– И тогда в игру вступит Мадена, – хитро прищурился данмер. – Нам нужно только подтвердить, что владелец музея хранит вещи, связанные с чёрной магией. И приказом ярла стража не просто прикроет музей, а конфискует все выставленные там экспонаты.

– И мы останемся с деньгами, осколками и без напоминаний о культе Дагона? – просияла я, но счастье угасло довольно быстро. – И что может пойти не так?

***

Первого числа месяца Вечерней Звезды мы обычно отмечали день рождения дедушки. Помню в сто девяносто третьем за полгода до его смерти, собрались прямо в госпитале. Пришла даже матушка Луция. Валдию исполнился восемьдесят один год, и по местным меркам он считался долгожителем. Вечер был веселым, наполненным семейной идиллией, друзьями, радостью, единением, которого в моей семье почти никогда не наблюдалось. Наверное, одно из лучших событий в Бруме за всю мою жизнь.

Светлая грусть наполнила взгляд, пронзающий холодные небеса, затянутые облаками. Сторожевые башни казались не золочёными, а проржавевшими, стражники мёрзли на семи ветрах, кутаясь в плащи. Гнетущая атмосфера окружила меня перед решением принять необходимый яд.

Если парой дней ранее думала, что это жизненно необходимо, то теперь в разум закралось сомнение. Не обязательно принимать предложение Эрандура, достаточно всё объяснить Брелине. В конце концов, жрец – просто друг, зачем ему связывать со мной свою судьбу настолько тесно?

Только Брелина может не понять – она жаждет изучать магию, постигать новые знания, наши стремления схожи, и стоит ли жертвовать всем этим ради создания семьи? Голос жреца в моих мыслях вдруг произнёс: «Стоит!»

Я взглянула на данмера, идущего впереди к маркартским воротам, и скривилась: «Много ты понимаешь!» Я опасалась неприятных слухов. Авторитет надо уметь зарабатывать не жалостью, но своими умениями. В Бруме меня уважали, знали, насколько я порядочная девушка. А здесь? Здесь, в северной провинции я уже прослыла как «та чокнутая с палкой, которая везде таскается за жрецом Мары, «дебошир винтерхолдской таверны». Среди каджитских караванов тоже наверняка выдадут мне связанный с рвотой и сапогами титул, а для аргониан Виндхельма я «сломанная-которая-покинула-город». Пожалуй нет, ни к чему мне лишние темные пятна в биографии.

На рыночной площади останавливаться не хотелось, вдруг замешкаюсь, а из-за прилавка выскочит убийца с ножом. Поэтому я стремительно прошла к каменным ступеням, ведущим вглубь города, силясь припомнить путь до «Ведьминой настойки».

– Может, сперва стоит заглянуть в таверну? – обеспокоено предложил данмер.

– Чтобы пересечься с Ворстагом? – похолодела я. – Нет уж. Сначала узнаю у Ботелы все условия своего… хм… исцеления. Потом примемся за дело.

– Я провожу тебя до нужного места, а потом побеседую с Ворстагом!

Не сдержав улыбки, представила, как Эрандур набивает наёмнику морду, приговаривая: – «Нельзя. Быть. Таким. Плохим. Человеком. Просто. Ужасным. Человеком. Мара. Не. Одобряет».

– И напомни про мои деньги, которые он присвоил! – с яростью добавила я.

– Да поможет мне Мара! – обреченно простонал жрец. – Ты ещё помнишь про те септимы?!

– А как же! Это же мои септимы! – он серьёзно думал, что имперка может забыть о золоте?

Вывеску алхимической лавки я приметила не сразу, но, ориентируясь по кузнице, довольно быстро обнаружила знакомые места. Мы остановились у входа – было сложно решиться войти внутрь, поэтому принялась разглядывать дверь и собираться с духом.

– Ты уверена в том, что хочешь сделать? – осторожно спросил Эрандур.

Представила вдруг свою жизнь лет на десять вперёд и едва не поседела раньше времени. Моё сознание нарисовало небольшую ферму. Корову, несколько пеструшек, огород с целебными травами и пресловутыми кочанами капусты. Вдоль грядок носилась бы золотоволосая малышка из сна и, весело смеясь, ловила синих бабочек. Я убирала бы волосы в косы, надевала простое льняное платье с передником и ухаживала за скотиной или варила снадобья. Эрандур сидел бы около дома с книгой. Вечером мы бы шли на базар, чтобы продать зелья и пообщаться с соседями. Другими фермерами. Обсуждали бы повышение налогов, рост цен на пшеницу и картофель, войны и бедствия, дела ярлов и погоду.

