Всего десять минут, а мои трусики уже промокли от желания.

Я возвращаюсь в библиотеку в ошалелом состоянии, отчасти из-за гнева, отчасти из-за похоти. Бессмысленно отрицать, что я хочу Гриффина и что он чрезвычайно меня возбуждает, но я отказываюсь быть чьим-либо трахом по-быстрому на стороне и встречаться только по ночам ради перепихона (если мы до этого бы дошли). Уже проходила через такое, с этим покончено, больше никогда.

Я врываюсь в библиотеку и захлопываю дверь своего офиса. Я опускаю жалюзи, и миссис Белл знает, что нельзя заходить и меня беспокоить. Совершенно очевидно, что я в дурном настроении.

Я сажусь за свой стол и сжимаю руки на ручках стула. Через мгновение мои пальцы начинают постукивать по дереву. Я ужасно взвинчена. У меня ноют соски, и когда сжимаю бедра, то чувствую в трусиках влагу. Я дико возбуждена и в мыслях возвращаюсь к тому, как я впервые встретилась с Гриффином Ловом.

Я зашла в свой офис за банками медового варенья для сельской ярмарки, но обнаружила огромного бородатого бога, сидящего на моем столе, слизывающего со своего большого пальца остатки моего варенья. Он приподнял шикарную бровь, посмотрел на меня так, будто хотел начать облизывать и меня, а затем сказал:

— Если на вкус ты такая же вкусная, как твое варенье, я буду на седьмом небе.

— Прошу прощения? — пробормотала я.

— Просто различаю в этом офисе на вкус немало сладенького. Как будто ты сидишь здесь и ласкаешь себя, чтобы сделать весь этот невероятно вкусный мед. Для меня. — И он высовывает язык и начисто слизывает блестящее пятно на его коже.

Это было самое возмутительное, что мне когда-либо говорили. И каким образом этот мужчина узнал, что я люблю мастурбировать в своем офисе? Что у меня в верхнем ящике лежит секс-игрушка, которую я достаю, когда в стрессе или чувствую себя одинокой?

Разволновавшись и рассердившись, я вышвырнула его вон, но каждое слово этого разговора просто выжжено в моем мозгу.

Взглянув на ящик стола, я открываю его. Достаю мини-вибратор пулю, который с виду похож на тех стильных блесков для губ. Я его включаю, задираю юбку, а потом, затолкнув его в трусики, опускаю его на клитор. Как я и подозревала, я чертовски промокла.

Откинувшись на спинку стула, я закрываю глаза и представляю лицо Гриффина между моих ног, в то время как вибратором нежно тру свой клитор.

Глава 3

ГРИФФИН

Люди. Я их не понимаю. Алекс хочет меня, но продолжает себе отказывать. Хотел бы знать, не поэтому ли она постоянно такая напряженная. Говорить себе «нет» должно быть чертовски выводит из себя. Я знаю, так как сам я напряжен сильнее, чем струна пианино, потому что хочу то, чего не могу иметь.

Я намерен изменить это для нас обоих.

— Привет, миссис Белл, — приветствую я, проходя через библиотеку к закрытой двери офиса. — Алекс кое-что оставила в ресторане. Не возражаете, если я войду?

Это наглая ложь. В руках у меня ничего нет, но миссис Белл улыбается и кивает головой.

— Идите, Гриффин. Библиотека закрывается через пять минут.

— Благодарю вас, мэм.

— Нет. Вам спасибо, — а потом она подмигивает. Миссис Белл, может, и старая, но вовсе не тупая.

— Алекс, я хочу… — мои извинения застывают у меня в горле, поскольку Алекс руками возится под столом. В своем волнении и спешке скрыть то, чем занималась, она опрокидывает свой стул. Не будь у меня сверхъестественной скорости и силы, она бы поцеловала пол.

— Что вы здесь делаете? — пищит она. — Где миссис Белл?

Помогая ей встать, я ни словом не молвлю, что у нее юбка задрана до середины бедер, а комната наполнена густым запахом ее возбуждения.

— Она уже закрывается. — Я иду обратно к офисной двери и запираю ее. Свет она уже погасила.

— Ну, мне тоже нужно домой. — Алекс встает и начинает собирать свои вещи, вся такая холодная и спокойная, словно я только что не застукал ее, когда она пытаясь ублажить себя.

