Напомните ей о женщине в светлом офисе, произнесите имя Лесли. Мать Елены оживится. Вы узнаете, что она следит за приключениями Лесли уже три года. Уже три года она каждый четверг вечером сидит на диване и смотрит, как Лесли живет и сражается, побеждает и терпит поражение. Женщина будет говорить о ней как о своей близкой подруге, скажет: Лесли сделала то-то, Лесли думает так-то. Она расскажет вам, что Лесли Джонс понадобилось два сезона, чтобы подняться по карьерной лестнице. Сперва она была просто помощницей адвоката. Теперь она сама адвокат и работает в известной чикагской фирме. Вы станете свободней подносить ко рту кусочки пирога. Она разведена. Живет одна с дочерью. Ей не всегда легко. Нет, вы должны обязательно увидеть, как она выступает в суде, это впечатляет. Поначалу у нее был парень, Ник, тоже адвокат, но все плохо кончилось. Она его бросила. Вы спросите, что это за мужчины были в квартире. Это чикагские пуэрториканцы. Махинации и прочее. Вы понимающе кивнете.

Пирог к тому времени уже закончится, вы останетесь с Лесли, тремя пуэрториканцами и мрачными прогнозами относительно развития их истории. У женщины зазвонит телефон. Она встанет, чтобы ответить. Четыре светильника над вашей головой будут белесо освещать оставленную ею тарелку. Картон по краям будет идти волнами, отдаленно напоминая роскошный фарфор. Одна из этих выпачканных в яблоке волн, быть может, нарушит регулярность узора, пойдет в неправильную сторону, представляя собой знакомый заводской брак. Знак того, что другие в других местах делают успехи. Вы заметите, что женщина лишь убрала звук, и встанете, чтобы полностью выключить телевизор.

Вам нужно будет продолжить вашу новую жизнь в этом доме, в пространстве, которое словно принуждает вас к уединению. Вы пойдете в прихожую, кончиками пальцев исследуете это совершенно незначительное место, на которое никто не смотрит, на самой границе дома, этот резкий обрыв паркета перед металлическим порогом двери, благодаря которому появляется промежуток, полость, отверстие – не забывайте о важности отверстий, таковы были слова Льюи, наполняйте их водой, маленьким постоянным водопадом, бутылку держите на расстоянии нескольких сантиметров, уходите и терпеливо возвращайтесь.

На следующий день вы снова придете в прихожую. Вы будете приходить туда так часто, как сможете. И каждый раз, уходя, вы будете тщательно вытирать пол. На этом этапе никаких видимых последствий ваших ежедневных действий появляться не должно. Там, прижав к груди колени, вы сможете снова думать о тех пуэрториканцах из квартиры с трупом, об их руках, об оставленных ими везде отпечатках, обо всех уликах, предоставленных ими в распоряжение полиции, обо всем том, что мы все время оставляем после себя. Вы придете к мнению, что одному вы хотя бы научились – не оставлять следов. Вспомните, что говорит Льюи: мы должны быть незаметными, таковы были слова Льюи.

По вечерам вы с Еленой будете читать сказку о лесе. Он должен стать для нее таким же родным, как этот куцый парк, куда, по желанию ее родителей, вы будете водить ее как можно чаще. Разглядывая рисунки Странда, вы вспомните чьи-то слова о том, что сам Странд не был уверен, что его работа имеет смысл, Льюи пришлось его подталкивать. Все это так. Нарисовать лес – это была идея Льюи. Если не знаешь, с чего начать, можешь просто нарисовать поляну, – многие помнят, как Льюи говорит это и указывает через широкие окна клуба на зеленый простор, слегка розовеющий под лучами летнего солнца. Странд тогда возразил, что он много лет не брал в руки карандаш, что он и так уже слишком долго стирал себе пальцы и портил глаза за рисованием, что с этим покончено.

Но мысль Льюи уже пустила корни у него в голове. Однажды он принес свои художественные принадлежности: это мои старые инструменты, еще со студенчества, объяснил он. Затем с недовольным видом достал из-за стойки длинную доску. Притащил пару козел к стеклянной стене зала, положил на них доску и уселся перед ней под взглядами тех, кто был в тот день в клубе. А были там Порден, Гиг, Трувиль, а еще Скай и Льюи. Он приколол к доске кнопками большой лист бумаги и провозгласил: ну что, попробуем. Вынул свои пастели, делая вид, будто ему неизвестно, что мы за ним наблюдаем. Несколько минут он собирался с мыслями, а потом, окинув взглядом поляну, вытянутую, как язык, окруженную густым лиственным лесом, на одной из опушек которого находился клуб, провел первую линию. Кажется, ты вообразил себя художником, смеясь, бросил ему Гиг.

