Гуаньшань несколько раз перечитал сообщение и не заметил, как сжал свободную ладонь в кулак. Боль пришла чуть позже, но так стало чуть легче осознавать реальность. Ему нужно было срочно собраться.

«Я ему не звонила, если ты собираешься об этом спросить», — продолжила Юйчи. — «Мы не общались с тех пор, как я уехала. Он писал какую-то ерунду, слал смешные картинки и только. Что у вас там произошло?»

Эмоции сквозь текст уловить сложно, но рыжему показалось, что Юйчи встревожена. Она писала много и отрывисто.

«Про нас случайно узнали в школе», — пояснил Гуаньшань. — «У меня недавно умер дедушка, и я сейчас даже не в городе».

«Это многое объясняет. Твоя мама про вас в курсе?»

«Да», — парень ещё раз посмотрел на спящую женщину. Её плечи мерно поднимались и опускались.

Он хотел запомнить, что наплёл ей в день признания, но перед глазами запечатлелось лишь мамино выражение лица с целым спектром эмоций от неверия, до удивления и шока. Она сперва испугалась, но саму новость приняла довольно быстро. Погрустнела, сказала, что догадывалась. Больше они к этому разговору не возвращались, да и некогда было. Гуаньшань думал поднять тему позже, ведь он хотел быть честным до конца.

«Видимо, его предки тоже узнали?» — предположила Юйчи.

«И они поругались?» — рыжего вдруг осенило.

«Скорее всего. Вопрос в том, где он?»

«Я не знаю, сейчас ему позвоню».

Гуаньшань осторожно поднялся с матраса и на цыпочках прокрался к двери. Та отползала в сторону со скрипом, если прикладывать усилия, а он не планировал перебудить весь дом. Пришлось в буквальном смысле попотеть, отодвигая створку медленно и осторожно. Телефон при этом он держал в зубах.

«Удачи», — пришло от Юйчи, и у Гуаньшаня ожидаемо свело челюсть.

Из недр комнат, мимо которых он проходил, доносился зычный мужской храп. Рыжий старался ступать осторожно, но мысли были заняты Хэ Тянем и Райли, поэтому он даже не обратил внимание, когда скрипнула входная дверь.

Куда эти двое могли податься? Где провели ночь? Почему Тянь ничего не сказал ему, в конце концов?!

На улице занимался рассвет и было прохладно, однако рыжий махнул на это рукой и вздохнул с облегчением, услышав в трубке долгожданные гудки.

Но Хэ Тянь не ответил.

Гуаньшань потоптался на крыльце дома и позвонил ещё несколько раз, прежде чем убедиться — тот либо спит, либо намеренно игнорирует звонки.

Что делать дальше, парень не имел ни малейшего понятия. Разорваться надвое не получилось бы, а маму он здесь одну ни при каких условиях не оставит. Спать расхотелось. Дожидаться утра было физически больно, особенно без курева, найти которое сейчас резко превратилось в смысл жизни. Однако долго мучиться не пришлось: на крыльце после вчерашнего скопилась целая гора начатых пачек, и Гуаньшань чиркнул зажигалкой, с наслаждением втягивая в лёгкие терпкий дым.

Он не подумал, что мог кого-то разбудить. Дед единственный осудил бы его привычку, а остальным было глубоко насрать. Маму здесь не любили по двум причинам: ранний брак и муж за решёткой. Об остальном не спрашивали и на рыжего всегда смотрели искоса, наверное, ожидая, когда же тот, наконец, последует по отцовской дорожке. С годами неприязнь стёрлась, и Гуаньшань уже не так отчётливо ощущал на себе чужие взгляды, но вчера в доме деда словно прорвало огромную плотину. Маме приходилось отвечать на замечания вежливо, но по её лицу было видно, как всё происходящее её достало, и рыжий был с ней солидарен.

— Не спится? — он вздрогнул, заметив её на пороге и рефлекторно хотел потушить сигарету, но потом одумался и замер с опущенной рукой.

— Ты чего встала? — спросил он, глядя на то, как женщина выходит на крыльцо и опускается на лавочку рядом с ним.

— Дай и мне тоже, — вдруг попросила она, и рыжий опешил.

Наблюдая, как мама осторожно прикуривает, он пытался подобрать слова. Сигареты не были очередным откровением для них обоих: вслух женщина никогда не делала ему замечаний. Но чтобы курить при сыне — это казалось чем-то из ряда вон.

