Сирка смотрела на семью. Мужчина подал руку жене, помогая сесть в машину, которую тут же подогнал тощий парень в чёрной форме. Дети со смехом устроились у окон, не обращая внимания на грузовики. А вот мужчина перед тем, как сесть на сиденье рядом с водительским, окинул взглядом грузовики с детьми и встретился глазами с Сиркой. Тотчас же его прекрасное лицо исказилось, и он что-то закричал на непонятном языке. Мгновенно к Сирке подскочила женщина и со всей силы ударила её по лицу. Сирка упала на пол, зажав лицо руками. Из носа потекла кровь, пачкая пол грузовика, одежду и кожу Сирки. Она заплакала от боли и обиды.

Везли их долго, и измученные дети стали капризничать. Одни громко просили еды и воды, другие же просто рыдали, размазываю слёзы по грязным впалым щекам. Что ждёт их дальше? Неужели и эти люди будут грубыми и злыми, чуть что пускающими в ход палки?

Наконец, грузовики остановились. Бортики опустили, и дети увидели, что находятся посреди небольшой круглой площадки, посыпанной гравием. Перед ними стояло огромное кирпичное здание, старое и мрачное. Вокруг него возвышался забор с колючей проволокой. Люди в форме помогли детям вылезти из грузовиков и, построив их парами, повели к распахнутым дверям. Их уже ждали: две женщины, одетые в форму, лысые и худые, но при этом казавшиеся здоровыми, сытыми и довольными жизнью. Они поприветствовали военных и приняли из их рук бумаги. Коротко кивнув, военные залезли в грузовики, и те быстро покинули двор. Тяжёлые ворота со скрипом закрылись. Некоторые из детей успели разглядеть широкую лесную тропу, высокие сосны и ели, густые кустарники, на которых уже созрели ягоды. Сирка, слышавшая про леса только из уст воспитателей во все глаза смотрела на еле покачивающиеся верхушки сосен. Для неё было странно и непривычно, что деревьев может быть так много. Там, откуда их привезли, деревьев практически не было.

Тем времен женщины уже успели пролистать бумаги, и одна из них, шагнув вперёд, громко произнесла:

– Итак, вы прибыли в детский дом. С этого дня и до вашего двенадцатилетия вы будете жить и учиться здесь. Сейчас вы пройдёте все необходимые процедуры, вас отведут в ваш дортуар, чтобы вы смогли оставить свои вещи, а затем вас отведут в столовую, – на этих словах голодные дети заметно оживились, – после будет проведён инструктаж. Следуйте за мной. И только попробуйте нарушить строй, – женщина угрожающе достала из петли на ремне короткий хлыст.

Напуганные такой встречей детей изо всех сил постарались идти ровно. Их провели через квадратный холл и по узкому коридору, а после, свернув налево, они поднялись по лестнице на второй этаж. В обе стороны от лестницы уходил длинный коридор с кучей дверей. Убедившись, что никто не отстал, женщина подошла к ближайшей двери и, постучавшись, открыла её.

– Заходите, – отойдя в сторону, приказала она детям.

Сирка, стоящая в последней паре, пыталась разглядеть из-за спин стоящих перед ней товарищей по несчастью, что находиться в комнате. Волнение неприятным узлом затянулось в животе, а сердце начало учащённо биться. Ей было страшно. Наконец, очередь дошла до неё, и она увидела, что их привели в огромную комнату. Напротив от двери шёл ряд окон, за которыми виднелся забор и лес, на одной половине комнаты стояли деревянные парты, а в дальней половине четыре огромные чугунные ванны. За партами сидело четыре женщины в белых халатах поверх формы. Они взглянули на детей, недовольно цокнули языками, и одна из них неприятным голосом приказала:

– Первые две пары подойдите сюда.

Первая четвёрка, настороженно смотря на незнакомок, подошли, продолжаю прижимать свои пожитки, будто те могли их спасти. По молчаливому приказу дети встали напротив женщин.

– Керн, 14562, ко мне, – сидящая левее всех женщина грубо вырвала из рук мальчика узелок и развязала его.

Брезгливо морщась, будто её заставили голыми руками месить грязь, она перебирала вещи Керна: две рубашки, покрытые цветастыми заплатками, маленький круглый камушек и потёртая чёрно-белая фотографии молодой женщины.

