Мэйт состроил недовольную гримасу, сдвинул брови, вспоминая недавнего посетителя, и трижды приложил кулаком по двери.
– Открывайте! – повелительным тоном произнес он.
Ответ последовал незамедлительно.
– Простите, мэйт Габриэль, но ваш отец приказал открывать дверь только в крайнем случае, – сообщили за дверью.
Игра становилась интереснее, увлекала.
– А это и есть крайний случай! – уверенно соврал Габриэль, добавив в голос угрозы. – Разве так нужно поить и кормить мэйта Семи островов? Пресным вином и холодной рыбой? Передайте повару, что, когда меня освободят, я лично его высеку. А теперь забирайте эту дрянь, которую не стали бы есть даже голодные псы. Ну?
За дверью зашептались. Габриэль не различил ни слова, но этого и не требовалось. Семя сомнения было брошено и, похоже, начало прорастать. Необходимо лишь дожать растерянных стражников.
– Как вас зовут? – обратился мэйт к ним.
– Бамбер, – после долгой паузы назвался один.
– Сигманд, – назвался и второй.
– Так вот, Бамбер и Сигманд, через полгода я стану мэнжем Семи островов. И обещаю не забыть преданных мне слуг, которые позаботились о том, чтобы их мэйт утолил жажду и остался сыт.
За дверью опять бурно зашептались. Затем наступила тишина, затянувшаяся, казалось, на целый аш.
– Мэйт Габриэль, вы дадите нам слово, что не будете глупить, если мы откроем дверь?
– Слово мэйта, – незамедлительно ответил мэйт. – Я ранен и голоден. Какой с меня беглец? – для верности добавил он.
Дверь наконец-то приоткрылась. Габриэль взял поднос и протянул его робким стражникам.
– И что нам с ним делать? – спросили за порогом.
– А это меня не заботит. Меня заботит лишь то, чтобы в моем кувшине плескалось настоящее, сладкое вино. Вино, достойное мэйта.
Стражник ничего не сказал, забрал поднос и спешно закрыл дверь. А Габриэль воззвал к богам, упрашивая их заставить его охрану испить зачарованного вина, и присел возле замочной скважины.
– Стой, ты куда? – спросили за дверью.
И Габриэль замер в ожидании. На честность стражников он не рассчитывал.
– Так это…
– Одурел? Хочешь, чтоб нам по шее влетело? А ну шагай назад.
– Да я…
– Когда придет смена, тогда и пойдем на кухню.
– Что мне с этим делать?
– Не знаю, как ты, а я умираю от жажды…
Габриэль зловеще улыбнулся и лег на кровать. Что будет происходить дальше, он знал наперед. Стражники будут хлебать вино, крошить хлеб и обсасывать рыбные кости, осуждая капризы своего мэйта. Будут мечтать о существенной прибавке к жалованью, которую им посулил все тот же мэйт. Но прежде всего будут метаться в догадках, что конкретно не понравилось Габриэлю в вине и пище?..
На подоконник опять опустилась пернатая гостья. Возможно, та же самая. Но на этот раз мэйт остался к ней равнодушным. Он спокойно лежал на спине, сунув руки под голову, и с улыбкой взирал на низкий серый потолок.
Спустя пять-шесть мьюн за дверью что-то глухо упало.
– Первый, – ухмыльнулся Габриэль.
Еще звитта. И опять что-то глухо шлепнулось, звякнув ключами напоследок.
– Второй, – сказал Габриэль, соскакивая с кровати.
Действовать нужно быстро. Но осторожно. Мэйт склонился у двери, прижался ухом к замочной скважине, слушая всхрапы и свисты спящих стражников. Все шло строго по плану. Увы, самая опасная его часть впереди. Предстояло выбраться из запертой комнаты. Без шума и ключей.
Габриэль отступил на шаг от двери, смерил ее взглядом и в очередной раз посмеялся над невежеством бездарей. Насколько он знал, все они, от простолюдина до короля, безоговорочно верили в то, что маги способны легко ходить сквозь стены и двери. Если бы это было так…
Мэйт еще раз окинул взглядом дверь, стараясь запомнить каждую деталь. Конечно, проще было спалить ее ко всем сверам, но дым совершенно точно привлек бы внимание. А этого Габриэлю хотелось меньше всего. Да и угореть самому легче легкого. Поэтому он предпочел идти другим путем. Сложным, изматывающим, но тихим.
