Показываться людям в этих местах Шелестову было совсем ни к чему. Войдя в лес, Максим сбавил шаг, покрутил головой, прислушиваясь, и не удержался – вдохнул душистый воздух полной грудью. Как же хорошо-то! Лес благоухал ароматами трав и последних летних цветов. Он был пропитан прелым запахом прошлогодних листьев. В воздухе вились стрекозы, проносились большие жуки, а в стороне от тропинки пели и перекликались лесные пичуги.

Шелестов быстрым шагом двинулся по тропе. Хватит наслаждаться, пора думать о предстоящей операции. Два дня он провел в Москве на Лубянке, где в специально отведенной комнате его знакомили с материалами, не подлежащими выносу. Конечно, он был там под другой фамилией, с пропуском, выписанным на другого человека. Эту заботу взял на себя старший майор Платов. Теперь предстояло проинструктировать группу, продумать схему работы.

Короткий вскрик. Шелестов замер на месте, медленно опустил ногу, поднятую для следующего шага. Что это? Человеческий голос или крик птицы? Если человеческий, то явно женский. Женщина в лесу кричит… а с электрички сошла школьница Маша, которой тоже в Валентиновку! За эти двое суток в Москве, пока Шелестов работал в кабинете на Лубянке, а ночевать шел на конспиративную квартиру, он не слышал ни о бандах, ни о грабежах. А ведь если бы такое бывало, то в народе ходили бы слухи. Кажется, прошлогодний указ о признании Москвы на осадном положении сыграл свою роль. Сколько было расстреляно на месте преступления воров, грабителей и насильников!

Ноги сами понесли Максима вперед, хотя сознание говорило, что он не имеет права вмешиваться, что бы там ни происходило. Ему нельзя светиться, нельзя лишний раз показываться местному населению в том месте, где временно базируется его группа, готовясь к новой операции.

Впереди мелькнула фигура. Ясно, что это мужчина в светлой тенниске с синим воротником. Кажется, их там двое. На втором белые суконные полуботинки. Тропа прямая, просматривается в обе стороны метров на сто.

Максим решительно шагнул в сторону. Пригибаясь, он быстро обошел кустами прямой участок тропы. Дважды умудрился наступить на сухие ветки, но, видимо, этот звук не привлек внимания людей на тропе. Скорее всего, им было не до звуков безлюдного леса.

Шелестов стиснул зубы, разобрав, как Маша пытается крикнуть, но ей зажимают рот. Он узнал девочку по голосу.

– Мерзавцы, – прошептал Максим вполголоса, когда увидел наконец двух молодых мужчин, поваливших девочку на траву и задравших подол ее тонкого цветастого платья.

Маша билась из последних сил, брыкалась ногами, и насильникам никак не удавалось с ней справиться. Сейчас их терпение лопнет, и тогда негодяи начнут ее бить!

Оглянувшись по сторонам, Шелестов бросился вперед. Насильники не видели его, он был за их спинами. Вытаращенные, полные ужаса и отчаяния глаза девочки смотрели на него поверх широченной ладони, зажимавшей ей рот. Резкий удар ребром ладони чуть пониже уха бросил одного из нападавших на землю. Мужчина в тенниске повалился как куль, но второй оказался проворным. Он откатился в сторону и тут же вскочил на ноги, широко расставив руки. В ярком луче солнца блеснуло лезвие складного ножа.

– Ты че, мужик? – оскалился нападавший. – В герои решил записаться? Так я тебя пропишу сейчас по этому адресочку.

Маша, всхлипывая и судорожно одергивая подол платья, стала отползать к дереву. От страха у девочки не было сил даже подняться на ноги. Шелестов, фиксируя взглядом руку с ножом, стал медленно приближаться к бандиту. Гадко ухмыляясь, тот делал обманные движения вооруженной рукой, имитировал выпады вперед, перемещался то вправо, то влево. Было очевидно, что этот тип имеет большой опыт подобных потасовок. Но он и представления не имел о навыках человека, стоявшего перед ним.

Максим мог убить насильника буквально за секунду, несмотря на все его хитрые телодвижения. Он мог обезоружить его, мог покалечить, мог оставить в живых. Но сейчас Шелестова душила такая злость, что ему захотелось причинить этому гаду как можно больше боли. Но и пугать до конца девочку ему тоже не хотелось. И вообще, возиться долго было нельзя. Не дай бог появятся люди или милиция.