— Вы хотите, чтобы я следовал за вами к вам, или вы поедете со мной?

Я прислоняюсь к стене и наблюдаю за ней. Я не собираюсь мешать Алекс уехать, хотя в глубине души мне хочется наклонить ее над этим столом и закончить то, что она начала без меня. Но было бы большой ошибкой с ее стороны считать, будто между нами все закончилось. Между нами все только начинается.

— Я еду к себе домой. Вы едете, — она делает взмах рукой, — Туда, где бы ни находился ваш дом.

«Мой дом там, где ты».

— Звучит заманчиво, — говорю я соглашаясь. — Так что вы выбираете? Поедете со мной? Или мне ехать следом? Полагаю, вы предпочли бы ехать домой на своей машине, чтобы никто не думал, что вы используете меня, чтобы заполучить для библиотеки пожертвование побольше.

— Что? — шипит она. — Именно вы меня преследуете! Именно вы используете большое пожертвование, чтобы затащить меня в постель! — она подходит ко мне, грозя пальцем мне в лицо. — Я здесь жертва!

— Лишь потому, что вы не позволяете себе получить то, чего хотите. — Я делаю несколько глубоких вдохов, поскольку ее стол выглядит все более и более привлекательным.

— Лишь потому, что мое тело хочет вас, не значит, что я ему уступлю, — рычит она. — Я не животное.

Не животное.

Эти слова ранят меня настолько сильно, как физический удар. Я отшатываюсь.

— Не вижу в животных ничего плохого.

Оборотни, которых я знаю, достойны уважения и в своем большинстве не прибегают к уловкам. Они говорят то, что думают, говорят тебе, чего они хотят.

— Вы знаете, о чем я… — она рывком открывает дверь.

— Вообще-то, нет. Я большой любитель животных. Животные — самые верные существа. Они живут инстинктами и стремятся выжить, однако они не плохие и не злобные.

— Они прекрасны… в лесу и все такое.

Неужели она не любит животных? Это было бы… ужасно. Пара, которая ненавидит половину твоей сущности? Без сомнения, боги не могут быть такими жестокими.

— У вас плохой опыт с животными? — я следую за ней из офиса в затемненный вестибюль.

— На самом деле, да. — Она дважды проверяет, переведены ли все терминалы в спящий режим, а затем указывает на заднюю дверь. — Когда мне было одиннадцать, меня укусила соседская собака. Я не особо любила животных тогда и не очень люблю их сейчас. Пайн-Фолс мне нравится, но я могу обойтись и без дикой природы.

Может, мои обонятельные рецепторы ошибаются? Я к тому, что мы, как правило, определяем своих пар по запаху. Вдобавок, возникает проблема внизу. Мой член твердеет только в присутствии Алекс. Парад моделей «Виктории Сикрет» бы прошествовать по этой парковке обнаженными, и все, что я мог бы поднять, — это руку, поскольку в штанах у меня не поднялось бы ничего, если не учую Алекс.

— Некоторых собак воспитывают неправильно, — говорю я ей, когда мы выходим на асфальтовую стоянку. — При правильном обучении даже самые злобные породы не кусаются, если только их хозяин им это не прикажет.

— Не знаю. Мне было одиннадцать, и я решила срезать путь через двор соседа. Собака выскочила из-под крыльца. Я ее даже не видела. Она схватила меня за голень, не успела я и глазом моргнуть. — Остановившись возле своей машины, Алекс рассеянно тянется, дабы провести рукой по своей правой голени. Должно быть, она даже не осознает, что это делает. — Я закричала, и наконец появился мистер Уилкинс и утащил свою собаку. — Она смотрит на меня грустными глазами. — Я больше никогда не ходила какими-нибудь короткими путями.

— О, детка. Тебе до сих пор страшно.

— Что? — она легонько содрогается. — Да нет. Я годами не вспоминала об этом собачьем укусе, пока вы сами сейчас мне об этом напомнили.

Я приседаю на корточки, но в темноте этот шрам — а от такого укуса он должен быть — толком разобрать не могу. Но что я знаю, так это то, что она все еще страдает от боли, и мне хочется ее убрать. Я охватываю ладонями ее маленькую голень, а затем провожу языком по этой старой ране, и лижу ее, как если бы она была бы свежей.