«Мой Повелитель! Мой Лорд! Милорд… мой Повелитель»
Она бесконечно и громко выкрикивала повторяла его имя, человека, которого она так сильно уважала за знания, за ум и за силу…. И вдруг прекрасный свет мечты озарил темноту и его бескровная рука протянулась к ней, вытаскивая из пропасти, и взгляд вдруг оказавшийся лаской для ее измученной души, заставил ее распрямить дрожащую спину и улыбнуться сквозь истеричные слезы, прислониться к его твердому плечу. Тьма Лестрейнджа отступала, перестав проступать даже сквозь яркий свет темными полосами отчаяния.
У нее окончательно опустились руки, бессмысленные надежды, которых она никогда еще в своей жизни не знала, просочились в глубины ее души. Фотография, соединенная волшебством из нескольких упала на пол к осколкам, сердце в груди девушки яростно стучавшее несколько часов подряд начинало стихать.
А она не думала ни о чем больше, кроме как о том, что больше не в силах себя обманывать, отмахиваться от этих новых для нее эмоций со смущением. Белла раньше никогда не испытывала таких чувств, но, испытав, без подсказок, наконец, поняла — это оно самое.
И так резко пронзившее ее разум понимание сделало ее душевный камень тяжелее настолько, что ей снова захотелось перестать жить.
****
Ртом она глотала воздух, который уходил из ее груди с каждым вздохом. Ее лихорадило, трясло от слез и продлившегося неизвестно сколько обморока.
Белла вновь осталась жива. Очнувшись после очередного провала сознания, она не увидела ничего кроме тьмы, всепоглощающей тьмы, в которой ее бросало от жара и холода. Глаза упорно искали свет, лезли из орбит в неизвестность в поисках ярких, греющих, живительных лучей.
Ее сердце мучительно отсчитывало удары… последние удары… один, второй, третий…
Ей ужасно хотелось есть, хотелось пить… хотелось вернуться домой.
-Домой… — прошептала она. — Домой…
Только из ее воображения ничто не могло убрать дом. Ничто. Ни Дементоры, ни жуткая, мрачная комната. Она видела единственный источник света — вспышки молний, которые светили в тот день, когда Темный Лорд пал. В ее сознании рисовалась картина, как он погибает, как он падает перед неизвестным ей мальчишкой….
Он не мог умереть… не мог умереть…
Прижимаясь к полу в судорогах она кричала в агонии, но крик ее был жалким писком. Она не помнила ничего. Кроме бесконечной пустоты.
Несколько раз она падала в головокружительные обмороки, просыпалась и снова теряла сознание. Белла не спала. Она больше не спала, она лишь погибала на короткое время. Она уже не помнила что такое жизнь, ее существование длилось мучительно мало, она просыпалась от голодного, болевого обморока, в ее голову будто тысячи ножей врезались мучительные мысли на которые она не могла найти ответы. И она снова падала в бессознательное…
Ничто не менялось. В темноте царил все тот же мрак, вся та же умертвляющая сырость, вся та же жуткая боль по всему ее телу. Ей больше не снились сны.
Ее боль превратилась в ее второе я. Она цепкими зубами вцепилась в нее и пожирала ее плоть. В ее видении она была похожа на многомиллионные стаи голодных собак или стаи изголодавшихся коршунов, которые летели за ней и цеплялись за спину когтями. Валили на сырую землю и убивали живьем… приближали ее смерть с хохотом человеческой злости.
Душу тоже пожирала боль. Иная боль, которую она не ощущала в судорогах и в кашле, не выплевывала с кровью из своего пересохшего рта.
Она ждала со страхом, когда из-под ее иссохших век выкатится последняя слеза…
****
В лесной чаще возмущённо свирепствовал ветер, калитка истерично захлопывалась и с грохотом раскрывалась, лужи взрывались от жуткого стука ливня по их глади. Серебристые нити паутин раскачивались на ветру, с деревьев ураган срывал листья, ветки трещали переломанные буйной стихией. На небе из-за мрачных туч появлялся притушенным светом месяц, его тусклое марево едва освещало этот темный мир на короткие мгновения.
Казалось, что в такую погоду никто не рискнет выйти на улицу или постучать в дверь с нежданным гостевым визитом.
