Самый родной ее человек. И не важно, что у него в груди. Одно сердца или два.

– А ты?

– Я присоединюсь позже.

Врал. Его глаза прощались.

– Нет.

– Мы знали, что этот день наступит. Семь аров, по-моему, не плохой срок для счастья.

Не плохой. Если не думать, что впереди могла быть целая жизнь.

Каждый день прошедших аров, как последний. Каждый день надежды, что все изменится, что настанут другие времена. Дали жизнь детям. Ростки веры в светлое будущее.

Ночь, лошадь, запряженная в повозку. Выросшая в деревне, она умела управлять не хуже любого мужчины. Пятилетняя дочка и полугодовалый малыш у нее в ручонках. Позади дом, очередной за эти ары, но уже успевший стать родным, впереди расставание и горечь разлуки, и в темноте маленький лучик. А может…

Старая хижина на краю города. Они давно приготовили это место. На всякий случай. У них всегда были такие места. В этот раз пригодилось.

Стук в дверь уже перед самым рассветом. Его друг.

– Вам надо уезжать.

– Но…

Яркие голубые глаза, с тонким синим ободком вокруг зрачка. В них молчаливый упрек.

– Он все сделал, чтобы не даться им в руки живым. Им больше нужны дети. Садитесь в повозку, я отвезу вас.

Несколько дней пути, смена лошадей, почти нигде не останавливаясь надолго.

– Здесь я вас оставлю, – он слез с повозки, отдал ей поводья. Расстегнул куртку и достал из-за пояса два увесистых кошеля с золотыми. – Этого тебе хватит на некоторое время.

– Куда же я пойду здесь?

– Мне лучше этого не знать. Поверь, это единственный способ спасти их.

– Ты вернешься туда?!

Он пожал плечами.

– Пойдем с нами.

Его лицо исказила гримаса. Она до сих пор ее помнит. Смесь брезгливости, ненависти и какого-то смирения. Он был хорошим другом и выполнил последнюю волю погибшего товарища. Однако ему было не все равно, сколько сердец в груди.

Женщина вздохнула. Зелос не пошлет человеку испытаний больше, чем он может вынести. Ей удалось пережить эту страшную ночь. Пустой перекресток, темный непроходимый лес, какая-то разбитая дорога, где-то вдали высился горный кряж.

– Завтра у меня выходной. Иду вон туда, – Норий махнул рукой в сторону одной из самой больших ферм в деревушке. – Пойдешь со мной?

– Не, – отмахнулся Дим, – я завтра ухожу, мой контракт заканчивается. Я уже договорился с другим хозяином. Ты знаешь, я собираюсь в храм Зелоса со своей избранницей. Золотые нужны.

– Жаль.

– А че там?

– Девчонка у меня есть. Классная.

– Зачем же ты меня зовешь?

Парень вскинулся.

– Дубина ты! У нее подруга есть. Которая тоже не прочь развлечься.

– Мне в храм Зелоса.

– Она, между прочим, из этих…

– Из кого? – замерев, не смея верить в то, что ему наконец повезло, спросил Дим.

– Одаренных.

– Врешь!!!

– Пусть Талла будет мне свидетельницей!

– Как же тебе удалось?

– Ты что думаешь, они не люди? Ну, – парень почесал в затылке, – не совсем люди. Но девчонки у них красивые. Я со своей в городе познакомился. На празднике цветов. Теперь к ней каждые выходные хожу.

– Ты даешь! И много вас таких?

– Кого?

Дим понизил голос.

– Людей и из этих. Ты же сам сказал, они не совсем люди.

– Я откуда знаю? Мы с ней тайком на сеновале, когда ее брат уходит со своей избранницей гулять, у нас есть пару сэтов.

Димостэнис едва подавил в себе вздох. Вот опять! Мало того, что приходится выслушивать, что он не совсем того, «нелюдь», так снова – мимо.

– У тебя когда-нибудь было? Я имею в виду с ними?

– Так ведь нельзя! – простодушно воскликнул Дим.

Собеседник расхохотался.

– Ну ты лопух! Тебе же не в храм Зелоса ее вести, как свою избранницу. Погулять, почему нет? – Норий чуть придвинулся к нему, повернулся. – Говорят, что избранник хозяйки той фермы, – он снова кивнул на соседей, – был шакт. Вот она такая и богатая – одаренный помер, ей все оставил, да еще двоих детей в придачу. К тому же к ней постоянно кто-то приезжает с пустыми телегами, а увозят полные мешки. Зерно, мука, другие продукты.

