На травах луговых прозрачная роса

Блестит при свете звёзд, что дремлют в небесах.

Туман скользит, клубится на дальнем рубеже,

Деревья-исполины стоят настороже.

Таинственно мелькают огни среди стволов —

То, эльфы в час заветный выходят из холмов.

Пролог

Узкая тропинка, петляя, огибала заросли резных папоротников и кустов остролиста, затем спускалась к весело журчащему ручью с перекинутым через него небольшим горбатым мостиком и исчезала среди высоких деревьев в глубине Тенистого леса. Приземистый дубовик, наряженный в ярко-зелёный кафтан и широкополую шляпу — красную в белый горошек, словно большой мухомор, спешил вернуться в свой уютный домик под корнями многовекового дерева, чтобы погрузиться в безмятежный сладкий сон после продуктивной ночной деятельности. Уже и небосклон над близлежащими холмами, покрытыми изумрудной зеленью, начинал медленно светлеть, вот и ночные обитатели возвращались в свои убежища, чтобы скрыться там до следующего наступления сумерек.

Вдруг нечто подозрительное отвлекло непоседливого дубовика от приятных размышлений о том, какая успешная у него выдалась сегодня охота. Сразу трое наивных путников угодили в его коварную западню и попробовали угощения, которые хитрый проказник готовил заблаговременно с большим старанием и энтузиазмом. Свежие румяные пирожки, на вид такие аппетитные, с искушающим ароматом пряных трав и специй, он предлагал несчастным, которым ужасно не повезло очутиться на его пути. Однако каждый раз дубовик забывал упомянуть, что в свой секретный рецепт, среди прочих компонентов он всегда добавлял смертельно ядовитый болиголов, вызывающий у отведавших заманчивое лакомство страшные головные боли, потерю зрения и в итоге неизбежную мучительную смерть.

Сойдя с тропы, этот плут подкрался на цыпочках к дебрям гигантской, в сравнении с его малым ростом, травы и, изнывая от любопытства, нетерпеливо раздвинул широкие мясистые листья. Затем, осторожно высунувшись из-за них, обвёл взглядом открывшуюся его взору просторную круглую поляну. Лёгкая, чуть дрожащая дымка окутывала пространство. И если бы довелось оказаться в эту минуту здесь простому смертному, он ни за что бы ни разглядел то, что смог узреть наш дубовик, поскольку сам являлся неотъемлемой частью магического мира.

В центре поляны, тем временем, находились девять эльфов. Рослые и стройные с удивительно прекрасными лицами, они были одеты в серо-зелёные одежды, которые, благодаря приглушённой расцветке и ещё ряду загадочных особенностей, часто использовались ими для маскировки. Что странно, трава в местах, где они ступали, совершенно не выглядела примятой, словно те волшебные создания были невесомы или парили, не касаясь земли ногами, обутыми в удобные высокие ботфорты из мягкого материала. Со стороны они выглядели абсолютно бесстрастными, но всмотревшись внимательнее в их ясные глаза, кровь стыла в жилах от пылающего в них неистового гнева, едва сдерживаемого и готового в любой момент обрушиться на прелестное воздушное создание, по какой-то неведомой причине вызвавшее в собравшихся столь яростное негодование.

То была златовласая эльфийская дева, стоявшая чуть в стороне с опущенной головой и поникшими плечами. Она выглядела очень хрупкой и безобидной. Запястья её рук были стянуты крепкими нитями с вплетённым в них полевым вьюнком. Растение это, как известно, часто используется в магии для контроля над сознанием, чтобы подавлять волю жертвы. Подол её лёгкого белого платья чуть колыхался под дуновением свежего ветерка и пушистые ресницы над высокими скулами трепетали, выдавая смятение.

Невдалеке послышалась трель чёрного дрозда, напоминающая нежное звучание флейты. Его сказочно мелодичная и в то же время печальная песня разносилась далеко по лесу в предрассветной тишине.

Один из эльфов величественно шагнул вперёд, внушая особый трепет своим испепеляющим взором, и заговорил грозным голосом:

— Совет закончен. Мы приняли решение и на этот раз тебе не удастся избежать заслуженного наказания. Неуёмная жажда власти лишила тебя внутреннего света и привела к позору и падению. Своим поведением ты намеренно нарушила бесчисленное количество правил и законов, свято соблюдаемых эльфами испокон веков. Ты недостойна жить среди своих соплеменников, и мы изгоняем тебя из наших земель навечно!

