«Что мы последний раз виделись три дня назад в Гонконге», — ответил Шэ Ли. — «Твой брат сидит с твоей собакой, ты свалил из Шанхая. Вопрос — куда?» — добавил он спустя несколько секунд.

«Тебя не касается», — Тянь заблокировал телефон и уронил голову на сложенные руки.

Гуаньшань, судя по звуку, принимал душ.

Настроение резко стало хуже некуда.

====== 31. Я буду сзади ======

По мнению мамы Гуаньшань порой относился к жизни с чересчур взрослым прагматизмом, но сам парень отнюдь не считал это вредным свойством, полагая, что жить мечтами конечно хорошо, но масло на хлеб намазывать надо каждый день.

Госпожа Мо всегда старалась понять сына и пойти ему навстречу, но, когда тот сообщил ей, что Хэ Тянь внезапно уехал, кажется, расстроилась куда больше. В её глазах рыжий только вздохнул для правдоподобности, пожал плечами и ушёл на работу, оставив женщину в недоумении относительно столь внезапного отъезда одноклассника. Но дело состояло в том, что он сам знал едва ли больше, чем она.

Вечером после первого рабочего дня они с Тянем договорились, что встретятся возле метро, однако, когда Гуаньшань вышел, парня не было и в помине. В голову сразу закрались подозрения, и, разумеется, они обрели форму, когда он подошёл к дому.

Чёрный джип, припаркованный в их дворе среди разномастных, раздолбанных и дешёвых колымаг, смотрелся, как слон в посудной лавке, привлекая к себе внимание всей окрестной детворы. За рулём сидел какой-то хмурый тип, а стёкла на заднем сидении оказались затонированными наглухо, и Гуаньшань не смог разглядеть, кто это сюда приехал. Зато он увидел Тяня, с чемоданом, стоявшего возле открытой двери пассажирского сиденья.

Они встретились взглядами, и рыжий всё понял без слов. Однако ему всё же было немного обидно: Хэ Тянь даже не попрощался. Сухо кивнув головой, он лишь молча обошёл джип, закинул чемодан в багажник, хлопнул крышкой с небольшим раздражением и сел в машину.

С тех пор прошло ёбаных два месяца.

На следующей неделе начинались занятия, и Гуаньшань уже отнюдь не считал себя прагматиком. Денег он, конечно, заработал, причём достаточно, чтобы купить себе одежды и всякой мелочёвки на новый учебный год, однако другое, страшное чувство поселилось в его грудной клетке, день ото дня подтачивая изнутри.

Он скучал по этому придурку. Скучал так сильно, что даже звонил ему самостоятельно, возвращаясь домой с работы. Когда Хэ Тянь брал трубку и только начинал говорить, его голос звучал как-то глухо и чересчур серьёзно. Гуаньшань догадывался, что жизнь в Гонконге не сахар и старался не заострять на этом внимание, отдавая предпочтение чему-то более нейтральному. Они говорили о всякой ерунде. В основном, о работе, о будущем расписании занятий, которое уже вывесили на первом этаже школы. Рыжий рассказывал о ребятах, интересовался собакой. Даже поделился, что Цзянь И хотел пригласить их куда-то в горы на первых выходных школьной недели. И Хэ Тянь понемногу оттаивал: его голос становился будто легче и веселее, и он чаще смеялся.

Каждый раз, когда рыжий заканчивал разговор, преследовало ощущение, что он будто напитал энергией другого, а сам становился немного замороженным. Или это так действовала тоска…

Он действительно любил занимать свои мысли работой и делами, стараясь не думать о том, что чувствует, потому что едва начинал, его затаскивало, словно в водоворот, где было темным-темно и слишком много всего необъяснимо-пугающего.

Там жила улыбка Хэ Тяня, прикосновения его жарких ладоней, мягкие, припухшие от поцелуев губы. И возбуждение, от которого Гуаньшань ещё неделю кряду просыпался в стыдливом поту, трогая себя под одеялом и вспоминая, как у них было в тот единственный раз.

А как будет дальше? И самое главное, почему они так и не обмолвились о случившемся в ту ночь ни разу за всё лето? Разумеется, вслух по телефону о таком и не скажешь, но ведь можно было хотя бы написать?

