Момент смерти своей души она представляла себе более гуманным и более внезапным… Она надеялась, что не почувствует перед смертью ничего, не боли, ни ужаса, глупо надеялась на то, что Дементор подойдет сзади как маньяк и резко уничтожит ее существо так, что она не успеет даже вскрикнуть.

-Волшебное общество гуманно даже к тем, кто его уничтожает.

Завыл ветер где-то вдалеке, промчался мимо камер, задевая спящих заключенных, будто восклицая «проснитесь, вы не должны это пропустить! Вскакивайте со своих коек!».

-Сегодня вы в последний раз увидите свет и увидите мир.

Дементоры содрали с нее темный мешок. И тут же надели его обратно. Она не успела увидеть свет. Из-за испуга и неожиданности. Его яркая полоска заставила болеть ее глаза.

-Волшебное общество проявляет к вам снисходительность. Безграничность страха человека потерять душу понятна нам. Оттого волшебное общество дает вам шанс — вас и ваших сообщников запрут в самые темные камеры Азкабана, куда не просачивается солнечный свет, и где воздуха свежего почти нет. В подземные отделы тюрьмы, где единственным звуком будет тишина. Дементоры не будут навещать вас, и приходить до тех пор, пока вы не ослепните. Не забудете этот мир. И только после этого вашу измученную душу заберет Дементор, а вас, потерявших зрение, вернут в ваши камеры. Где вы останетесь. Навсегда.

Человеческий шум, человеческие разговоры слышались Беллатрисе, и она думала о том, чтобы запомнить их звучания, никчемные интонации голосов тех, кто умертвляет ее душу. А язык, ее язык совсем тихо шевелился и бормотал что-то непонятное и ужасное, отчего она, вертелась на цепи, глухо вскрикивая.

-Исполнять приговор! — рявкнул голос.

Под громогласные аплодисменты, мрачный всплеск невидимых рук, к ней подплыли Дементоры и схватили ее за цепи, грубо отводя вниз по круговой лестнице.

Белла думала, пока могла думать, вспоминала, пока могла вспоминать и брыкалась на цепи не от того, что мечтала о побеге и видела себя на свободе.

Она видела перед собой лицо того человека которого полюбила, которого пыталась найти и спасти. Вспомнила человека, о смерти которого все кругом врали. Человека, который ее так и не простил и перед которым, она так и не успела извиниться.

И которого больше она никогда не увидит. Никогда. Никогда даже не вспомнит…

«Хозяин! Хозяин! Милорд! Мой Повелитель! Хозяин…»

Ее вели вперед, избивали цепями, задевая ее раны, ожоги. От слез, кашляя, она задыхалась в крови.

Она больше никогда не увидит света.

И Волан-де-морта тоже никогда.

С нее сняли мешок, и швырнули неизвестно куда. С мыслями о том, что больше никогда она не будет жить, Белла осталась в темноте.

Комментарий к Глава 16

Так уж получилось, что эта очень переломная в жизни Беллы глава стала и серединой ее истории.

Спасибо от всего сердца тем, кто дочитал до этого места и решил остаться читать дальше. Надеюсь, что я вас не разочарую.

========== Глава 17 ==========

Ей слышался собственный, прерывистый плач, будто бы со стороны, будто бы это была не она, а ложь, та ложь, которая была ее тенью. Вырывавшийся с ужасным трудом воздух из ее покалеченных легких, тяжелые шаги и мгновенное падение на каменный пол.

Ей перестало казаться, что в комнате кроме нее есть еще кто-то другой. Сквозь непроницаемый мрак она могла видеть и ощущать страх собственной души. Дрожавшие колени, избитое до полусмерти тело и напуганная, дрожащая от страха душа.

Которой больше не будет страшно совсем скоро.

****

В рассеянный, серый день, спустя едва ли два часа после того, как отец Беллы Кингус направился по непостижимым ей делам, в дверь их поместья позвонили.

Гости, разумеется, предупреждали о себе, но посмели опоздать. Друэлла вместо того, чтобы искать участия в неприятной для нее ситуации у Беллы, свирепо носилась от комнаты Нарциссы и обратно в прихожую, когда старшей дочери было приказано не шелохнувшись сидеть и ждать.

