Когда церемония закончилась, то на омежьей половине все стали подходить к Альби и поздравлять с таким событием, как вступление в новый род. Родные обнимали и целовали в щеки, остальные кланялись перед ним и целовали протянутую руку. В первый раз, когда перед Альби склонилась пожилая женщина в дорогом платье, Альби растерялся, но Айдан подтолкнул его под локоть, и женщина с явным удовольствием схватила протянутую вперед руку, чтобы облобызать. Альби от неожиданности даже вздрогнул, когда его смачно чмокнули в золотой браслет, закрывающий кисть руки. Все остальные также с азартом хватали тонкие пальцы, увешанные тяжелыми перстнями (а Заки настоял, чтобы Альби нацепил все, что мог, даже на большой палец) и со вкусом целовали изумруды и сапфиры, с пониманием разглядывая крупный рубин в обрамлении бриллиантов. После церемонии их опять обували и со всем почтением провожали от мечети до ворот дворца. Только в этот раз Альби шел не позади всех омег, рядом со своими наложниками, а между Айданом и Ясмином, в окружении остальных супругов эмиров. Позже был визит Маджида, а потом альфы ушли праздновать к себе, а Альби опять потащили в большое помещение, где праздновали омеги. В этот раз в комнату внесли на носилках Абаля. Врачи запрещали ему подниматься, но разве это повод, чтобы пропускать праздник брата? А потом принесли покормить Элмаса, и Абаль, прикрыв грудь пеленкой, кормил своего крупного сына. Его сочный рык на мгновение даже перекрыл общий разговор за столом, добавив тем для шуток и пожеланий здоровья и альфочке, и его папочке. Остаток вечера прошел в сборах и хлопотах. Ради бегал по мастерским, проверяя установку дополнительных кресел в омеговозке, а потом натаскивал туда подушечки и пледы. Заки же выпытывал у кастеляна ряд вопросов, на которые Альби очень хотел услышать ответы. Ведь кто знает о доходах соседа больше, чем другой кастелян? Он даже продиктовал ему список, который понятливый Заки дополнил несколькими своими вопросами, и теперь после отъезда у Альби появилось достаточно времени, чтобы поговорить с Заки и настроиться на предстоящую работу. После того, как альфы сорвались в галоп, довольно улюлюкая от свободы, совсем как школьники, выбежавшие на перемену, омеговозка, мягко покачиваясь, покатила по пескам. Махир и Ханун впервые оказались в пустыне, и поэтому сидели в своих креслах, крутя головой во все стороны, как совята. Альби же подозвал к себе Заки и, бросив ему подушку возле своего кресла, стал тихо шушукаться. Заки не только принес ответы на все вопросы, но и рассказал все собранные сплетни об эмире Маджиде и его соседях. А после новостей о неурожае, споры эмиров за Рана стали приобретать совсем иные оттенки. Всем было понятно, что Тиграна не бросит богатая родня, а значит, поможет и эмирату пережить тяжелый неурожайный год, а в дальнейшем, конечно, привлечет и деньги, и специалистов для какого-нибудь прибыльного дела, да и сотня опытных альф, полностью экипированных и на здоровых конях, могла послужить нехилым таким довеском к собственным войскам. Ведь наличие наследника никак не отменяло мелкие междоусобные стычки у оазисов. А еще так не вовремя появившиеся банды головорезов, нападавшие на караванщиков. Тут сотня опытных бойцов явно не будет лишней. На обед все остановились возле небольшого оазиса на землях Джабаля. Альби остановил слуг, чтобы те не раскрывали шатер для того, чтобы омеги пообедали на песке. Он сказал, что омеги поедят в омеговозке на ходу. Как только альфы будут готовы отправиться дальше, и они будут готовы к дороге. Но пока Ран помог спуститься троим омегам размять ножки вокруг небольшого солоноватого озера и порядка сотни высоких пальм с тяжелыми кистями, полными фиников. Альби знал по картинкам, что так выглядят «хлебные» сорта фиников, а многочисленные кучки навоза и кормушка с остатками сена говорили, что сюда достаточно часто наведываются всадники. Ран это подтвердил, только добавив, что по землям Джабаля гоняют стада молодняка и жеребых кобыл, так что в каждом оазисе Джабаля можно найти кормушку для коней, главное, чтобы вода была пригодна для животных. Кони без возражений пили воду и, потряхивая уздечками, нервно прядали ушами, а альфы ели возле прицепа, запивая водой из небольших фляжек. Вскоре Маджид запрыгнул в седло и дал команду отправляться дальше. Ран сразу подсадил омег обратно в омеговозку и все отправились в путь. Слуги во время остановки достали приставные столики и приготовили еду для омег. Им достались пирожки и фрукты, но в полуденную жару в черной омеговозке было достаточно жарко, чтобы аппетита почти не было, только хотелось пить. Спасал ветерок во время движения, и после обеда все улеглись поспать. Вопрос туалета Заки решил весьма оригинально. Поскольку Альби отказывался от горшка, то за шторкой у задней стенки стоял деревянный сундук со слоем песка. Если открыть крышку, то обнаруживалось дырка и удобная сидушка, совсем как на унитазе. Разве что она была обшита бархатом… Заки уверил, что песок легко поменять, отстегивая дно, буквально на каждой остановке, и поэтому неприятного запаха можно будет избежать. Альби вскоре опробовал новинку и остался весьма доволен. Тем более, что шторка создавала элемент приватности, а возможные запахи сносились в сторону пустыни. Альфы то придерживали своих коней, то пускали их в галоп, при этом не забывая о соколах, которые кружили над отрядом, принося время от времени мелких животных, а один раз, похоже, змею. Слуг тоже разморило после обеда и все, устроившись кто как мог, пытались отдохнуть в пути. Пока все спали, Альби полулежал на сиденье и пытался определиться, что он думает теперь о Маджиде? Кого он видит в Тигране? Приобретенного сына или источник дохода?
