Я, проглотив обиду, упёрла руки в бока и гневно воззрилась на Бьорлама.

– Тогда верните нам часть денег за дорогу! Вы же не довезли нас!

– Пф, вот ещё! Вы сами решили не дальше не ехать! – кучер начал обводить лошадь вокруг сломанной повозки.

Эрандур забрал из кузова наши заплечные мешки и оружие.

– Пошли, – сказал данмер, передавая мне вещи.

– А я останусь тут… сторожить свою бедную мамочку! – пролепетал Цицерон и жутковато захихикал.

К мельнице от тракта вела еле заметная тропинка. Поросль сухой травы шелестела под ногами, а терпкий воздух равнины после зимней свежести крайнего севера показался тяжёлым для дыхания. Горькие запахи середины осени летали над югом Белого Берега.

– Странный он, – тихонько проронила я, обернувшись на пританцовывающего вокруг повозки шута.

Жрец промолчал – не в его привычках было осуждать людей. Пока мы ехали, меня терзали разные мысли насчёт Брелины. Правильно я поступила или нет? Поделиться этим ни с кем не могла, даже с другом странно было бы обсуждать такое. От него, конечно, моё волнение не скрылось, и он пространно поинтересовался, как дела у Брелины. Не знала, видел нас данмер в Саартале, или его внимание целиком занимал тот огромный шар, но готова была поклясться, что он смотрит на меня так, словно ему не только всё известно, но и довелось лично присутствовать при будоражащих мой разум событиях. От этих размышлений становилось совсем неуютно.

До ферм Лорея оказалось несколько минут ходьбы. Урожай на его земле уже был убран, а на полях стояли стога сена. Возле птичника паслось несколько рыжих кур и серых гусей; две мохнатые коровы в загоне, не прекращая, жевали.

Посреди земельного владения стоял скромный, но добротный деревянный дом, на низком крыльце которого сидел лысеющий имперец на вид чуть старше сорока. Завидев незваных гостей, он резко встал и схватился за вилы.

– О Мара! – воскликнул он. – Ну, что на этот раз?!

– Мир вашему дому, – кротко начал жрец. – Мы пришли с благословением Её Милости, чтобы помочь нуждающемуся в трудный час.

Лорей, не ожидавший таких речей, нахмурился, осмысливая услышанное, и медленно опустил вилы.

– Что, простите? – переспросил он.

– Мы пришли с миром! – погромче повторила я.

– А, вон оно как, – мужчина достал из кармана платок и вытер им лоб. Кажется, мы его сбили с толку.

– Цицерон сказал, что у вас есть инструменты для починки повозки, но вы не хотите помогать ему, – продолжив напирать на фермера, вызвала у него неудовольствие.

– Этот шут, что ли? Тьфу! Я уже ему десять раз сказал, что ничем не могу помочь!

– Так вы не можете или не хотите? – прищурился жрец, испытывающе глядя на Лорея.

Фермер подошёл к нам ближе и приглушил голос:

– Вы знаете, что он везёт в этом огромном ящике? Он утверждает, что едет хоронить свою мать! Мать-перемать!

– И в чём проблема?

– Да там же всё, что угодно может быть! Оружие, контрабанда… или скума! Не хочу я в это ввязываться! Просто хочу, чтобы нас с женой оставили в покое!

– Можно подумать, если даже там скума, кто-то узнает, что вы ему чинили колесо! – всегда казалось, что это я человек осмотрительный и осторожный, но нет предела совершенству. – А если поможете, ещё и подзаработаете!

Имперская кровь Лорея при упоминании золота заглушила чувство тревоги.

– Так и быть! – он махнул рукой. – Передайте Цицерону, что я помогу! Дело-то простецкое! Сейчас только из сарая инструменты принесу.

Когда мы вернулись, шут сидел, прислонившись к повозке, и, глядя в небо, надрывно рыдал. Эта картина вызвала у меня сочувствующую улыбку, и, приблизившись к новому знакомому, помахала рукой перед лицом, привлекая к себе внимание.

– Эй, успокойся, – мягко сказала я. – Сейчас Лорей принесет инструменты и мы тебе поможем!

– Что?! – опешил Цицерон. – Так он согласился?!

Вскочив, шут заплясал, ловко переставляя ноги и хлопая себя руками по бедрам, потом бросился на шею жрецу, и некоторое время горячо благодарил его и рвался расцеловать. Эрандур, к счастью, смог выпутаться из его пылких объятий, пока я в ступоре стояла и размышляла – нужно ли вмешиваться в идиллию или стоит подождать, чем это завершится?