Габриэль сложил пальцы в тайном знаке разрушения, направил их на дверь и плотно сомкнул веки, воспроизводя ее в памяти.
Мрак будто смахнули с двери ладонью великана, как смахивают крошки со стола. Дверь проявилась во тьме – серо-голубая, с мощными петлями и громоздким механизмом замка. Габриэль видел каждую царапину, каждую трещинку на прямоугольнике двери. Такой она и должна оставаться в памяти, пока последнее слово заклинания не слетит с языка.
От груди полилась теплота к животу и к лицу. Гортань завибрировала от утробного, низкого звука. Мастер Гантер при помощи этого заклинания мог развалить камень и раскрошить металл. Мэйту Семи островов пока поддавалось только дерево.
Пальцы, сплетенные в знаке, обожгло магией. Энергия слишком бойко покидала тело; был шанс лишиться чувств, как и при любом другом разрушительном заклинании. Но Габриэль не останавливался, решив положиться на волю богов.
Посреди воображаемой двери вспыхнула ослепительно белая, похожая на молнию, трещина; за стеной мрака послышался резкий треск. Тайный, утробный звук прибавил в силе, дверь зашаталась, а у Габриэля загудела голова. Но он не отступал, начиная вплетать в вибрирующий звук слова заклинания.
Белая зигзагообразная прореха ширилась и ветвилась, точно полотно льда от тяжелого удара. Треск нарастал, дверь начала постреливать щепками. Некоторые из них летели прямо в лицо Габриэлю. Но он продолжал ломать дверь, разрывая ее магией.
Когда последнее слово было произнесено, мэйт не выдержал и, задыхаясь, упал. Лежа на полу, который приятно холодил тело, Габриэль наконец-то раскрыл глаза. Пол был щедро усыпан мелкими щепками; дверь была изуродована так, будто ее пытались распилить вдоль и поперек, но получилось только вдоль. Сквозь широкую прореху был виден коридор – краешек свободы.
– Получилось, – прошептал Габриэль и, пошатываясь, поднялся.
Ему было жарко, его тошнило, кружилась голова. Но зияющая в двери дыра придавала сил. Габриэль выставил руку перед собой, положил ладонь на трещину и толкнул из последних сил. Дверь хрустнула, разваливаясь пополам. Одна часть держалась на мощном замке, другая качнулась на петлях.
На дрожащих ногах Габриэль вышел в коридор. Огляделся. Стражники спали. Под ногами было сыро от пролитого вина, в луже блестел кубок; от блюда с рыбой в сливочном соусе осталось только блюдо. Один из стражников сжимал в руке надкусанное яблоко. Только сейчас Габриэль понял, насколько сильно голоден. Последнее заклинание выжало из него все соки; бедро опять начало кровоточить, словно слова целебного заговора вышли вместе с разрушительной магией. К сожалению, все, что заставляло его истекать слюной, было отравлено.
Теперь надо переодеться. Одежда стражников не годилась. Во-первых, была не по размеру. Во-вторых, заляпана вином. В-третьих, в ней мэйта Семи островов все равно бы узнали. Не в башне, так во дворцовых залах. Не в залах, так во дворе. Кроме того, если бедных стражников обнаружат раньше, чем нужно, то в первую очередь будут искать и хватать мужчин.
Над тем, чтобы облачиться в женский наряд, Габриэль думал уже тогда, когда ждал служанку, посланную отцом накормить и напоить сына. Но, как известно, вместо нее явился чернобровый стражник.
Сердце все еще стучало как бешеное; руки подрагивали от напряжения. Мэйт прислонился к стене. Тело охватывал такой жар, что каменная стена показалось ледяной. Еще немного постояв, Габриэль двинулся вниз, по винтовой лестнице, прижимаясь к стене, чтобы не упасть…
Габриэлю почудилось, что ступеней было не двадцать, а двести. Когда последняя из них осталась за спиной, он едва не воскликнул от радости.
Узкий и темный коридор вел в комнаты прислуги. То, что нужно. Габриэль прислушался. В этот момент слева распахнулась дверь, и из комнаты вышла молодая служанка. Мэйт даже не стал ругаться и сетовать на богов, ибо для первого не было сил, а для второго не хватало наглости. Не могло же ему везти все время? Боги и так сегодня милостивы к нему.