Она была напугана. А если гости придут именно в тот момент, когда матери не будет? Что ей с ними делать? Обычно они являлись в их дом, когда ей не позволялось пересечь порог своей комнаты, но сегодня отец приказал ей отнестись к ним с пиететом. Парировать с отцом она бы, конечно, не посмела, а Друэлла не была склонна к вероломству, когда дело касалось таких важных вещей.

Гостевать у них сегодня должна была сестра Кингуса по имени Вальбурга, из Лондона. Девочку изумляли рассказы о том, как они встроили свое родовое гнездо меж маггловских зданий так, что оно было не доступно немагическим глазам.

Тут в дверь зазвонили. И душа девочки отнюдь не плавно ушла в пятки.

-А-Альдмос. — заикаясь проговорила она.

Что самое странное, так это то, что ей не позволялось открывать дверь самой. Умный домовик неспешно повернул железную ручку двери, за стеклом которой проглядывался вытянутый силуэт. У девочки затряслись руки, а лицо облило росой холодного пота. Вздохнув, она попыталась улыбнуться.

-Здравствуйте. — тихо произнесли ее губы.

Улыбка гостье явно не понравилась, она вошла вздернув нос. И тут из-за высокой фигуры ее тети Вальбурги высунулась еще одна, которую Белла уж точно надеялась не увидеть. Это был мальчишка с волоокими карими глазами и волнистыми черными волосами, обрамлявшими его улыбающееся, озорное лицо. Натянутую улыбку девочки стерло вмиг, как сахарный песок растворился бы в водном растворе.

-А где твоя матушка? — без приветствия спросила Вальбурга низким голоском, протянув эльфу свою вытянутую, старомодную шляпу.

Не успела девочка промямлить, как в дверь из соседней комнаты вошли.

-Так вот она! Добрый день, Друэлла.

Мать Беллатрисы приблизилась к Вальбурге и тут же резко бросился в глаза контраст между ними. Обе были молоды, они были ровесницы. Им было не больше тридцати. И хоть бальзаковский возраст им обоим был далек, гостья выглядела значительно старше, волнистые, ломкие волосы света засохшего пшена падали на лоб, где глубоко прорезалась морщина и вяло обрисовывалась вторая. Вальбурга была синеглаза, как и Друэлла, но их глаза были одинаковы лишь в выражении неутолимого беспокойства. Руки Друэллы были свежи, когда пальцы Вальбурги выглядывая из-за длинных рукавов ее наряда, напоминали скорее обглоданные кости, на которых болтались дорогие кольца.

-Добрый день, Вальбурга. Добрый день, Сириус.

-Неужели твоя Беллатриса не больна? Очень рада, хоть пообщается с двоюродным братцем. Не помню, чтобы вы когда-то брали ее к нам в гости. А где твоя младшенькая Цисси?

-Болеет. — грустно поговорила Друэлла, убирая волшебную палочку в карман. — Впрочем, что мы стоим в коридоре. Прошу. Эльф подготовил нам гостиную. Вы желаете отобедать у нас?

-Разумеется, я отобедаю в доме у своего брата. — с нажимом сказала Вальбурга.

Взяв за руку своего сына, она подала его и свою мантии Альдмосу, который, положив одежды на свой плоский горб, направился к шкафу. Друэлла распахнула перед ними дверь, недружелюбно пихнув вперед Беллатрису.

-Тебе следует озаботиться поиском жениха для Беллатрисы. — заметила Вальбурга, пока они брели по коридору, освещаемому лишь свечами.

Друэлла вопросительно посмотрела на нее, но не успела проронить ни слова, как Вальбурга продолжила собственную реплику:

-Не то она у тебя, болезненная такая, не сможет принять участие в полноценной свадьбе. С возрастом ведь здоровье хуже.

Друэлла ничего не ответила, лишь сжала губы, а чрезвычайно наблюдательная ее собеседница воспользовалась этим в свою пользу:

-Не беспокойся, я могу посоветовать ей в женихи, если что, пару неженатых наших дальних родственников.

-Ни к чему такие жертвы, мы разберемся сами. — отрезала Друэлла, и Белла скукожилась. Ведь именно таким тоном мать начинала говорить с дочерью, когда у нее были к ней какие-то претензии.

Сириус, сын Вальбурги, не отпускал руки своей матушки и вечно оборачивался назад, оценивающе глядя на свою двоюродную сестрицу. Друэлла шла позади дочери, словно контролируя, чтобы она не сбежала. Конечно же, не касаясь ее руки.