— Хотела собрать вещи и уехать первым же поездом, — наконец, затянувшись, произнесла она.

— Согласен, — Гуаньшань перестал прятать зажжённую сигарету, но курить в открытую так и не решился.

— А у тебя что стряслось? — она кивнула на мобильник, который рыжий всё ещё крепко сжимал в ладони.

— Да тут… — он даже не знал, с чего начать.

Дела обстояли из рук вон плохо, но женщине явно было не до Хэ Тяня. Вчера она похоронила отца, и чёрт его знает, как ещё держалась. Гуаньшань искренне восхищался её выдержкой и думал, что нужно её как-то подбодрить.

— Спасибо, — спустя несколько секунд мама начала разговор сама.

— За что? — парень встрепенулся и перевёл на неё чуть ошарашенный взгляд.

— За помощь, — невозмутимо пояснила она. — За то, что ты рядом.

— Это само собой, — торопливо заметил Гуаньшань. — Мам, слушай, я…

— Ты хороший сын, — она улыбнулась. — И не надо мне ничего объяснять, я это сердцем чувствую. Мы с тобой боролись и продолжаем бороться за право на жизнь. Так было всегда. И будет, наверное… не знаю, — женщина сделала затяжку. — Извини, что я так себя веду. Откровенные разговоры не мой конёк. Много всего навалилось, только и всего.

— Я понимаю, — Гуаньшань сглотнул ком, застрявший в горле. Глаза напекло, и он боялся, что она увидит, как он вот-вот заплачет.

При всей своей внешней холодности и суровости, рядом с ней рыжий по-прежнему чувствовал себя ребёнком. Точнее он старался, чтобы так не было, но расслаблялся поневоле. С Хэ Тянем было точно также. Эти люди словно открыли ему новые грани собственной личности, заставили взглянуть на многое, что раньше казалось незыблемым, чуть под другим углом.

— У тебя всё хорошо? — мама выпустила под козырёк крыльца тоненькую струйку дыма.

— У меня да, — честно признался рыжий.

— А у него?

Он давно перестал удивляться её проницательности. Женщина окинула его быстрым, внимательным взглядом, и Гуаньшаню показалось, что скрывать очевидное не имеет смысла.

— Кажется, Тянь ушёл из дома, — он стряхнул пепел с успевшей порядком истлеть сигареты. — По всей видимости из-за родителей.

— Они у него строгие? — мама затушила сигарету и подтянула колени к груди, поудобнее устраиваясь на скамейке.

— Мачехе всё равно, а вот у отца насчёт Тяня какие-то серьёзные планы… Боюсь, он ушёл, потому что не хотел им следовать.

— Ты считаешь — это правильно? — осторожно уточнила женщина.

— Не думаю, что это выход, — Гуаньшань вздохнул и всё-таки затянулся. — Он всё время рубит с плеча, не глядя на последствия. Наверное, ничего в жизни не боялся по-настоящему.

— А ты, выходит, боялся?

— Конечно, — рыжий тоже затушил сигарету. — Боялся за тебя, за то, как мы будем дальше жить. Мне не хотелось выбирать между вами, но я старался думать наперёд. Хоть и совершал глупости…

— Иногда я думаю, не слишком ли сильно я тобой горжусь? — мама тихонько усмехнулась. — Но в такие моменты, как сейчас, я чувствую себя очень счастливой.

Гуаньшань увидел, как она улыбается, и у него потеплело на сердце. Несмотря на все невзгоды, в данную минуту он тоже почувствовал себя хорошо.

— Ты звонил ему? — мама снова стала спокойной и сосредоточенной.

— Он не берёт трубку.

— Спит, — уверенно заключила она.

— Полагаю, да. Не хотел меня беспокоить такой ерундой, как побег, — рыжий нервно рассмеялся.

— Пошли собираться, — мама легонько толкнула его плечом. — Успеем на первый поезд и поедем с ветерком.

— Ты уверена, что не хочешь остаться? — уточнил Гуаньшань, поднимаясь за ней по ступенькам в дом.

— С ума сошёл? — женщина фыркнула. — Ноги моей здесь больше не будет.

Парень улыбнулся, радуясь её настрою. Разумеется, мама успела погрустить и даже поплакать. Но когда всё закончилось, её словно отпустило. Наверное, боль просто осела мутным осадком где-то в глубине души, как и у рыжего. Но внешне оба старались не подавать виду, будто с ними что-то не так. Быть сильнее обстоятельств вошло у них в привычку.