Перед лицом его выросла картинка — Яр несчастно скульнул.

На рисунке блестит яростно ведьмачий глаз. Второй не блестит — зияет дырой, потому что половина головы героя изуродована ожогом. Ведьмак держит за волосы бледную девочку лет восьми: глаза её широко распахнуты, грудь и шея… вспороты. Из них хлещет кровь. Кровь на руках, на кинжале ведьмака. Сходство портретное.

Марек устало протёр глаз, возвращая карту.

— Да, жёстко, — соглашается Дунн, оглянув хорошо знакомый рисунок на вытянутой руке. — Легенду я, правда, эту не знаю, впрочем, знать и не хочу, хы-хы…

— Я хочу… — промямлил щенячьим басом Коржик. — Йо… В смысле Марек, расскажешь?

Ведьмак издал какой-то нечленораздельный стон, он всё ещё мял лицо.

— Щас, расскажет, ты его уже успел заебать! Не лезь в душу!

Дунн занёс ладонь, но Коржик успел уклониться. Поспешно ускакал, чтобы справедливость не восторжествовала.

— Вот засрань, покажу!..

— Так, — прохрипел ведьмак очень тихо. — Я пойду.

— А меч?

Ведьмак отнял руки от растёртой докрасна морды. Достал из ножен на спине стальной бастард.

— Сколько будет посеребрить?

Дунн осмотрел клинок в плачевном состоянии.

— Оренов двести, включая ремонт. И серебро.

Ведьмак заунывно вздохнул. По взгляду его, по протянутой руке, краснолюд понял: денег таких у клиента не водится.

— Могу покрыть один из своих стареньких. Честно говоря, даже они получше будут, чем твой огрызок. Выйдет около девяноста.

— Идёт. Только давай я завтра зайду их подержать. Мне нужно… срочно нажраться.

— Дело святое.

Ведьмак убрал стальной меч, принял разбитый серебряный.

— Корж! Тащи кусманы! — крикнул куда-то в дом Дунн.

Коржик догнал ведьмака, когда тот уже отвязывал лошадь.

— Йольт, ты расскажешь мне эту историю? — всё-таки решился спросить он, протягивая ведьмаку останки меча.

Яр вставил Зунг в ножны, смерил мальчишку пустым взглядом. Тот поспешно добавил:

— Ты и правда моя любимая карта…

— Значит так. Зовут меня Марек Яр. А истории никакой нет. Всё пиздёж и провокация. Грязные инсинуации. Пропаганда Нильфгаарда.

Ведьмак взмахнул поводьями, и конь сорвался. Подальше от нарисованной гадости, в сторону ближайшей корчмы.

***

Марек лежал лицом на столе. Он был ещё не достаточно пьян и не достаточно отравлен, хотя морда его уже давно чернела от выпитых предварительно обиды и тоски, тьфу, Грома и Пурги. Просто шея держать голову не хотела. Перед Яром стояла пинта перчёной медовухи, но в горло она не лезла, хотя надо было.

Люди потихоньку наполняли корчму, кто-то бренчал тихо лютней, кто-то обсуждал свои и чужие жизни, гоготали, ругались… Марек старался никого не слушать, не слышать — и так день ни к чёрту.

— Ведьмин…

Яр тоскливо вздохнул. Раз в пару лет можно позволить себе полежать вот так лицом на грубых досках. Пожалеть, пообижаться на себя.

— Ведьмин!..

Нахрена было вообще придумывать новое имя, когда старое всё равно впереди… А он так старался.

— Марек.

Кто-то толкнул Яра в плечо, вздрогнул медальон на груди, вытягивая из не очень глубокой рефлексии. Ведьмак недовольно поднял тяжёлую голову и, скрипя горлом, обернулся.

Рядом с ним сидела девушка с повязкой на лбу. Из-под ткани торчали острые ушки, а волосы падали водопадом чуть не до пола. Эльфийка хлопала на ведьмака большими красными глазами. Тихо переливались под её пальцами струны вытянутых гуслей.

Девичье личико не исказилось при виде ведьмачьей рожи, изрисованной тёмными венами, вспаханной шрамом, — осталось пустым.

Марек сощурился, но ничего в этой эльфке память не потревожило. Хрипнул вопросительно.

— Привет, ведьмин, — проурчала она бархатным голосом. — Ты такой грустный, вот я подсела.

Пальцы перебежали по инструменту. Поправили пёрышко в волосах.

Марек закряхтел, но горло его не было готово говорить — пришлось прокашляться.

— Бард?

— Да, пожалуй, бард. Лайка.