– Что здесь особенного?

Парень пожал плечами на заданный вопрос.

– Может, конечно, и ничего. Только вот зачем кому-то скупать зерно у нас? Куда они его везут? В Эфранор? – хохотнул парень. – Это не сельская ярмарка. Здесь даже товары оттуда можно купить! – он кивнул головой в сторону княжества. – Междугосударственный торговый тракт.

Дим с трудом сдержал свое раздражение. Он пять аров своей жизни потратил на борьбу с «междугосударственными трактами» и «товарами оттуда», а этот невежественный селянин рассказывает ему, как это здорово. Он даже не думает о том, что все эти тракты и товары запрещены законами Астрэйелля! Здешние земли были настоящим раем для таких, кто не хотел принимать правила страны, в которой они жили.

Мюрджен тараном проложил себе дорогу на земли империи и уже так просто не избавиться от его разлагающего влияния. Здесь нужны более радикальные действия. Например, резкая смена политического курса в государстве, который заставит людей встрепенуться и потерять интерес к запретному. Либо стереть княжество с лица Элиаса, чтобы больше никому повадно не было. Впрочем, в этом случае на смену обязательно придут другие свободные образования, которые посчитают, что они больше не подвластны великой империи и захотят вольной жизни.

Так или иначе его это больше не касается.

Почти два минора он провел в селениях и деревнях на востоке страны. Вопрос в какую сторону держать путь – даже не стоял. Страна большая только вот не на всех ее просторах одинаково вольготно. Запад, юг, даже юго-восток – большая часть этих квот – земли Великих Домов, со своим стражами, местными порядками, строгим надзором. Центр – территория знати и шактов. Север еще не скинул с себя гнет трагедии, разразившейся войны и на все смотрит очень подозрительно, к тому же наводнен карателями, законниками, усиленной гвардией наместника.

Было большой ошибкой считать, что догнать беглецов будет легко. Что он настигнет их еще на территории владений Иланди. Правда, первые сэты Диму даже повезло, он сумел выйти на след. В самом первом селении он узнал, что не так давно двоих путников забрала дорожная повозка. Что еще могли растерянная испуганная девчонка и обычный смертный? Сесть в первый экипаж, надеясь уйти от погони. Их можно снять еще в дороге.

Все надежды Димостэниса рухнули, когда он понял, что вместо обычного короткого маршрута из пункта отбытия в пункт прибытия, повозка свернула и проехала мимо транспортного-пересадочного узла, по которому в день проезжали десятки экипажей и путешествовали сотни пассажиров.

Пришлось поднимать на ноги гвардию Дома и стражей границ, прочесывать местность: селенья, дома, угодья. Однако это не дало никаких результатов. Сэты, которые были потрачены на выяснение отношений, дали беглецам хорошую фору, которой они грамотно воспользовались и сумели выскользнуть за очерченный круг. Бегство не было спонтанным выплеском эмоций на нежеланную помолвку, к нему тщательно и продуманно готовились.

Глава рода не проронил ни слова в сторону младшего сына. Лишь, когда все вновь собрались в гостевой, произнес куда-то в воздух, что он берет это дело в свои руки. Дим в долгу не остался: покидая дом, не глядя на отца, бросил, что ему надо два минора, и он вернет Элени. Не дожидаясь ответа, вышел в ночь.

Димостэнис был уверен, что это время Лауренте Иланди ему даст. Вряд ли он хотел громкой огласки и несмываемого позора на репутации Дома.

– Я пошел, – Норий не спеша поднялся, зевнул. – Если надумаешь, приходи.

Дим так же лениво кивнул.

– А что и вправду ферма принадлежит неодаренной, которая была в союзе с шактом?

Парень пожал плечами.

– Болтают.

Очередная деревня, в которой он остановился, была небольшим, забытым всеми Богами, поселением. С одной стороны, горный хребет сразу за которым начинались поселения Мюрджена, с другой – глухая стена леса, безжизненные скалы, река, впадающая в Скалистое море. Маленький уголок империи, закрытый со всех сторон. Видимо, именно это натолкнуло местных жителей на мысль, что здесь можно не боясь проворачивать свои противоправные делишки.