Девушка подняла на него немигающий взгляд.

— А ты всё сияешь, Дей? — насмешливо прозвучал девичий голос. — О, сколько благородных подвигов совершил ты во имя справедливости, отваги и мечты! Твоё стремление к поиску красоты и истины и меня некогда пленило без труда. И я жаждала быть такой же до того как поверила в ложь. Вспомни, как в одну из ночей Лугнасада ты клялся мне в вечной любви. Знать, все твои слова были обманом? Но даже крошечная ложь способна порою стать крайне заразной, ведь мы можем поделиться ею с другими. И постепенно укореняясь в нашем разуме, она даёт всходы на благодатной почве и со временем становится огромной, разрастаясь, словно раскидистое дерево.

— В те времена я не подозревал о твоей истинной сути. Но всё же в своём прозрении я смог увидеть, что с тобой произошло, и понял то, в какую беспросветную тьму заведёт тебя это в будущем.

— Ты просто завидуешь. Вы все завидуете той силе, что мне удалось обрести. Вам никогда не достичь подобного величия. Неужели кто-то здесь и вправду искренне считает, что эти ничтожные оковы способны сдержать меня Высшую эльфийскую деву, обладающую несокрушимой мощью, — красавица расхохоталась звонким заливистым смехом. — Для этого нужно более серьёзное колдовство.

Девушка тряхнула головой и на губах её зазмеилась недобрая усмешка. Воздух на поляне сгустился и замерцал яркими бордовыми искрами. И в это же самое время, путы, стягивающие нежные руки ослабли и пали на траву к ногам эльфийской чародейки. Откровенная угроза читалась теперь в её взоре. Девушка взмахнула ладонью и на ней возник кулон на длинной цепочке из белого золота, в форме полураскрытого цветочного бутона с прозрачными малиновыми и розовато-сиреневыми лепестками, между которых был закреплён крупный огненно-красный рубин.

— Не благодаря своему врождённому дару ты сумела развить магические способности, а украла их у других волшебных существ с помощью тёмных ритуалов, чуждых самому естеству эльфийскому.

— И что ж с того? Зато я получила огромную силу и власть, о которой вы даже мечтать не смеете.

Она сотворила лёгкий взмах рукой и один из эльфов, стоящих у Дея за спиной, сдавленно вздохнув, рухнул на колени и от него в сторону девушки медленно потянулись тонкие серебристые струйки магии. Извиваясь и кружа, они плыли по воздуху, пока не коснулись рубина, который тут же вспыхнул ярким пламенем и начал поглощать предложенную ему силу.

Растерянность и неверие в происходящее проступило на эльфийских лицах. Вдруг, взявшийся неведомо откуда, порыв сильного ветра налетел, закружил яростным вихрем по поляне, пригибая к земле высокую сочную траву, и взметнулся в небо столб света, из которого явился высокий мужчина, с дивно прекрасным обликом, длинными бронзовыми волосами и мудрыми ярко-синими глазами. Представший взору собравшихся, явно обладал великой властью и влиянием. Одежды его были из струящихся шёлковых тканей с перламутровыми переливами, на плечах лежал светлый плащ, скреплённый на груди заколкой-фибулой с тяжёлым навершием, а чело украшал изящный серебряный обруч.

Все эльфы, кроме златовласой красавицы и Дея, опустились перед ним на одно колено, ибо поняли, что их удостоил своим присутствием сам эльфийский король. Дей же выразил своё почтение глубоким поклоном, а девушка сначала испуганно вздрогнула, а затем попыталась обратить против своего повелителя всё накопленное могущество. Но король, словно даже не заметил этого и тогда несчастная поняла, что проиграла и бросилась ему в ноги умоляя пощадить. Тот недолгое время внимательно наблюдал за ней, слегка прищуренными глазами. Затем поднял ладонь, на которой появилось украшение с рубином, исчезнувшее из рук прежней хозяйки. Тогда король заговорил спокойно, низким, шелестящим, как листва под дуновением ветра, голосом.