И сквозь красивую, на первый взгляд, мирную картину летел бы шёпот. Вечный шёпот в тавернах, за углами, на соседских кухнях: не родной отец, гражданская война, бедная женщина, несчастное дитя…

– Уверена! – выпалила я, чувствуя неожиданный прилив сил, и толкнула дверь. – Вернусь в таверну, когда все закончится.

Он не благословил меня именем богини, на сей раз. Путь Мары это нечто иное. Излишняя жертвенность, к которой я не готова.

В «Ведьминой настойке» пахло жженой травой, ученица Ботелы, нацепив черный балахон, трудилась за алхимическим столом. Когда я вошла, женщины повернулись. Над глазами девушки теперь были заметны черные тонкие полоски раскраски. Не иначе, она решила стать преемницей старухи.

– Приворотными зельями не интересуюсь, – выпалила я сходу и рассказала о своих горестях.

– Что ж, и это решаемо, дорогая, – улыбнулась старуха, хотя лично мне не казалось, что есть поводы улыбаться.

Девушка, услышав мою историю, прекратила смешивать зелье и подтянулась к прилавку, где мы с Ботелой обговаривали сумму. Четыре сотни септимов – почти целое состояние! Интересно, каким образом простые селянки, которые не бродят по руинам в поисках сокровищ оплачивают эти снадобья?

– Ты должна будешь провести здесь три дня. Иначе, я не могу гарантировать, что всё пройдёт гладко, – поведала ведьма. – Снадобья сильные и потому опасные. Они ядовиты и отбирают жизнь. Начнём прямо сейчас, а то время будет упущено. Чем дольше ждешь, тем хуже может пройти ритуал. Муири, дорогая, подготовь постель. Древняя магия Предела сегодня же ночью коснётся тела женщины.

Ученица кивнула и быстро удалилась в коридор, позади прилавка. Я тоскливо смотрела на зелёные флаконы с зельем запаса сил.

– Кстати, у меня есть немного чешуи рыбы-убийцы? – рассеянно выговорила, надеясь на скидку.

– Давай сперва решим твою проблему, а когда тебе станет полегче будем торговать, – подмигнула старуха.

Муири вернулась к нам и сообщила, что кровать для меня готова. Оставалось только последовать за ней, косясь на стеллажи, уставленные банками, чашами и козлиными черепами. В задней комнате было три кровати, и к счастью, все оказались свободными. В голову закрались мысли, что здесь часто бывает не одна посетительница, а, стало быть, спрос на услуги Ботелы в Маркарте имеется. Здесь козлиные черепа сменялись человеческими и некоторые из них были подозрительно маленькими.

– Сюда! – Муири показала на кровать у дальней стены, рядом с которой на тумбочке горела свеча в высоком серебряном подсвечнике. Девушка засуетилась, достала стержневой корень с полки, которые раньше мне доводилось видеть только в запасах Коллегии и на картинках. Насколько я знала, эти штуки вытаскивают из спригганов.

Ученица положила корень на стол, вновь потянувшись к полкам, взяла оттуда изогнутый кинжал.

– Что это? – испуганно пискнула я, ожидая, что просто приму зелье и буду безмятежно спать.

– Ах, это… – Муири смутилась. – Ботела любит проводить этот ритуал, как изгои делают в своих племенах. Она считает, что так возвращает то, что даровано.

Это мне ровным счётом ничего не объяснило. Освободив уставшие ноги от сапог, прилегла на край кровати, теребя полы рубашки в ожидании.

– А часто она это делает? – осматривая ряды черепов, спросила я.

– Чаще, чем требуется, я думаю, – тихонько пропела ученица. – Но не бойся. Все выживают. Я выжила.

– Так, тот парень не вернулся? – ляпнула совершенно бестактно, не подумав о чувствах девушки, но, кажется, мой неуместный вопрос ничуть её не смутил.

– Нет, чего ждать от бандита, – равнодушно отозвалась Муири и слегка улыбнулась. – Только все меня теперь осуждают.

В зеленых глазах ученицы застыла печаль, даже её улыбка смотрелась вымученно и натянуто. «Любит его и жалеет, несмотря на то, что пытается показать себя сильной», – с тоской подумала я.