А вот второй…

Этот Хэ Тянь вызывал подсознательную тревогу, причину которой Гуаньшань не мог для себя объяснить до сих пор. Был ли основанием его собственный повышенный интерес ко всему, что касалось мажора? Или тревогу вызывали чужие, вскользь брошенные взгляды и как будто случайные прикосновения? Рыжий вздрагивал, стоило им случайно столкнуться плечами, а Хэ Тянь порой смотрел на него, как голодный. Синие глаза становились темнее, он выглядел опасно, будто вот-вот готовый наброситься и хуй его знает, что потом.

Но как бы рыжий не отрицал даже для самого себя, и к такому Хэ Тяню он привык тоже. Наверное, поэтому так и не ответил на то признание. Сначала появился небольшой страх, но затем рыжий словно принял его слова, как должное.

И это, блядь, тоже было как-то неправильно!

Ему следовало немедленно расставить все точки над «i». Сразу же сказать, что между ними никогда ничего не получится, как бы долго мажор не мечтал. Потому что Гуаньшаня, блядь, не привлекали парни!

Впрочем, в ту ночь он впервые задумался, а когда в последний раз его взгляд падал на женскую короткую юбку? Рядом всегда был Цунь Тоу, который нёс пургу о бабах тоннами, и рыжему казалось, что именно из-за него ото всех этих сердечных дел начинало подташнивать.

Гуаньшань посмотрел на время, горько усмехнулся и принялся натягивать школьную форму. Пискнуло оповещение на телефоне: Цунь Тоу уже ждал на углу и жаловался на холод. На прошлой неделе почти каждый день шли дожди, а сейчас поднялся сильный ветер. Он вроде бы прогнал облака, но комфортнее от этого не стало.

— Ветровку не забудь! Сегодня обещали какой-то ураган! — мама выглянула в прихожую, наблюдая, как рыжий шнурует кроссовки. — Ты будешь вечером?

Она вдруг сильно закашлялась, и Гуаньшань напрягся. Он уже слышал это сегодня ночью. В последнее время всё чаще, если задуматься, и плохо, что мама ничего не предпринимала.

— Да, у нас занятия до пяти, — бросил он, снимая куртку с вешалки.

Его накрыло невыносимое чувство стыда, ведь мысли о ёбаном Хэ Тяне вытесняли куда более важные. О здоровье мамы следовало думать в первую очередь, и он пообещал себе, что вечером обязательно уговорит её пойти на обследование в больницу. Пускай там будут очереди, но они хотя бы начнут то, что давно пора было сделать.

— Какие люди! — ждущий его Цунь Тоу прыгал то на одной ноге, то на другой. Закутанный в белую куртку и замотанный в красный шарф, он чем-то напоминал ожившего снеговика.

Рыжий рассматривал его с долю секунды, постепенно соображая, что это восклицание было адресовано кому-то другому. Затем его взгляд сместился, и по всему телу словно прокатилась ледяная волна, и вовсе не холод или ветер были тому причиной.

Чуть отросшие тёмные волосы развевались на ветру, открывая высокий лоб и четкую линию нахмуренных бровей. Бледный, с темными кругами под глазами, Хэ Тянь сейчас походил на уставшего зомби.

— Ты чё такой болезненный? — заржал лысый, и Гуаньшань поблагодарил всех известных ему богов, потому что Цунь Тоу спас положение.

— Не выспался, — пробормотал мажор и поправил спортивную сумку на плече.

— Вперёд к знаниям! — лысый был настроен весьма оптимистично.

Он находился между ними и обращался поочередно то к одному, то к другому, так, что отвечать приходилось по отдельности. Из-за сильного ветра Гуаньшань не слышал тихие реплики Тяня, и это немного бесило. Он всё ждал, когда же Цунь Тоу спросит о собаке, ведь это было куда важнее чем, блядь, сколько красивых цыпочек можно встретить на Гонконгских улицах.

По дороге они пересеклись с Цзянем, который рассказал, что Чжэнси заболел, и Гуаньшань на всякий случай застегнул ветровку под подбородок. Белобрысый понурил голову, Хэ Тянь прикурил, и они вчетвером остановились на углу, возле школьного забора.

— Сегодня будет попроще, братаны, это же первый день семестра, — бодро продолжал Цунь Тоу. — Эй, ну чё вы все такие кислые, я, между прочим, рад вас видеть! — он толкнул Хэ Тяня плечом.