- Заки, – Альби окликнул слугу, и когда тот склонился над ним, тихо спросил, – ты же видел те украшения, что подарил мне Маджид? Они дорогие?
- Я не оценщик, чтобы назвать вам их точную стоимость, – Заки сел возле кресла омеги, – но камни крупные и достаточно чистые, как на первый взгляд. Но тут дело не столько в камнях, сколько в оправе, – Заки наклонил голову к плечу и стал подбирать слова, – это не новые украшения. Замочки на ожерельях, хоть и отполированы, но достаточно «похожены». А сапфировый браслет вообще имеет достаточно истонченные звенья между камнями, похоже, его очень долго носили. Не думаю, что эмир забрал украшения у своих наложников, это грозило бы нам объявлением войны от его гарема. Да и Маджид не выглядит жадиной и скупердяем, так что он, скорее всего, достал их из семейного сундучка. Возможно, их носил раньше его оми? Мне кажется, что для него это не просто украшения, которые дарят наложникам, они что-то для него значат… по крайней мере, присмотрись к перстню на мизинце его левой руки. Там сапфир такой же огранки, как в браслете. Не думаю, что это просто совпадение.
- Ты думаешь, Ран для него долгожданный сын, а не просто кошелек с довеском из воинов?
- Я думаю, что у Маджида самые честные намерения, но только время покажет, что у него в голове. Но Ран ему доверяет, попробуй поверить и ты.
- С доверием к людям у меня всегда были проблемы, – фыркнул Альби и сбросил сапожки с ног, чтобы наконец улечься, – но ты прав. Надо к Маджиду присмотреться более внимательно, ведь Ран ему доверяет, и Салах одобрил его кандидатуру, они ведь не могут ошибаться оба?
Заки понимающе улыбнулся и поправил покрывало, чтобы прикрыть омегу от сквозняка, пролетающего по омеговозке. Что касается Заки, то он получил весьма простые инструкции от Айдана, а еще, в его саквояже было достаточно много настоек, чтобы развернуть любую ситуацию на пользу юной паре. Главное, чтобы они сами не засовывали свои головы, куда не следует, для этого найдется много преданных слуг и надежных друзей. Они ехали до первых сумерек, Альби уже решил, что они будут ночевать среди барханов, когда из-за ближайших холмов показались пальмы. Это был очередной оазис. Там среди растрепанных пальм было несколько лиственных деревьев, а берег водоема оброс осокой, которую, впрочем, с удовольствием хрупали лошади. Слуги вместе с альфами бросились разбирать шатер для омег, а Ран бережно спустил троих пассажиров, чтобы они прошлись по песку. Здесь так же стояла кормушка для лошадей, которая, кстати сказать, была совершенно пустой. Точно такими же пустыми были и пальмы. Маджид сказал, что все оазисы до заброшенного города считаются собственностью Джабаля, потому что он забрал их по праву меча, хотя он не собирает с этих пальм финики, поэтому даже на этот скудный урожай много желающих. Джабаль использует захваченные оазисы исключительно для выпаса табунов. И судя по свежему навозу, они были здесь буквально вчера. Пока слуги разбирали шатер и затаскивали туда вещи из прицепа, альфы развели костер и поставили котел для питья. Лагерь жил привычной жизнью. Ханун громко жаловался, что устал от дороги и не хочет ужинать, потому что его укачало. Махир посмеивался и подначивал Хануна, что у него нет аппетита потому, что он всю дорогу ел сладости и просто удивительно, как у него еще рот не слипся от такого количества съеденной пахлавы. Ханун обиженно надулся и стал похож на недовольного хомячка. Слуги как раз сообщили, что все готово, и наложники бросились внутрь посмотреть, что там и как. Альби остался на улице, его больше интересовало, как лагерь готовится к ночевке. С Маджидом было десять альф, они отличались от людей Рана комплекцией, они были как Ваиз, крупными альфами, и кроме того, сотня Рана была в полувоенной песочной форме с белыми гутрами, а у альф Маджида гутры были черными, а синие шаровары и рубашки в вечерних сумерках почти сливались с небом. Но, тем не менее, костер и котел был один, и напряжения между альфами не чувствовалось. Альби, успокоившись, зашел в шатер и, пройдя первое помещение, заглянул за штору, где располагались кровати. Их было две. И на каждой из них привольно валялись наложники.
