо и заглянул ему в глаза:

— Черча здесь все равно нет, ты же слышал. Убить его сейчас мы не можем. Нужно действовать последовательно: сначала отобьем те припасы, что здесь есть, и людям Вашингтона уже станет полегче. Потом отправимся в Нью-Йорк.

— Идем, — с холодной решимостью выпалил Коннор и, не дожидаясь ответа, смело выбрался из-за ящиков.

Шэй и хотел бы его пожурить за то, что не проверил обстановку, но Коннор чувствовал боль, а потому действовал жестко. Шэй, следуя за ним, видел, что тот безжалостно убил еще двоих караульных, которые попались ему на пути. Не искал врагов, но и не медлил с решениями. Видно, все-таки циничное обсуждение задело его за живое. Шэй его хорошо понимал, но прежде чем что-то делать, было бы неплохо решить, что именно. Шататься по лагерю, убивая всех, кто мешает шататься — не выход.

Впереди замаячило озеро или, быть может, запруда реки, а командир засунул руки в карманы и отправился в строение у самой кромки воды. Сруб был грубым и выглядел хлипким, но Шэй рассеянно подумал, что строить в таком месте что-то крепче — абсолютно бессмысленно, за несколько лет сгниет, если не быстрее — когда весной вода подтопит.

Еще на берегу дымился над костром котел, но командир проигнорировал и его, и ветхое строение. Он воткнул мушкет в снег прикладом вниз и задумчиво устроился, отливая в воду.

Коннор засел в кустах, и Шэй воспользовался моментом, чтобы его нагнать. Надо было наметить план — хоть какой-нибудь! Но этому случиться было не суждено.

Не успел Шэй заговорить с сыном, как сбоку послышался шум. Двое охранников лагеря, сопя и отдуваясь, волокли… Шэй даже моргнул пару раз, не веря глазам. На руках у охранников висел Хэйтем, и вид имел… Шэй сразу решил, что эти двое — на свете не жильцы. Никто не имел права так обращаться с Хэйтемом.

Коннор дернулся, зашуршал и сдавленно произнес:

— Отец… Я думал, тамплиеры действуют умнее.

Шэй мотнул головой, пытаясь справиться с собой. Наблюдать за тем, как Хэйтем слабо вырывается, было невыносимо, но… Нужно было выждать, нужно было выбрать удачный момент.

— Гляди, кого нашли, — выдохнул один из захватчиков.

Хэйтем, видимо, оступился, или его кто-то пнул, потому что он не удержался на ногах и тяжело опустился на колени. Стало видно, что руки ему не просто заломили за спину, а связали.

Командир без спешки убрал свое хозяйство в штаны и повернулся, а один из захватчиков с гордостью и озабоченностью одновременно заметил: