- Любишь солнце? – к Альби подплыл молодой омега и встал на дно бассейна. Воды было по грудь обоим. – Меня представили как Бельчонка, но мое полное имя – Изабель. Родители говорят, что я пахну, как виноград Изабелла. – Омежка пожал плечами, – я нюхал этот виноград, вроде ничего так… но на вкус не понравился… его еще дразнят «лисьим виноградом». Отец смеется и говорит, что самый подходящий запах для скрытного лисенка.

- Лисенка? – удивился Альби.

- А! – Бельчонок махнул рукой, – обычай такой. Омегу, рожденного в гареме, а не в семействе бет, называют лисенком. И это все из-за пресловутой «лисьей охоты». Долго объяснять… – опечалился омежка, – ты, это… зови меня Бэль, дома все так зовут.

- Почему Бельчонок, если ты пахнешь, как виноград? – опять удивился Альби.

- Никому нельзя говорить, какой у меня запах, – передернул плечами омега, – ну, по крайней мере, до течки, когда о моем запахе узнают все. Если какой-нибудь альфа заявит, какой у меня запах, и это будет правда, то это будет поводом для хитбы. И неважно, нравится он мне или нет. Начнется официальное ухаживание, а если он мне все равно не понравится, то у отца будут проблемы. Он, конечно, вступится за меня, и все закончится дуэлью, а я не хочу, чтобы он рисковал своей жизнью. Он, безусловно, сильный воин, я в этом не сомневаюсь, но слепой случай никто не отменял. Взять хотя бы моего старшего брата-омегу Абаля. Он бы в жизни не согласился на брак с Джабалем. Он такой страшный!

- Но сейчас он счастлив в браке, – к ним тихо подобрался селафь и встал рядом, – и за три года брака носит уже второго ребенка. Это чудо, чтобы омега был готов к рождению так скоро. Так бывает только от большой любви в паре. Он, кстати, тоже родился практически следом за Тигренком. Не стоит судить об альфе по его внешнему виду и по словам. Внешность очень обманчива, а язык вообще лжив! Только поступки имеют ценность, и даже не совсем поступки, а стоимость поступка для самого человека. Один человек – поэт, и стихи из него льются, как вода из разбитого кувшина, а другому срифмовать пару строк, как через гору перебраться. Но когда влюблен, в голове появляются такие странные мысли… – Айдан довольно зажмурился, вспоминая, – это как ценить подарок за его стоимость. Для богатого человека брильянт, как булыжник, а для бедного и медное колечко – запредельная роскошь.

- Ну, у Джабаля с этим нет проблем! – фыркнул Бэль, – и стихи из него фонтаном, и калым за супруга прислал, как в сказке про Али-Бабу.

- Хм, – селафь недовольно прищурился, – не могу понять, это страх перед будущим или зависть к брату? Ты что, боишься, что за тебя такого калыма не дадут? Даже не сомневайся – не дадут! Джабаль такой один. Ни за одного омегу на Сабахе не давали такого калыма, как за Серенити. За меня калым был четвертушка неогранённых самоцветов, почти годовой расчет за питание общины с алчными торговцами Федерации. За твоего папу вообще калым был смешной, но это не умаляет его ценности в глазах мужа и семьи. За Альби заплатили несколько больше, но все равно, не сравнить даже с моим калымом, но это не значит ровным счетом ничего.

- Не в калыме дело! – хлопнул по воде Бэль и, развернувшись, уплыл в сторону своего слуги, который распахнул большое полотенце и закутал расстроенного омежку с головой.

- Боится, – вздохнул селафь, – боится и прячется в комнатах. Такого скрытного омежку я еще не встречал. Обычно все сами бегают до первой течки посмотреть на возможных претендентов. Это ведь интересно, посмотреть на эмиров. Серенити так вообще дразнил всех, как только мог. Как чувствовал, что муж у него будет сильнейшим воином на планете, а вот Бэль, даже когда приходит на смотрины, прячется за спиной отца и дичится.

- А после первой течки, когда запах ясен всем, что меняется? – Альби пытался разобраться в этом мире.

- Когда запах определен для всех, омега может отказаться от хитбы, мотивируя тем, что ему запах альфы неприятен, и это нельзя оспорить словами. Но это позволяет претендентам в женихи начать ухаживание за омегой. Присылать подарки, стихи, искать встречи, чтобы поговорить и склонить сердце омеги к взаимности. Вон, Бусинку два года осаждали, как лисичку в облаве. А он все равно хвостом махнул перед носом и сделал, как сам хотел!