Умышленно открывшись, Максим шагнул вперед. Уголовник отреагировал мгновенно. Сделав финт правой рукой и поднырнув под возможный защитный удар, он нанес удар ножом в пах. Точнее, попытался нанести. Шелестов предвидел его выпад. Фактически он спровоцировал противника именно на такой ход.

В один момент запястье бандита оказалось в руке Максима. Насильник не успел выдернуть руку и рвануться всем телом назад. Шелестов мгновенно переместился вбок и резким ударом опустил противника локтем на свое колено. Что-то хрустнуло, мужик болезненно вскрикнул. Нож упал на землю. Отшатнувшись назад, скривив рот, потерпевший собрался было разразиться страшными блатными ругательствами и угрозами. Но в этот момент Шелестов нанес ему сильный удар ногой в промежность. Противник, ахнув, согнулся пополам, зажимая руками ушибленное место. Максим взял его за волосы и, подставив колено, резко рванул голову вниз. Истошный вопль огласил лес. Насильник повалился на траву рядом с телом своего приятеля. Он зажимал ладонями лицо и катался по траве, обливаясь кровью.

Терять время и наслаждаться победой было некогда. Схватив Машу за руку, Максим потянул ее в лес, надеясь сократить путь через березняк.

– Бежим! Быстрее, – крикнул он, не выпуская руку девочки.

– Дядечка… я не могу, – простонала Маша. – Ноги трясутся. Я не могу!

– Ах ты, стрекоза! – ободряюще засмеялся Максим, подхватил девочку на руки и пошел быстрым шагом.

Маша доверчиво обхватила его руками за шею и начала плакать.

– Ничего, – тихо проговорил Максим, – все забудется. Ничего страшного не случилось.

В доме было тихо, только над столом хрипела и дребезжала черная тарелка репродуктора. Коган и Сосновский лежали на кроватях и, глядя в давно не крашенный потолок, слушали сводку Совинформбюро. Буторин сидел за столом и чистил старенький примус, подстелив по него прошлогоднюю газету.

«Итоги трехмесячных боев на советско-германском фронте (с 15 мая по 15 августа). Красная Армия вела и ведёт ныне в районе Воронежа, в излучине Дона и на Юге непрерывные кровопролитные бои против наступающих немецко-фашистских войск. Эти бои носят крайне ожесточенный характер. Немецко-фашистские оккупанты захватили в районе Дона и на Кубани большую территорию и важные в промышленном отношении города – Ворошиловград, Новочеркасск, Шахты, Ростов, Армавир, Майкоп. Хотя большая часть населения занятых немцами районов была эвакуирована, хлеб и оборудование заводов вывезены, а частично уничтожены при отходе, Советский Союз понес за это время значительные материальные потери.

За истекшие месяцы ожесточенных боев на советско-германском фронте Красная Армия в упорных боях нанесла немецким, итальянским, румынским и венгерским захватническим войскам огромный урон в людях и боевой технике. За три месяца активных боевых действий летом этого года, с 15 мая по 15 августа, немцы потеряли 1 250 000 солдат и офицеров, из них убитыми не менее 480 000. Они потеряли, кроме того, 3390 танков, до 4000 орудий всех калибров и не менее 4000 самолетов.

Потери советских войск с 15 мая по 16 августа составляют: убитыми, ранеными и пропавшими без вести 606 000 человек, 2240 танков, 3162 орудия всех калибров, 2198 самолетов. Набившие руку на фальшивках гитлеровцы жонглируют головокружительными лживыми цифрами. Так, 12 августа с. г. немцы опубликовали сообщение об итогах весенне-летних боев этого года. Гитлеровцы утверждают, что немецкие войска за этот период якобы взяли 1 044 241 пленного, захватили или уничтожили 10 131 орудие, 6271 танк и 6056 самолетов! Опубликованные Совинформбюро фактические данные о потерях Красной Армии начисто отметают лживые сообщения гитлеровцев…

В течение сегодняшнего дня наши войска вели бои в районах Клетская, северо-восточнее Котельниково, а также в районах Минеральные Воды, Черкесск, Майкоп и Краснодар…»[3]