- Ты сказал, что одежда – не самое страшное, а что тогда страшное? Чего бояться?
- Нет ничего страшней, чем пережить своего ребенка, – Ясмин тяжело вздохнул, – когда мой старший сын Рональд стал выглядеть вдвое старше меня, я испугался. Не хочу видеть, как он стареет и умирает от старости, а я так и буду вечно молодым. Стоит ли такая молодость такой боли? Поэтому я стал пинать ученых, чтобы они придумали что-то нестандартное. На это отозвался Хатим. Ты с ним познакомишься. Когда-то он был гаремным наложником, и я научил его читать. Он очень умный и целеустремленный человек. Работал долгое время под началом известного гематолога, а теперь у него собственная лаборатория и своя команда ученых. Он работает на орбите, – Ясмин показал пальцем на небо, – и это он придумал вводить в кровь Рональда цепочки шур-шура из моей крови. И как бы Рональд ни фыркал на своего оми, но я не дам ему умереть так быстро, как остальные люди, и буду сражаться за его жизнь всеми доступными способами. Если понадобится, я отправлю его на Новую Сицилию, чтобы ему там пересадили новые внутренние органы, лишь бы он был жив и здоров. А теперь пошли переодеваться в сухое, если захочешь, то задавай любые вопросы любому из омег. Все будут только рады поболтать.
Слуги уже стояли с полотенцами наготове. Заки накинул полотенце на плечи Альби и почти потащил в домик. Там он стащил с него мокрый шелк и затолкнул под теплый душ, а потом как ребенка растер полотенцем и переодел в сухой костюмчик. В этот раз розового цвета. Альби только фыркнул от таких расцветочек и решил, что если он будет и дальше ездить сюда раз в месяц купаться, то стоит заказать что-нибудь приятного для себя цвета. Вон Ясмин в своем костюме выглядел скорее как загорелый человек. Никаких цветочков и поросячьей расцветки. Альби вышел на песок и огляделся. Возможность поговорить и доброжелательное отношение, это было несколько необычно, но придавало азарта в исследованиях. Хотелось выяснить еще один вопрос, который не давал покоя, но для этого надо было поговорить с тем, кто жил в настоящем гареме, а не как Ясмин. У того как раз была самая обыкновенная семья – он, муж и дети. Все привычно. А гарем… это же… Неподалеку сидел худенький рыжий омежка. Альби вспомнил, это был Шерри, и внутренне потер лапки, как говорится, на ловца и зверь…
- Можно присесть? – Альби остановился рядом. – Можно с вами поговорить?
- Да, конечно, – рыжик пару раз хлопнул глазами, похоже, он сильно о чем-то думал, а Альби его отвлек, но рыжик не рассердился, – я понимаю твое желание разобраться во всем. Меня тоже привезли из Федерации, поэтому я был в твоей шкуре. Можешь задавать мне любые вопросы. Шади! – рыжик помахал рукой, – я здесь! Шади – мой свекор, но умудряется меня терять в толпе, как будто здесь толпа рыжих! Можешь его не стесняться, он местный и очень умный. Он мне во многом помог в самом начале. Спрашивай самое страшное! – улыбнулся Шерри, и Альби, набрав воздуха в грудь, задал самый страшный вопрос: – и как ты уживаешься с гаремом?
- А чего там уживаться? – пожал плечами миниатюрный рыжик, – нормально все. Я вообще-то приютский с пятого уровня, так что общежитием меня не удивишь, и даже наоборот, после того, как все угомонились, очень нравится. У Мансура было пятеро холеных котов, когда я появился, весь такой маленький и рыженький, они, конечно в глаза улыбались, все же, я супруг и дыхание господина, но за спиной козни строили. Так себе, по мелочи, бытовуха, но неприятно, когда вдруг получаешь в кофе соль вместо сахара, мокрую подушку под попу и так, глупости всякие, – рыжик махнул рукой и улыбнулся, – я вначале терпел, а потом подрался с парочкой, как они считали, фаворитов. Оттаскал их за патлы, попинал немного, а потом властью супруга отправил в темницу. Не пугайся так. Там не тюрьма, как у нас, а закрытые комнаты внутри гарема.
- Шерри у нас боец, – Шади ласково погладил омегу по щеке и сел неподалеку, – он даже имя себе выбрал сам.
