Дверь с грохотом захлопнулась перед носом, а у меня после столь гневной тирады запылали щеки, как будто мой дед отчитал за то, что испортила ценные травы. Со слезами на глазах я вернулась в зал, еле сдерживая обиду в груди.

– О, ещё одна… – грустно протянула Фрабби, увидев меня. Не знаю, о чём она подумала, но чтобы не разрыдаться и не закричать, я закрыла рот ладонью и села на обычное место Ворстага.

Жена трактирщика подошла ко мне с метлой, делая вид, что подметает, а сама начала чуть слышно говорить.

– Жрец, кстати, расплатился по всем счетам, словно собрался уезжать… – пробормотала нордка.

– Что?! Куда?! – я вскочила с места и понеслась к нему в комнату. Неужели обиделся и решил меня оставить тут?

Добежав до нужной двери, попробовала перевести дыхание, но не удалось, стало только хуже – от нервного ожидания затряслись руки. Стучала глухо, ладонью, со всей силы. Крупные слёзы посыпались градом, и никак не получалось их остановить.

Эрандур быстро открыл и, увидев меня, произнёс:

– Мара милосердная! Джулия, что произошло?

– Ты… – задыхалась я. – Уезжаешь?!

– Ну… вообще-то… – он замялся. – Мы уезжаем. Хотел зайти к тебе чуть позже и рассказать о новом плане. Ворстаг ничем не сможет помочь…

Вот именно в этот миг ко мне и пришло осознание, что значит почувствовать себя полной дурой. Наёмник прав – я действительно чокнутая, поэтому от смеха сквозь слёзы над собственной глупостью не удержалась, чем вызвала полнейшее замешательство на лице данмера. Кажется, в тот момент он думал, что не напрасно меня Шеогорат наградил своим артефактом. Посему, отсмеявшись, извинилась перед ним и сообщила, что иду собирать вещи, куда бы мы ни направлялись. Кто-то же должен мир спасать!

***

Шестнадцатого числа месяца Утренней Звезды старая повозка, громыхая по заснеженной дороге, подобралась вплотную к Фолкриту, погружённому в алые зимние сумерки, отчего снег вокруг приобрел сиреневый оттенок. Мороз стоял несильный – типичная брумская зима, как по мне. Стражники жались к жаровням, из-под забрал шлемов от их дыхания шел пар. Они пропускали всех почти без вопросов, а нас и вовсе в лицо узнали. Один стражник повелительным тоном сказал напарнику ёмкую фразу: «Это же эти!», после чего ворота Фолкрита дружелюбно распахнулись, приглашая в город.

На всякий случай сперва решили заглянуть к ярлу или к управительнице, в надежде на скидку в таверне, но в Длинном доме шло собрание танов, в числе которых находился и знакомый нам Гунзул. Толпа загородила нас от трона широкими спинами, голос ярла до конца зала почти не доносился, а кругом стоял неразборчивый гомон, съехавшихся на встречу приближенных Сиддгейра. Кроме слова «дракон» мне не удалось ничего разобрать, а Эрандур, поняв, что мы лишние на этом событии, потянул меня за рукав к выходу.

– Ну вот, – заворчала я, оказавшись на улице. – Скидку на проживание не получим.

– Разве это важно?.. – жрец состроил свою меланхолично-спокойную мину, предвещающую неминуемую проповедь, поэтому пришлось его прервать.

– Надо Райю найти, не забыл?

– Наверняка, мы отыщем её в таверне, – заключил он, следуя к крыльцу.

Я поднялась по ступеням и с радостью вступила в тепло «Мертвецкого Мёда», переполненного посетителями. Любвеобильная Нарри уже обслуживала уставших охотников, а Валга вместе с ещё одной служанкой крутились за стойкой, разливая выпивку и принимая плату за неё. Пройдя мимо очага, я протиснулась к стойке между двумя крепкими мужиками и ухватилась за столешницу рукой, чтобы толпа не оттеснила меня назад.

– Нужна комната! – чуть не прокричала хозяйке, привлекая к себе внимание.

Она мельком взглянула, слегка прищурившись, узнала меня и сообщила с нескрываемой насмешкой:

– Одна кровать осталась. Сорок септимов!

Судя по её едкой ухмылочке, лицо моё выразило крайнюю степень недовольства, но скрывать возмущение вовсе не хотелось.