— Я тоже, — спокойно ответил тот, разглядывая огонёк сигареты.

Рыжему нестерпимо захотелось курить, но свои он так и не купил.

— Я кислый, потому что нет Сиси, — пробормотал Цзянь И. — После школы пойду к нему и куплю что-нибудь вкусного!

— А с тобой можно? — попытался напроситься лысый.

— Он же болеет, — осёк его Гуаньшань.

— Но у него есть вся коллекция манги про того маньяка, которую я давно хотел прочитать! — заныл лысый. — Пошли все вместе?!

Цзянь И наморщил нос, с секунду над чем-то раздумывая. Рыжий вспомнил, как белобрысый с Чжэнси перед самым концом семестра пропадали куда-то вдвоём сразу после уроков. Вообще-то никто из них никогда не звал к себе в гости…

— Ладно, пошли. Но только если Тянь раскошелится на мясо, а ты, рыжик, его приготовишь, — видимо, белобрысый решил воспользоваться ситуацией.

— Вот это расклад! — восторженно согласился Цунь Тоу. — Ну что, ребят, идёте?

В эту секунду Гуаньшань всё же столкнулся с мажором взглядом. Между ними словно состоялся немой диалог: едва заметное пожимание плечами со стороны Тяня и слабый кивок. Да, он не против.

— Идём, — рыжий на мгновение задумался о том, что ответил за них обоих.

— Осторожнее, учитель! — Цзянь И резко стукнул Хэ Тяня по руке, и тот выронил сигарету.

Цунь Тоу вовремя затушил её носком кроссовки. Пожилой мужчина, преподававший физику, носил очки и, к счастью, не разглядел, чем они тут занимались.

— Доброе утро, господин! — всё разом поклонились.

— Чего прохлаждаетесь? А ну марш в здание, ещё не хватало простуду подхватить! — недовольно проворчал он, и всем пришлось подчиниться.

Первые три урока тянулись, как смола. Гуаньшань то и дело засыпал, с трудом что-то конспектировал и еле-еле поспевал за мыслью учителей. На четвёртом уроке преподаватель экономики напомнил о проектах, о которых говорил в начале года. Он хотел, чтобы мероприятия приурочили к весеннему фестивалю, и собирался устроить что-то вроде большой ярмарки. Рыжий поймал обеспокоенный взгляд Цунь Тоу: тот кивнул на Хэ Тяня, и сразу же вспомнилось, что они вообще-то собирались делать этот проект вместе.

На деле, естественно, никто из учеников не готовился, и после урока в столовой только и обсуждали, что можно придумать. Идей было миллион, но в основном всё сводилось к банальной торговле.

— Может, откроем какое-нибудь кафе? — предложил лысый, катая по тарелке кусочек пельменя. — Босс же у нас хороший повар.

— Не хочу я ничего кашеварить! — огрызнулся Гуаньшань.

Цзянь И залипал в телефоне: судя по всему, докладывал обо всём происходящем Чжэнси. Хэ Тянь пил только сок, и весь его обед оставался нетронутым. Рыжий фыркнул, про себя размышляя, уж не голодный ли бойкот тот решил устроить? Что за глупости!

Когда все замолчали у Гуаньшаня вдруг неожиданно зазвонил телефон. Мама редко набирала ему посреди школьного дня, поэтому он резво подскочил, оставив рюкзак на стуле, и выбежал в коридор.

— Солнышко, — хрипло начала женщина и закашлялась. — Я сейчас дома, но собираюсь в больницу.

Рыжий услышал голоса на заднем плане и похолодел.

— Что случилось?! Кто там?!

— Это врачи скорой, — она очень тяжело дышала. Каждое слово будто давалось ей с огромным трудом.

— В какую больницу? — Гуаньшань ухватился за подоконник и прислонился лбом к холодному стеклу.

Мама с кем-то посоветовалась и сбивчиво назвала адрес, велев не беспокоиться и спокойно доучиться этот день. Её должны были забрать на какое-то обследование.

Разумеется, после такого разговора, рыжий не то, что учиться, он и думать ни о чём другом больше не мог. Но сбежать из школы не представлялось возможным: ворота запирали, возле них дежурил охранник. Территорию, окружённую высоким забором, изредка патрулировали учителя.

Однако находиться в таком состоянии на занятиях казалось бессмысленно, и Гуаньшань всерьёз раздумывал, не пойти ли ему в учительскую, чтобы попробовать отпроситься.