- А что это за «лисья охота» такая? – насторожил ушки Альби, – это чтобы заставить омегу так сильно хотеть, чтобы прям невмоготу?

- Ха-ха-ха, – рассыпался серебристым смехом селафь, – нет. Это не желание лисички, а когда ситуация отпускается на волю случаю и судьбе. И начинается настоящая охота. Омега выходит из родительского гарема, из дворца уходят слуги. Лисенок прячется, где хочет, или перебегает из комнаты в комнату. Во дворце можно найти укромные местечки. А потом во дворец входят эмиры. Все, кто хочет забрать себе лисенка, начинают искать, ориентируясь в основном по запаху. Поэтому можно раскидать много пахучих ловушек в том же лабиринте, или при помощи слуг устроить загодя сюрпризы вроде тазов с водой на приоткрытых дверях. Людей во дворце все равно нет. А мастерских и хозяйственных комнат много, так что прятаться в родном доме можно долго и со вкусом. Могут начаться дуэли, и даже дойти до смертей, но таково условие лисьей охоты, – селафь пожал плечами, – я тоже был лисенком и отказывался от свадьбы. Мой оми поддерживал меня в желании оставаться дома, но пришло время, и я сам захотел семью, но к тому времени я успел уже отказать всем претендентам. Поэтому родители объявили о дне, когда будет начата охота на лисичку. Приехало много эмиров, все хотели красивого и вредного омежку. Мой будущий муж оказался во дворце по воле судьбы, заехав к соседу на соколиную охоту, а в итоге, отправившись вместе с ним за лисенком.

- И ты поехал с чужим незнакомцем? – ахнул Альби, – какой ужас! Ты боялся?

- Я был заинтригован, – Айдан повел бровками в раздумьях, – я действительно увидел его впервые, но он мне понравился. Было в нем что-то такое, что заставило мое сердце биться сильнее. Асад уже тогда был немолод и хорошо известен среди эмиров благодаря своей храбрости. Его звали Львом Пустыни, и когда он нашел меня, никто не посмел бросить ему вызов и оспорить лисенка. Так я оказался здесь, и я благодарен судьбе за этот дар. Так что порой не стоит бояться будущего, а просто принять с благодарностью то, что имеешь.

- Джабаль – это тот, кто ранил Рана? – поинтересовался Альби, – я видел шрам на его груди. Ран сказал, что это ему напоминание, что любую проблему надо попытаться решить миром, или реально оценивать соперника.

- Да, – селафь сверкнул глазами и закивал, – ты не замерз в воде? Давай выйдем и покушаем сладостей, я не очень люблю воду…

Они вышли, но Альби шел за селафь хвостиком, желая услышать историю полностью. К этому времени большинство купальщиков угомонились и, выбравшись, пошли к Айдану. Тот умел рассказывать красивые истории, когда он понял, что улизнуть от истории не получится, устроился поудобнее и начал рассказ издалека.

- Тигренок познакомился с Лекси, когда ему едва исполнился годик, но он уже тогда был разумным и даже неплохо сидел в седле, – Айдан выразительно посмотрел на Ясмина, и тот, прикрыв рот ладошкой, довольно рассмеялся, другие тоже были в курсе истории и поддержали смешки, – провидению было угодно, чтобы дети встретились, но спустя какое-то время расстались. Вначале они поддерживали связь через родителей, благо, тем было, что обсудить друг с другом, а потом Тигренок научился писать и читать, и с тех пор стал писать письма сам.

Я был свидетелем, с каким старанием маленький альфочка выводил первые строчки своему омеге, с каким нетерпением он ждал ответа, и как расстраивался, когда ответа не было и месяц, и два. Потом в его жизни появился Роберт Динлох-младший, и хотя он был намного старше, но внешне они выглядели ровесниками, что позволило детям подружиться. И я рад, что их дружба продолжается до сих пор. У Роберта к тому времени тоже был омега, обещанный ему судьбой с самого рождения. Его зовут Аэрин, и когда пришло время, они заключили счастливый брак, в котором, я надеюсь, проживут долгие-долгие годы. Аэрин писал Роберту с каждой почтой, а это значит, раз в две недели, и вместе с ним стал получать письма и Тигран. Ведь Аэрин и Лекси двоюродные братья.