Броуди встал со стула и начал складывать свои немногочисленные вещи в старую сумку через плечо, трещины на которой были намеренно покрашены синей краской, как узором. Беллатриса без задней мысли отдала тетрадку профессору и не ожидая вердикта сложила связку перьев и колбу с чернилами в сумку.

-Отвратительно. – Возмущенно проговорила Макгонаглл. – Такое ощущение, что вы намеренно делали ошибки в каждом столбце, это вы называете работой?

Девушка опешила, выронив колбу, которая отчего-то сама склеилась и подняла глаза на профессора, лицо которой покраснело от недовольства.

-Вы ворон считали, мисс Блэк? Я считала вас вполне неглупой ученицей, но, похоже, дисциплинарные меры вашей матери на вас нисколько не подействовали! Вы думали я не замечу столь неаккуратной…

-Это я виноват, профессор Макгонаглл. – Перебил ее Броуди, вернувшись к своей парте за сумкой.

-Прошу прощения? – Она поправила очки и посмотрела на нисколько не смутившегося, спокойного Броуди.

У Беллатрисы чуть глаза из орбит не вылезли, когда тишину, нарушаемую противным голосом Макгонаглл, пронзил еще и уверенный, без какого-либо намека на ложь, голос Броуди.

-Это я виноват. – Повторился он. – Я отвлекал ее всякими глупыми вопросами. Куда что записать, из каких столбцов брать информацию и сколько нам нужно переписать за сегодня. Прошу прощения, профессор, но ее вины тут нет. В итоге я записал все хорошо, а у нее куча ошибок.

Колдунья посмотрела Беллатрисе прямо в глаза, но девушка, вовсе не от притворного смятения опустила взгляд в трясущиеся колени. Потом снова посмотрела на Броуди, но его лицо приняло столь спокойное и несколько виноватое выражение, что Макгонаглл сказала уже ровным голосом после небольшой паузы:

-Ладно, в таком случае не отвлекайте девушку от работы, Броуди. Вам же, Блэк, я велю заставить исчезнуть все помарки, а после этого можете идти. Броуди – можете до завтра быть свободны.

Изобразив облегчение, пока Макгонаглл не видит Броуди неспешно покинул аудиторию, тихонько прикрыв дверь, а затем крайне шумно сбегая вниз по движущейся лестнице. Беллатриса же молча исправляла таблицы, взгляд ее выражал беспокойное, ошарашенное чувство. Она ощущала какой-то странный, неприятный прилив благодарности лишь потому что совсем не знала, как себя вести.

На следующий вечер она пришла в аудиторию Макгонаглл с твердым намерением – высказать благодарность Броуди. Как раз придя в класс несколько раньше, чем семь часов она застала его сидящим за партой.

-Привет! – Бодро проговорила она, помахав рукой.

-Привет! – Ответил он, вновь опустив свой нос в тетрадку, с которой он упорно что-то творил цветными чернилами и волшебной палочкой.

И от его полнейшего безучастия Белле вдруг подумалось, что ему быть может и не нужны ее благодарности. Сердце ее волнительно билось и успокоилось лишь, когда Макгонаглл зашла в комнату и протянув каждому тетрадку ушла.

Столы Беллы и Броуди стояли друг напротив друга, соприкасаясь деревянными стенками, таким образом образуя одну широкую столешницу. Скрипя перьями, они напряженно молчали, как на выпускном экзамене. Даже погода накануне казалась более удачной.

-Мы, кстати, вчера так и не познакомились. – Бодро проговорил Броуди.

Беллатриса подняла взгляд от заполненного листа, который готовилась перевернуть и всю экзаменационную взволнованность как рукой сняло.

-Да, это нехорошо. – Проговорила она тихо и ужасно неуверенно.

-Тогда стоит это изменить? – улыбнулся Броуди и встал со своего стула, подошел к Беллатрисе, протягивая руку для рукопожатия. Девушка неуверенно посмотрела на него.

-Меня зовут Николос. Можно и просто Ник, в общем-то.

Беллатриса, смутившись, немного протянула свою ладонь и произнесла, подражая:

-Беллатриса. В общем-то, просто Белла.

-У тебя забавное имя. – Добродушно проговорил Николос. – Никогда таких не встречал. Точнее так названных.

-Не вижу ничего забавного. – Ответила Беллатриса немного свирепо.