Игривое приподнятое настроение безумца быстро стало серьёзным, он достал из-за пазухи завязанный кожаный мешочек и вручил мне.

– Тсс, – шут приложил палец к губам. – Яркие дорогущие настоящие бриллианты! Моей мамочке они теперь ни к чему, а добрые люди ей всегда нравились…

Я потянула за шнурок и обомлела от блеска драгоценных камней. На первый взгляд за них можно было выручить несколько тысяч монет! Первый раз за неделю порадовалась тому, что покинула Коллегию и убрала драгоценности за пазуху, поглубже в декольте.

Вместе нам удалось успешно вернуть колесо на ось. Лорей вбил деревянный клин, чтобы повозка смогла продолжать путь. К сожалению, работа закончилась, когда уже стемнело и ехать стало довольно опасно. Над равниной загулял порывистый ветер, от которого заложило уши; сумерки становились гуще и холоднее. Россыпи звезд взглянули с небес.

Цицерон ловко взобрался на козлы и бросил Лорею кошелёк с септимами, радостно крича:

– В путь! Пора в путь!

– Ночью? – этот человек явно не в себе, если хочет пускаться в дорогу под покровом тьмы.

– Ночь самое славное и тихое время, Джулия! – провозгласил Цицерон. – Садись! Не бойся! Темнота… Она хорошая!

– Будь начеку, – предупредил Эрандур и разместился в повозке, рядом с деревянным ящиком.

– Осторожнее с моей мамочкой! – любовно пропищал шут, обернувшись.

Я с опаской залезла на козлы и уселась радом с ним, поплотнее натянув капюшон на голову. Ваббаджек из рук не выпускала, и скоро Цицерон начал смеяться над чудным посохом. Однако он довольно быстро терял ко всему интерес: то начинал петь, то грустно вздыхал и всматривался вдаль, то тихо бормотал себе под нос и хихикал – вел себя как сумасшедший.

***

До Ривервуда добрались ближе к ночи, под сопровождение из леденящего душу волчьего воя. Вдохнув приятный сладкий запах сосен, с горькой тоской вспомнила свои первые дни в Скайриме. Что осталось от меня тогдашней теперь, когда руки обагрились кровью и три лорда даэдра говорили со мной?

Мы распрощались с Цицероном около таверны «Спящий Великан». Несмотря на поздний час, он вовсе не хотел останавливаться на отдых и продолжил путь. Повозка Цицерона скоро исчезла в непроницаемой ночной мгле, и некоторое время до ушей долетали его рифмы:

– В безумии счастье и шут веселится…

– Джулия Октавия? Это ты?! – радостный бас Алвора заставил вздрогнуть. Кузнец стоял на пороге таверны и, несмотря на темноту, смог меня узнать, что порядком удивило.

– Алвор? – я бросилась к нему, на радостях раскрывая объятия, а потом вспомнила о его ревнивой жене, остановилась и немного поубавила счастливого блеска в глазах.

– Спасибо тебе, что рассказала ярлу о драконе! На следующий день к нам прибыл отряд стражи! – кузнец сердечно поблагодарил и приглашающим жестом указал мне на крыльцо своего дома. – Проходи! Будешь нашей гостьей!

– Я не одна, – обернулась на данмера, стоящего позади.

– Твой друг? – Алвор заметил светящиеся рубиновые глаза. – Эльф?

– Да, поэтому мы останемся в таверне…

– Глупости какие! – кузнец махнул жрецу. – Ты здорово помогла нам! Можете ночевать в нашем доме! Но какое дело привело тебя в Ривервуд?

– Потом расскажу.

Эрандур подошёл к Алвору и представился, однако, услышав приглашение переночевать в доме, наотрез отказался:

– Мы не станем обременять вас своим присутствием и снимем комнаты в таверне!

– Обременять? – вскинулся кузнец. – Вот ещё! Слово-то, какое мудрёное! У нас много места. Есть кровать. Зачем вам таверна?

– Нет, не стоит. Прошу вас, не сочтите это за оскорбление!

Я хмуро поглядела на жреца и поняла, что пора брать дело в свои руки. Хотелось, и сэкономить пару десятков монет, и узнать о судьбе Хадвара, и повидаться с Сигрид и Дорти.