- Мне никогда не нравилось мое приютское имя – Людвиг, ну просто ужас, а не имя. И тут Мансур надумал дать мне новое имя. Он искренне пытался подобрать что-нибудь традиционное, но я каждый раз плакал. Я к тому времени был беременный и ужасно слезливый. Мансур, как каждый альфа, не мог выдержать слез и разрешил самому выбрать имя. А мне всегда нравилось имя Шерри, вот я и решил стать Шерри. Это я потом узнал, что моего свекра зовут Шади, – рыжик довольно улыбнулся, – Шади и Шерри, прекрасно звучит? И Мансур был счастлив, что я получил, что хотел.
- И все же, как ты уживаешься с другими? – Альби зарумянился, пытаясь выведать подробности, – ну, ты понимаешь?
- Я люблю Мансура, – Шерри положил руку на грудь и мягко улыбнулся, – очень люблю, но альфы порой требуют внимания, как грудные дети, а мне прыгать вокруг и заглядывать в рот любимому, выпытывая, как у него день прошел, порой ну совсем не хочется. Я архитектор, и когда у меня проект в работе, то ем, только когда меня кормят. Кстати, не слуги кормят, а братики. Мы живем одной семьей. Когда у меня работа, они прикрывают меня перед Мансуром, я порой сутками сижу за кульманом. Нет, если Мансуру приспичит заняться сексом именно со мной, я, конечно, отложу карандаш, но только в голове все равно будут припуски и допуски, а поскольку мы дыхание друг друга, то он это знает.
Мне очень нравится моя работа, я в этом городе спроектировал кофейню и оформил детскую поликлинику. Это было в самом начале, когда я только прилетел сюда. Во дворце изменил дизайн нескольких помещений и перестроил в родном эмирате гостиницу для приезжих. У нас часто торговцы приезжают за сырами. Мы торгуем не только сырами собственного производства, но и сырами, которые привозят торговцы из других городов. Ты, наверное, видел такие маленькие катышки, сухие, как камушки? Это настоящий сыр пустыни. Они соленые и просто каменные, их не едят, а рассасывают, или, как делают приезжие, растворяют в газировке. Получается что-то вроде айрана. Но там, кроме соли, есть шур-шур, и поэтому его покупают, сильно не привередничая по поводу качества. А сейчас у меня громадный проект! – глаза Шерри загорелись, как фонарики, – представь, один… хм… не очень умный эмир решил построить ипподром по всем правилам федерации. Он собирается устраивать скачки, как со своими, так и с приглашенными конезаводчиками. Надо построить целый комплекс строений, и все это будет под куполом вне стен эмирата. Там, кроме самого ипподрома, надо построить манеж для продажи молодняка, гостиницы, как для местных, так и для приезжих. А это совершенно разные по функциям здания. И на самом ипподроме надо несколько отдельных зрительских трибун. Для местных альф – царство тестостерона и амбиций. Для омег, которых, безусловно, будут привозить с собой эмиры, чтобы порадовать любимых и разделить с ними радость триумфа в случае победы. Там будут диваны вместо сидений и закрытые традиционные балконы и лоджии, со всеми мыслимыми удобствами. И простые трибуны для приезжих и бет. Объем работы колоссальный! Множество технических построек, вроде конюшен, складов для фуража, современная ветеринарная клиника, как обязательное условие и, конечно же, кузня!
- Зачем кузня? – удивился Шади.
- Специфика грунта ипподрома, – Шерри принял стакан с соком из рук омеги и подвинулся на сиденье, позволяя ему сесть рядом, практически прижавшись к его спине, – там нужны другие подковы. Те, что годятся для пустынных песков, скорее травмируют связки и сухожилия у жеребцов. Поэтому подковы нужны тонкие и легкие. И поэтому, однозначно, кузня!
- Шерри такой умный, мы им гордимся! – омега за спиной потерся носом о плечо рыжика и приобнял его за живот.
- Нам нечего делить в гареме, – Шерри погладил руку омеги и улыбнулся Альби, – мы живем семьей. Мирно и дружно. Я вообще-то очень контактный. Люблю целоваться и обниматься, братики со мной нежны и заботливы. Сексом омеги между собой не занимаются, для этого у нас есть Мансур. А вот спать в объятиях до утра – это всегда пожалуйста! Мы даже спим в одной спальне на одной громадной кровати. Я, бывает, засиживаюсь за кульманом до полуночи, очень приятно зайти в спальню уставшим и забраться в серединку. Меня сразу обнимут и поцелуют, а потом позволят закинуть ногу и заснуть привольно. А у Мансура не сотрется и не увянет, так чего жадничать?