— Марек Яр, пожалуй, ведьмак. Впрочем, — кх-кхм, — ты откуда-то знаешь.

Марек протянул эльфке руку, будто сидел перед ним краснолюд. Лайка глядела на открытую ладонь несколько секунд — пожала. Второй рукой наиграла мелодию под каждое движение. Кожа у неё оказалась грубой. Кошачья морда на груди ведьмака снова дрогнула. Не дрогнуло ведьмачье чутьё.

— Мы встречались?

— Нет. Но я давно за тобой иду.

— Ага, как же. Я бы заметил.

Лайка пожала плечами.

— Хочу с тобой выпить.

— За что мне такая честь?

— За грусть.

— Споешь песню?

— О, конечно. И не одну.

— Корчмарь! — хрипнул вдруг Марек через весь зал так резко, что Лайка, к его удовольствию, вздрогнула. — Хересу милой даме! — он уронил голову обратно на стол, милая дама перевернулась. — Больше пинты мой кошелёк не потянет.

— Больше я не потяну, — улыбнулась застенчиво Лайка.

У неё была странная мимика. Она делала усилие, чтобы на отчуждённом гладком лице появилось выражение, но оно казалось искренним.

Яр натянул кислую ухмылку.

— Споёшь со мной, Марек ведьмин?

Гусли тихо защебетали, подначивая.

— Не пою я.

— Тогда слушай.

Пальцы барда на мгновение замерли — и унеслись танцевать.

Ведьмак не заметил, как уже сам отплясывал с эльфкой и всеми в корчме желающими. Смеялся и подпевал глупым и не очень песням под бег тонких пальцев по струнам гуслей.

Комментарий к Глава 1 - Два повода нажраться

делюсь портретом Яра, потому что могу:

https://drive.google.com/file/d/1jYRbx8BcgPAi9LgK6C0i60qgl9LjJ8s9/view?usp=sharing

(старенький, конечно, ещё с пальцами, но эта нёх не сильно изменилась за 15 лет)

========== Глава 2 - Расслабься, ведьмин ==========

Бух. Ведьмак проснулся от тяжёлого удара в затылок. В груди зудело.

Марек разодрал глаз, но тут же зажмурился: острое солнце вмазало по лицу. Ворча неразборчивую матерщину, Яр закопался глубже в мягкие волосы, вжался в эльфку.

Бух. Удар повторился, в этот раз по виску. Марек вскочил, запутавшись в каштановых локонах, потянув за них хозяйку. Свет снова впился в неготовый глаз, земля выскользнула из-под ног.

Бух. Марек сел, шипя и потирая ушибы. Обернулся: всё это время он бился об какую-то деревяшку, торчащую посреди… повозки. Угрожающе шатались бочки, нависающие вертикально над ведьмаком и эльфийкой. Шатались в такт едущей телеге.

Эльфийка потянулась, мурлыча под нос.

— О! — кто-то воскликнул низко. — Спящие красавицы очухались!

Марека с Лайкой окружил хохот. Весёлая мелодия засвистела из-за бочек. По обе стороны от воза появились краснолюды на пушистых мулах.

— Доброе утречко! — поздоровался один из них.

Марек заторможено махнул. Положил пальцы на саднящую под рубахой грудь. Это медальон расцарапал щеками кожу. Стилизованная под острые выступы, шерсть на морде кота выходила за пределы круга-основы и часто кололась, но до крови ещё не растирала. Сейчас кулон был спокоен.

Лайка надела через плечо ремень гуслей.

— Как дрыхлось, сонное царство? — поинтересовалась краснолюдка, весело блеснув янтарными глазами.

Усы её уложены были в косички, заплетены с толстыми косами, идущими с баков, а в бороде поблёскивали разноцветные бусины.

— Пока, — кх-х, — колесо на кочку не нашло — отлично дрыхлось.

Краснолюды захихикали, возничий свистнул громче, через смех пробились урчания струн.

«Ну… Похитители так обычно не ржут…»

— А куда мы, собственно, едем?

— На Махакам, конечно! — воскликнул краснолюд.

Он был вылитая краснолюдка, с такими же задорными глазами, только тёмно-зелёными. И в отличие от её туго заплетённых, его виски были выбриты.

— Я-то думал, ведьмаки покрепче будут!

— Да, чо-та его даже эльфийка перепила…

Лайка выдала победную партию, нелюди расхохотались.

Ведьмак и правда чувствовал себя скверно: сердце стучало до боли учащённо, в голове скомкали лист железа, глотку давило. Пора выпить Белого Мёда. Марек обнаружил под собой и Лайкой все вещи.