Прорываясь сквозь стонавшую стену ветра в чаще из неоткуда появилась небольшая, сжимавшаяся от холода фигура. Она проскочила через распахнутую калитку в ту секунду, когда та еще не захлопнулась и бегом помчалась по размытой дождем тропе. Пару раз на нее чудом не рушились угрожающе, скрипевшие под тяжестью ветра столбы многовековых деревьев, но она вовремя убегала, перепрыгивала через лужи и булыжники. Кажется, она на некоторое мгновение дезориентировалась в пространстве, споткнувшись о кочку. В падении она разбила ладони в кровь, но не ветер, а что-то другое подпихнуло ее вскочить и рваться вперед к дому, силуэты которого размывал ливень.
Дверь перед ней распахнулась не сразу, она молотила в нее неистово, прикусив губу. Но как только тепло дома овеяло ее, она вбежала в открытую дверь и бросилась к человеку, стоявшему недалеко от входа:
-Мой Повелитель! — отчаянно проговорила Белла, страстно целуя подол его мантии. — Наконец-то, наконец-то я вижу вас…
Она целовала его мантию, счастливая от встречи со своим возлюбленным. А он стоял в непоколебимой позе, и его статная фигура не сгибалась, чтобы опуститься к ней, взять за руку и заговорить с ней на равных. Словно у него вызывали омерзение мокрые, прилипшие к грязному ее лицу волосы и не запёкшиеся, покрытые ранами кровавые ладони.
-Ты опоздала. — Холодно произнес Волан-де-морт, смотря на целующую его мантию девушку с нескрываемым презрением. Положив пузырек с зельем, который он держал в белоснежных ладонях он сделал большой шаг подальше от нее.
Белла тяжело вздохнула, сжимая его мантию в замерзших от холода пальцах.
-Простите, Хозяин… на улице сильный дождь… на меня чуть не упало дерево… я спешила, как только могла спешила…
Она резко замолчала, потому что не могла не заметить, что оправдания бесполезны и совершенно не волнуют Волан-де-морта, как не интересовали бы его слова гризетки с улицы. Он смотрел на нее пренебрежительно, бешеные глаза вдавливали ее взглядом в землю. Взмахнув палочкой, Волан-де-морт разжег пламя в камине и единственную, маленькую свечу на ржавом канделябре. Направился в кресло, расположился в нем удобнее, явно расслабившись, бешенство пропало с его взгляда. Беллатриса встала с колен, сбросила с себя осенний плащ и вздрогнув осторожно повесила его на кресло. За дверью громыхал гром.
-Ну и что ты стоишь? — недоуменно спросил Волан-де-морт, все так же расслабленно развалившись в кресле. — Ты не знаешь, что надо делать?
Беллатриса немного смутившись, смотрела на Темного Лорда. В ее сердце все равно трепыхалось счастье. Темный Лорд вновь смотрел на нее презрительно, тон его голоса не терпел никаких возражений. Резкий взмах рукой, и, она, не переспрашивая, приблизилась к нему, села на колени. Измученным и влюбленным взглядом она намекала ему на то, что готова ко всему, что он захочет. Взмахом палочки она высушила свои волосы, расстегнула пуговицы на одеянии. Осторожно дернув плечом она обнажила свое бледное тело по пояс и отвела глаза, заметив, что Волан-де-морт не посмотрел на нее добрее.
-Я так рада, что мы, наконец, увиделись, — прошептала Беллатриса, переводя дыхание. Она снова посмотрела на него, но его глаза стали более лютыми. — Я так скучала, Милорд…
На ее губы наползла мечтательная улыбка и по ее взгляду было видно, что она хотела заразить своим счастьем и Темного Лорда. Но тот даже не смотрел на Беллатрису. Ее улыбка медленно погасла. Ее душу грызло что-то похожее на скупое разочарование, Темный Лорд молчал.
-Милорд… Мой Повелитель… почему вы ничего не говорите?
Она протянула ладонь, чтобы коснуться его щеки, но тот вспыхнул в своей злобе как сухой хворост от брошенной спички.
-У меня нет настроения на болтовню.
Беллатриса опустила глаза. Ее лицо покрылось румянцем стыда, она отвернулась и ощутила, словно осталась одна в этой комнате, в этом полупустом доме и в подлунном мире. Лишь когда ледяная ладонь коснулась ее голого плеча легкая улыбка озарила ее лицо перед падением в пучину бездумной страсти…