Покажите Елене, как можно находить животных по следам, оставленным ими в рисунке. А то, чего вы не знаете, выдумайте. Странд очень многое выдумал. Странд, который ворчал: зачем это нужно, сколько времени потеряно, который то и дело рвал листы и менял технику, сбрызгивал рисунки ромом или растительным маслом, чтобы, по его словам, выделить тени. А почему ты хочешь, чтобы я нарисовал поляну? – спрашивал Странд у Льюи. Ну давай разберемся почему, был ответ Льюи. Давай разберемся. Тебе что, не нравится наша поляна? Тебе не нравится наша прекрасная поляна? – снова и снова звучал вопрос Льюи.

Все это – чтение Елене книги Странда, необходимость всюду ее сопровождать, помогать ее родителям и выслушивать их каждый день – вас вымотает. Эта однообразная работа лишит вас всяких сил. Перед тем как лечь спать, вы сможете черпать силы лишь в вашем протоколе. Читайте его медленно. Ищите в нем ответы, прежде чем что-то сделать, делайте, прежде чем продолжить чтение, найдите правильный ритм, надлежащее сочетание программы и ее выполнения. Каждый протокол имеет свой собственный характер, свое собственное сердцебиение, таковы были слова Льюи. Узнавайте о нем больше каждый день, но не форсируйте события, не торопитесь, не старайтесь сразу же добраться до конца, который, как вы знаете, концом вовсе не является, действуйте и читайте медленно, сами выберите подходящую скорость. Ритм – это все, – отнеситесь к этим словам Льюи с полной серьезностью. Следуйте этому совету.

На следующей неделе, сидя перед «Лесли Джонс», вы обнаружите, что были правы насчет пуэрториканцев: полиция взяла одного из них – того, с серьгой, который нравится вам больше всех, и что теперь вы знаете его имя: Хуан Габриэль Палмерас.

Его заметил один из жильцов дома, когда он со своими братьями Пепе и Джонно выходил на улицу в вечер убийства. Ничего удивительного, – подумаете вы, вспомнив, как они тащат труп к своей машине. Полиция Чикаго задержала его на пути в магазин Новака и Гловера на Лагранж-роуд, где он занимался демонстрационным залом с кухнями. Новака и Гловера, чья гордость, вынесенная на вывеску —

– должна была пострадать, когда они увидели, как появляются копы и надевают наручники на паренька из зала с кухнями, работал он хорошо, то есть рвать на себе волосы, конечно, тоже незачем, мы найдем, кем его заменить.

Вы увидите Хуана Габриэля Палмераса одного в своей камере с люминесцентной лампой. Вы сможете разглядеть его лучше, чем в первый раз, в квартире, где все происходило слишком быстро. У него будет мягкий взгляд человека, который кажется неспособным совершить зло. Подбородок будет закрывать щетина. Вы внимательно рассмотрите грязную комнату: две двухъярусные кровати, умывальник, унитаз. Откроется дверь. Полицейский сделает ему знак выходить.

Едва он это скажет, вы поймете, что речь идет о Лесли Джонс, что это она его адвокат, она, высокая блондинка из светлого офиса, и вместе с Хуаном Габриэлем Палмерасом вы двинетесь по коридорам здания, пройдете с ним весь путь к Лесли Джонс, встретите взгляд задержанного с переломанным лицом, которого проведут мимо: ни вы, ни кто другой не захотел бы встретиться с ним вечером на безлюдной улице. Вы будете слегка покачиваться в такт шагам Хуана Габриэля. Лениво шагая впереди вас, полицейский со связкой ключей на поясе и значком в руке проведет вас в другие помещения, не такие многолюдные, в другие коридоры, в другие двери, а затем откроет перед вами последнюю, за которой вашим глазам предстанет маленькая комнатка со столом посередине – на нем уже будут стоять два принесенных Лесли Джонс стаканчика с дымящимся кофе – и двумя стульями, на одном из которых будет, скрестив ноги, восседать сама Лесли Джонс. Другой она предложит Хуану Габриэлю.