Рыжий не видел ничего страшного в том, чтобы поехать к маме. Точнее он бы сейчас даже с радостью оказался дома, ведь там от него ничего не требовали. Там располагался его персональный островок комфорта, окружённый безусловной заботой и любовью за просто так. Потому что он есть и живой.
Это навело Гуаньшаня на мысли, что богатые дети не умеют любить. Эта странная теория задержалась в его голове ненадолго, пока Юйчи тихонько рассказывала Тяню про планы отца относительно её дальнейшего образования.
Он вдруг подумал, что богатые дети просто хотят, чтобы их любили. Хотят внимания, а взамен получают подарки и деньги, которые, возможно, сами не знают на что тратить. Им бы хватило простейших объятий, но родители окружают миллионами кружков и секций, в которых их головы забивают знаниями, вот только зачем? Чтобы вырастить эмоциональных инвалидов, которые неспособны взаимодействовать с окружением, просто потому что отец задерживался на работе допоздна, а мама была увлечена шоппингом и посиделками с подружками?
Хэ Тянь вообще жил без мамы… С чужой женщиной, которая так и не смогла её заменить, с братом, который, судя по всему, был слишком занят работой и с отцом… О нём рыжий не знал почти ничего, но, судя по рассказам Хэ Тяня, тот не получил от него ни капли родительской любви и ласки после ухода мамы.
Это было грустно и многое объясняло.
— Эй, — он услышал его слишком поздно.
— А? — Гуаньшань поднял голову и увидел Тяня, стоявшего напротив.
Юйчи пошла искать кусты, чтобы сходить в туалет без риска быть пойманной охранником с собакой. Они видели свет его сигнального фонарика вдалеке и старались сидеть потише.
Хэ Тянь устроился на лавке рядом и придвинулся к рыжему ближе. Ворчать на него после всех этих мыслей не хотелось. Возможно, Гуаньшань как-то сам собой начал понимать парня лучше?
— Тебя ведь на эксперименты потянуло? — пиво немного ударило по мозгам, и у Гуаньшаня развязался язык.
— Ты о том, что случилось в субботу? — Тянь сразу понял, о чём речь.
— Угу. Об этом, — рыжий отставил вторую допитую бутылку в сторону. — Я тут подумал о таких, как вы. Из высшего сословия, но лишённые банальных человеческих радостей… Юйчи красит волосы в розовый и ведёт себя, как клишированный панк со страниц американских журналов. А ты вот… пробуешь по-всякому.
— Чушь не мели, — вдруг серьёзно отозвался Хэ Тянь, и рыжий подумал, что слова о Юйчи могли его задеть. — Я не пробую.
— А что? — Гуаньшань обернулся и вдруг столкнулся с чужими губами.
Тянь действовал наверняка. Одной рукой он прихватил рыжего за шею, не давая возможности увильнуть. Другой сжал коленку и поцеловал в губы требовательно, сразу с языком, да так, что у Гуаньшаня на мгновение потемнело в глазах, а сердце заколотилось где-то в горле.
Он попытался вырваться, замычал, толкнул его и затем со всей силой двинул кулаком прямо по чужим рёбрам.
Это сработало. Тянь согнулся пополам, сдавленно закашлявшись. Губы рыжего будто огнём полыхали, а во рту до сих пор фантомом чувствовался чужой язык.
— Ты ахуел, — почему-то проговорил он шёпотом.
— Это ты ахуел, — ответил ему Хэ Тянь, наконец выпрямившись.
Гуаньшань даже не поднялся со скамейки. Они продолжали сидеть близко друг к другу и тяжело дышали.
— Почему ты врёшь? — вдруг огорошил парень.
— В чём это?
— Ты не отталкиваешь, не говоришь, что тебе это, блядь, мерзко. Не мелешь чушь, что мы оба парни, вообще ничего! — Тянь прикусил губу, и его голос дрогнул. — Ты остаёшься рядом, и я медленно схожу с ума.
После этой тирады рыжий покрылся мурашками, даже несмотря на то, что вечер был довольно тёплым.
— И я, блядь, не пробую, Гуаньшань. Не ради эксперимента. Ты конченый идиот, раз этого до сих пор не понял.
— Не понял чего?.. — осторожно переспросил парень, нервно сглотнув.
Возвращение Юйчи сейчас было бы очень кстати, но той, как назло, не было слышно, а тишина уже почти физически больно давила на уши.
Хэ Тянь снова потянулся к нему, в этот раз поцеловав в самый уголок губ, но уже куда нежнее. Затем он коснулся их ещё, постепенно сдвигаясь к центру и не прекращая.