– Завяжи обратно, – приказала она Керну, и пока тут неумело затягивал узел, записывала всё его имущество в толстый журнал. Закончив, она указала ему подойти к следующей парте, а сама, взглянув в список и на стоящих перед ней детей, хрипло вызвала следующего ребёнка, – Хелен, 14523.

Сирка с тревогой смотрела за проходящей процедурой. Сначала нужно было показать все свои вещи, потом подойти к следующей парте, где женщина заставляла снять верхнюю одежду и внимательно ощупывала хилые тела детей, после, когда результаты были зафиксированы в журнале, нужно позволить третьей женщине взять кровь из вены, а напоследок у четвёртой получить свою нашивку на одежду с номером. После того, как четвёрка проходила все эти процедуры, им приказывали залезть в ванны. Стоящие в дальнем углы две девушки, которых Сирка не сразу заметила, набирали в кране воду в огромные вёдра и, с заметным трудом, окатывали водой детей. Когда с водными процедурами было покончено, они вытаскивали детей и, не дав даже вытереться, вели их к стене, где бритвами сбривали короткие волосы с их голов. Только после этого им позволяли одеться, взять свои вещи и выйти в коридор.

Спустя долгое время настала очередь Сирки. Она со странным чувством горечи смотрела, как злая незнакомка перебирает её скромный гардероб и презрительно смотрит на фотографию женщины. У каждого ребёнка была такая фотокарточка, единственное, что связывало их с родителями. Когда наконец её вещи оставили в покое, она поспешно начала их обратно закутывать в тёмную ткань. Пальцы с трудом слушались, но ей всё же удалось кое-как затянуть пару узлов. Следующая женщина внимательно осмотрела её лицо, покрытое разводами крови, и хмуро спросила:

– Что случилось? У тебя часто идёт кровь из носа?

– Нет, – тихо ответила Сирка, – меня ударили.

– А, понятно, – женщина что-то подчеркнула в журнале и добавила, повысив голос, чтобы услышали её коллеги, – видно, манерам тебя так и не научили. Просто так детей не бьют. Не удивлюсь, если ты закончишь жизнь на позорном столбе.

Сирка вздрогнула. Им не раз рассказывали про позорные столбы: огромные каменные колонны, к которым за руки приковывали преступников, стояли на каждой крупной площади в городах; палачи могли забить преступника любым предметом, который только попадётся им под руку. После такого никто не выживал.

Сирке присвоили номер С176345С. Она двумя пальцами держала выданную ей нашивку. Вот оно, её новое имя. Раньше её звали Сирка 14599, а теперь она – набор букв и цифр. Еле сдерживая слёзы, она пошла к ванным. Быстро положив одежду, нашивку и узелок на пол, она с трудом залезла и обхватила себя руками, почувствовав, как холод проникает внутрь тела, заставляет мурашки бежать по бледной коже, а зубы стучать. В надежде, что сейчас она немного согреется от воды, Сирка благодарно улыбнулась стоящей над ней девушке. Та нахмурилась, подняла с трудом ведро и резко окатила Сирку водой. Тогда девочка в первые узнала, что ледяная вода может обжигать. Она вскрикнула, и тут же получила оплеуху:

– Нечего визжать, – грубо процедила сквозь зубы девушка и пошла снова набирать воду в ведро.

После того, как последний из четвёрки был вымыт, девушки вытащили детей из ванн и побрили. Сирка ощущала холодное лезвие бритвы, и она надеялась на то, что рука у девушки не дрогнет, и кожа головы останется целой.

В коридоре их ждали встретившие женщины. Убедившись, что все дети прошли необходимые процедуры, они построили их и повели в дортуар на четвёртый этаж. Дортуар занимал весь этаж и был разделён на секции. В каждой секции стояли двухэтажные кровати и маленькие тумбочки, с потолка свисали голые лампочки, тусклым светом озаряющие помещение.

– Ваш сектор самый дальний, – сухо сообщила одна из женщин, – тумбочка одна на двоих, по кроватям разделитесь сами. У вас пять минут чтобы сложить свои вещи и построиться в коридоре. Нашивки с номером можете положить пока на подушки, завтра их пришьёте. Опоздаете— пеняйте на себя.