Однако сам Гуаньшань не знал, что именно. Поэтому он радовался, когда директор магазина загружал их с Цунь Тоу работой, и не ворчал, в отличие от лысого, когда поставка обуви задерживалась, и приходилось разгружать грузовик с коробками уже глубокой ночью. Было здорово, когда покупателей в магазин приходило так много, что рыжий забывал пообедать, не то, что думать о каких-то там событиях между ним и Хэ Тянем.

Начало нового года ознаменовалось новым расписанием, из-за которого у них теперь складывался весьма плотный график. Все четверо договорились, что продолжат играть в баскетбольной команде, а Цзянь И снова умудрился записать их в драмкружок. Предпоследний учебный год по обещаниям учителей должен был стать интересным, хоть и весьма непростым.

Гуаньшань ещё никогда не ждал первого сентября так сильно.

Хэ Тянь обещал вернуться вечером перед первым учебным днём, и они договорились встретиться у него дома. С момента побега мачеха следила за ним едва ли не всюду: рыжий не хотел подставлять Тяня, а тот, в свою очередь, не хотел подставлять рыжего под особое внимание своей семьи и поэтому вслух оба общались натянуто, как будто были всего лишь знакомыми одноклассниками.

В шесть вечера, как и было условлено, рыжий мерил шагами коридор перед дверью квартиры, куда должен был вернуться Хэ Тянь, но стеснялся войти. Несмотря на то, что парень сообщил ему новый код, он всё равно чувствовал себя не в своей тарелке. Приехать раньше и хозяйничать где-то, как у себя дома, казалось странным. Он не был так воспитан, наверное. Или просто боялся случайно застать там кого-то из взрослых.

Внезапно рыжий услышал, как за углом с тихим шорохом разъехались двери лифта.

— Эй, ты чего тут стоишь? — Хэ Тянь вышел из-за поворота, а за ним засеменил Райли на поводке.

Увидев Гуаньшаня, собака принялась изо всех сил вертеть хвостом и скулить.

— Да вот… только пришёл, — попытался оправдаться тот.

— Стой ты, куда прёшь?! — засмеялся Тянь, отстёгивая собаку.

— Привет-привет, — рыжий опустился на колени и принялся наглаживать довольного пса.

— Так, ну хватит, все домой! — тем временем, скомандовал Тянь, введя код на дверном замке.

Уже в коридоре квартиры, куда они оба едва успели войти, он набросился на рыжего, даже не успев включить свет.

— Эй-эй, — Гуаньшань хотел было оттолкнуть, но внезапно не нашёл в себе абсолютно никаких сил и поддался эйфории, крепко и с улыбкой обнимая Тяня в ответ. В темноте всё равно ничего не было видно.

— Блядь, как же я по тебе соскучился! — простонал тот ему на ухо, ногой отпихивая от себя возбуждённо лающего пса. — Как я там заебался, ты бы знал! Они шагу ступить не давали, все мозги вытрахали, я думал, что вообще не приеду!

— Почему это? — рыжий напрягся, всё же отстраняя Тяня от себя и находя ладонью выключатель.

По всей квартире зажегся свет. В студии было очень чисто и приятно пахло: кто-то, судя по всему, приходил сюда, чтобы убраться.

— До последнего момента отец вёл за ужином разговоры о том, как Гонконгские преподаватели на меня влияют, и спрашивал о нынешней школе, — пожаловался Тянь, выпрыгивая из кроссовок и толкая чемодан куда-то в центр комнаты. — Пришлось напиздеть, что в нашей все сплошь и рядом мозговитые профессора, и образование ничуть не хуже. Мачеха, к счастью, была не при делах и типа с важным видом согласилась.

Тянь передразнил её, и Гуаньшань рассмеялся, представляя ситуацию в красках. Они вошли в гостиную, и он снова принялся наглаживать обделённого вниманием пса.

— Не ожидал, что скажу это, но… как же тут кайфово! — Тянь упал на свою широкую двуспальную кровать, и рыжий вдруг прикусил губу от пронзившего его чувства волнения.

Воспоминания о том, что они делали у него дома на узкой полуторке, пришли, не спросив разрешения.

Потянувшись на кровати и мельком глянув в его сторону, Тянь, кажется, подумал о том же самом.

— Я забрал комплект твоих учебников к себе домой, — Гуаньшань поднялся с пола, отряхиваясь от шерсти Райли.

— Спасибо, — Тянь многозначительно пошевелил бровями.