— Не ври, что тебе это не нравится, — прошептал он, и его дыхание показалось Гуаньшаню раскалённым.
— Я не знаю, — растерянно пробормотал тот. — Прекрати.
— Нет, не прекращу, — рука Тяня снова оказалась у рыжего на коленке. Он больше не придерживал его за шею, но продолжал целовать так, что кружилась голова.
Гуаньшань подался вперёд, нарочно кусая парня за нижнюю губу, и Хэ Тянь поймал его ладонь у себя на груди. Даже сквозь ткань тот был горячий, как печка, с бешено бьющимся сердцем. Хотелось оттолкнуть, но вместо этого тянуло, словно магнитом.
— Ты. Мне. Нравишься, — шептал Тянь, отвечая на укус таким же, но чуть более нежным. — Я с ума по тебе схожу…
У рыжего не было ответа на эти слова. Строго говоря ему такого в жизни не говорили, и он действительно был растерян. Но в то же самое время где-то в глубине души немного польщён, что автором слов оказался Хэ, ёбаный, Тянь.
— ВОУ-ВОУ-ВОУ! — грозовым разрядом прозвучало откуда-то слева. — Я, ПОЖАЛУЙ, ПОЙДУ, РЕБЯТА, ПАРДОН!
Гуаньшаня резко отбросило в противоположную от Тяня сторону. Они одновременно подскочили со скамейки, заметив Юйчи, которая нетвёрдой походкой направлялась обратно вглубь парка.
— Постой! — Хэ Тянь кинулся было к ней, но затем обернулся и обратился к рыжему. — Подожди здесь, пожалуйста…
Тот неуверенно кивнул и осел обратно, наблюдая, как Тянь догоняет девушку и прихватывает за хрупкие плечи. От этого жеста в груди неприятно кольнуло. Ноги подкашивались, будто он только что пробежал марафон, а в голове было удивительно пусто.
Гуаньшань дотронулся до своих губ подушечками пальцев, затем пошарил в кармане и нащупал там курево.
Пальцы дрожали, как у больного Паркинсоном. Сигарета чуть не выскользнула из непослушных, будто чужих рук, но порция никотина немного вернула в реальность. Звуки голосов стихли, и Гуаньшань словно всем телом погрузился в странную, но не пугающую тишину.
В какой-то момент всё-таки подумалось, что он достиг точки невозврата. Пускай и не сказал словами, но сделал то, что невозможно расценить иначе.
Просто так не целуются. Неважно с кем. Это не происходит, как у них.
Как у них, наверное, вообще ни у кого не происходит.
— Блядь, — проскулил рыжий, выпуская изо рта тоненькую струйку дыма.
Вдалеке хрустнула ветка, и вскоре из-за кустов показался Хэ Тянь. Один.
— Эй, — он снова плюхнулся на лавку рядом.
— Эй, — в тон ему отозвался Гуаньшань.
— Я проводил до дороги. Там отель через улицу, сама дойдёт.
— Зачем ты её обманываешь? — слова сами попросились на язык.
— В смысле обманываю? — удивлённо переспросил Тянь.
— Ну вы же вместе… — прошептал рыжий, ненавидя себя за то, что вообще завёл этот разговор.
— Кто тебе такое сказал?
— Ты же сам и сказал, — настал его черёд удивляться.
— Ну мы попробовали, но не вышло. И решили остаться друзьями, — Тянь произнёс это так буднично, словно всё произошло уже давным-давно и ни для кого не было секретом.
— А… — Гуаньшань испытал не то облегчение, не то стыд.
— Слушай… Завтра у нас три урока, а потом опять эстафета, — вдруг начал он. — Не хочешь прогулять?
Вопрос об учёбе несколько вышиб из колеи, и Гуаньшань не смог так быстро перестроиться. В голове всё ещё звенело: «Мы пробовали, но ничего не вышло», «решили остаться друзьями»…
Он потёр глаза, тщетно пытаясь прийти в себя. День обещал стать хуёвее некуда, но фактически уже минула полночь и начался другой. За него рыжий не ручался. Создавалось впечатление, что земля, на которой стояла их лавочка, медленно уходила из-под ног, а кругом оставались лишь бескрайние просторы космоса.
— И что мы будем делать вместо уроков? — тихо спросил он.
— Есть одно место, где я очень любил гулять с мамой, когда был маленьким, — голос Тяня потеплел. — Но я там очень давно не был, слишком много воспоминаний… — он запнулся. — Помнишь, ты как-то водил меня в старый район, где вы жили, когда тебе было лет семь?