-Правда не видишь? – Кажется Николоса нисколько не насторожил тон, который использовала Белла. – А мы проходили по астрономии. Твое имя же – имя одной из самых крупных звезд, звездная женщина!

Говорил он таким тоном, официальным и занудным, как диктор по радиостанции и Беллатриса невольно сжала губы, чтобы не расхохотаться. Броуди, заметив это, кажется, потерял способность тормозить веселье.

-Я тебя однажды видел. Не у тебя ли недавно разорвало в большом зале громовещатель? – Спросил он без задней мысли. – Твоя мать точно не годится в оперные певцы, слишком фальшивит, когда завывает.

Беллатриса, только что готовая искренне засмеяться побурела как свекла, и сжала губы уже чтобы не разрыдаться. Николос и это настроение заметил, смотря на нее неловким, сочувственным взглядом.

-Прости, пожалуйста, я как-то не подумал, что тебя это может расстроить. – Сказал он. – Просто я сам уже научился относится к подобным посланиям своей матушки с юмором.

-У тебя что - пишут такие? – спросила Беллатриса, подняв глаза.

-Ха, конечно же. – Ответил он. – Иначе ты думаешь, что я тут делаю? Но знаешь, как я поступаю с ними?

Беллатриса затрясла головой, попутно переписывая первый на новой странице столбец.

-Я просто произношу заклятие исчезновения. Только громовещатели матушки заставили меня выучить эти чары в совершенстве. Ты сейчас на каком курсе? Если будете проходить или уже прошли – повтори их. Полезная вещь!

Беллатриса ничего не ответила, но совет Ника отложила в голове. Больше за все три часа они не произнесли ни слова, но через пару недель, спускаясь на урок заклинаний, она услышала начало лекции профессора о чарах, помогающим предметам исчезать восвояси.

-Эванеско! – Звонко проговорила Беллатриса, направив свою палочку на лежащую на тумбочке тетрадку.

Та исчезла, будто той и не было. В гостиной Слизерина на это чудо никто не обратил какого-либо внимания, но Белла покраснела от гордости. Не сказать, что чары давались ей обычно с титаническим трудом, но это было первое заклинание, от перспектив применять которое у нее горели глаза.

-Привет, Нарцисса. – Сказала девушка, когда беловолосая девочка подошла к Белле и махнула, чтобы та наклонилась к ней. Чмокнув в пунцовую щеку сестру, Цисси положила свои учебники рядом с сестринскими.

-А что ты делаешь? – спросила Цисси, завязывая распустившиеся локоны в хвост.

-Повторяю заклинания. Задали выучить заклинание исчезновения.

-Ясно! Матушка тут прислала письма, в них она сообщает, что мы должны приехать на каникулы. Каждой по письму. И матушка просит написать Андромеде о школе, ей интересно, а то матушка говорит, что она не хочет учиться.

-Эванеско! – Беллатриса направила палочку прямо на синий конверт, в руке девочки, подписанный рукой матери. Он испарился, а Нарцисса неподдельно ахнула с ужасом.

-Как! Это же мамино письмо!

-У тебя ведь такое же, Цисси? Расскажешь, что в нем написано? Совсем не обязательно копить лишнюю макулатуру. У тебя нет чистого пергамента? Напишу Дромеде.

Дорогая Дромеда!

Я совершенно искренне понимаю твое нежелание ехать в Хогвартс. Тут нет ничего такого, чего нет дома. Разве что - сварливые учителя, которые заставляют переписывать книги в наказание. Мать обычно просто запирает тебя в комнате до ужина. Поверь, бездельничать в комнате всяко интереснее. А что насчет меня, то мои дела не очень-то веселы. Отбываю месяц наказание у одной как раз такой профессорши. Ее зовут Макгонаглл. Запомни, тебе это еще может понадобится. Ты любишь квиддич. А она очень любит его лишать тех, кто играет в команде факультета. Если в будущем захочешь играть в сборной – избегай ее наказаний, ее самой, увы, не получится.

Если ты захочешь, чтобы я рассказала тебе еще страшилок о школе – жди, когда я вернусь домой. Готовь вопросы. Но это, как всегда, лишь к Рождеству.

Твоя сестра, Белла Блэк

Запечатанное в серый конверт письмо, ее неказистая, личная сова, взмахнув крыльями спешно понесла вдаль, за холмы, где далеко-далеко был Беллин дом. Не провожая птицу взглядом, Беллатриса поспешила к Макгонаглл, отбывать последний день наказания.