– Беру! – высказала ей, показательно выложив на стойку то количество монет, которое было названо. Если она подумала, что я такая бедная, что не могу себе это позволить, то у меня для неё плохая новость. С другой стороны, она тоже в выигрыше, поэтому пусть завидует молча и готовит мне еду.

Валга быстро, с имперской ловкостью, собрала септимы и вытащила ключ из-под стойки.

– Первая дверь справа, – она показала пальцем направление, я сгребла ключ, сжав его в кулаке, и меня тут же оттеснил мужик с басовитым воплем:

– Три мёда Хоннинга подайте!

Данмер лезть к стойке даже не рискнул. Он стоял, прислонившись к балке и скинув рюкзак на пол. В тот момент мне показалось, что он выглядел как-то симпатичнее обычного, но подобные мысли я быстро отогнала – это пагубное влияние нелепых измышлений Ворстага, не иначе!

– А у нас… – радостно начала, но печально закончила, показывая добытый ключ, – одна кровать на двоих.

– С недавних пор это перестало быть проблемой, не так ли? – жрец поднял вещи с пола и направился к двери следом за мной. И всё бы ничего, но эта комната размером оказалась не просторнее маркартского «каменного мешка». И это стоило сорок септимов, почти как лучший номер Солитьюда?

Мы неуклюже потоптались на пороге в темноте, на ощупь я нашла кровать и скинула свою нелегкую ношу, отвязав ножны с пояса и положив сверху Ваббаджек, после чего призвала свет. Увидела Эрандура, избавившегося от заплечного мешка и держащего в руках меч в поисках места, чтобы положить его. Печаль заключалась в том, что в комнате, кроме узкой кровати стояла только одна тумбочка и больше ничего. К стене был приколочен светильник из козьего рога, а высоко, почти под потолком, крошечные оконца.

Из-за неплотно закрывающейся двери раздавались крики, в основном матершина и подробности чьей-то очень удачной охоты. Мужчина клялся, что голыми руками задушил саблезуба и Кин свидетельница!

– Кладбище? – с сомнением поинтересовался жрец.

– Кладбище! – бодро кивнула я, захватив с собой только Ваббаджек и накинув на голову меховой капюшон плаща.

Смеркалось. Солнце уже закатилось за горы, на небе зажигались звезды, на землю плавно спускалась зимняя ночь. По узкой тропинке мы добрались до кладбища и снова скрылись позади Зала Мертвых, где пять погребальных холмиков превратились в один огромный бесформенный сугроб. Только макушки каменных надгробий торчали. Наше укромное место в свете факела выглядело весьма неприветливо, но зато здесь было просторно и тихо, самое то, чтобы… А зачем мы сюда пришли?

– М-м, насчёт Ворстага, – робко начала я, не заметив при этом особенной заинтересованности в глазах друга. – Это вовсе не то, о чём ты подумал…

– Джулия, это твоё личное решение. Разве я тебя осуждаю или упрекаю? Какое мне дело до твоих отношений с мужчинами?

И мне пришлось резко заткнуться, потому что жрец этими словами меня именно заткнул.

– Честно признать, – продолжил он, – Ворстаг и меня весь вечер, когда ты ушла отдыхать, засыпал довольно странными вопросами.

– О «намерениях?» – скисла я.

– Да, он вкладывал в свои слова именно такой смысл. Хоть и звучали они… несколько грубее, – Эрандур погасил факел, воткнув его в сугроб, и мы остались в полумраке под звёздами, освещенные лунами.

– Даже знать не хочу. Но могу себе представить! – от скуки и холода принялась расчищать ногами круг.

– Пожалуй, это был сугубо мужской разговор. После этого я много думал, – данмер сделал паузу, и я застыла в тревожном ожидании, – насчёт всего происходящего… насчёт Лабиринтиана.

С облегчением выдохнув, продолжила приминать снег подошвами сапог и с интересом слушать.

– Если Райя тоже откажется то, что мы будем делать дальше? Я рассчитывал на Ворстага, но он не может или не хочет рисковать своей жизнью и репутацией. Это его право. Где можно отыскать надёжных наёмников, чтобы добыть посох?

– Да нигде, – буркнула в ответ. – Их, надёжных, в принципе не бывает. Я всё чаще думаю, что можно сбежать и позволить всему идти так, как идёт. Если даже Псиджики не могут остановить это то, что сделаю я? Травница, которой посчастливилось заполучить артефакт Шеогората и случайно отыскать тайную дверь в Саартале…