Помимо того, что Один много ведает об отдаленном прошлом и будущем мира, он может наблюдать со своего трона Хлидскьяльфа за непосредственным течением людских жизней. Около него сидят два ворона, которых зовут Хугин («Мысль») и Мунин («Память»); каждый день они облетают мир и приносят вести. Очень немногое проходит мимо Всеотца. Один ездит на восьминогом Слейпнире, лучшем из коней, и часто его сопровождают два волка, которых он кормит с рук за своим столом в Вальхалле. В числе других предметов, принадлежащих Одину и священных для людей, кольцо Драупнир – «Ковш», – которое каждую девятую ночь производит восемь новых золотых колец такого же веса, и покрытое рунами копье Гунгнир, броском которого Всеотец начал первую войну в мире. Копье, бросаемое поверх наступающего войска, посвящает тех, кто падет в битве, Одину.

Один знает, что знание часто достается высокой ценой. Он ходит с одним глазом: второй остался в Колодце Мимира в обмен на мудрость. И это не единственная жертва, которую принес бог. Чтобы освоить искусство письма, он девять ночей провисел на ветви Иггдрасиля, терзаемый копьем и открытый ветру и дождю. Так как никого выше Одина нет, это жертвоприношение он посвятил себе. За время своего испытания он не сделал ни единого глотка воды и не съел ни одного кусочка пищи; хотя он кричал от боли, не было никого, кто бы его услышал. Когда девять ночей истекли, страдания Одина вознаградились, и он принес в мир знание о рунах. Письмо – это навык, который так и не был забыт; кроме того, Один с тех пор стал известен как Отец Висельников.

Жажда знания заставила Одина преступить все возможные запреты. Однажды его обвинили в использовании запрещенной магии – он бил в кожаный барабан, переодевшись в женское платье, – а Локи заявил, что Один жаден до того, что лежит между мужскими бедрами. Он делает то, что должно, дабы узнать больше о мире: он не стесняется обманывать и часто меняет свои взгляды либо не выполняет обещания обеспечить победу; он недостойно поступает с возлюбленными. Порой его действия причиняют неудобства другим асам, а когда, горюя о смерти Бальдра, он изнасиловал женщину Ринд и зачал мстителя, боги на время изгнали его из Асгарда. Один – первый, кому нельзя доверять, но иногда и он попадает в ловушки. Как-то он договорился о свидании с дочерью Биллинга, но на месте обнаружил пса, прикованного к ее кровати, и воинов, поджидавших его в засаде. Несмотря на все свои познания о том, что грядет, он не предвидел такого исхода. Страсть может превратить в глупца и мудрейшего из богов.

История самого известного обмана Одина – это в то же время и история появления поэзии.

Это было в самом начале мирового цикла, вскоре после того, как непродолжительная, но разрушительная война между асами и ванами зашла в тупик. Дабы заключить перемирие, боги обоих племен плюнули в чашу, а чтобы хранить перед собой знак своей клятвы – превратили свою слюну в человека по имени Квасир. Этот человек-плевок был столь мудр, что не было вопроса, на который он не мог бы ответить; он изъездил весь мир, повсюду распространяя свою божественную мудрость.

Один пьет волшебный мед (Катарин Пайл, 1930)

Но для столь мудрого человека он слишком доверял остальным людям, и, когда два брата-гнома Фьялар и Галар пригласили его к себе, он не понял, что они собираются забрать его знания. Гномы попросили Квасира поговорить с ними с глазу на глаз и, оказавшись с мудрецом наедине, убили его и вылили кровь в три большие чаши. Туда они подмешали мед и сварили из этой смеси особый напиток, превращающий любого, кто выпьет его, в поэта или ученого. Конечно, Один заметил, что Квасир пропал; но к тому моменту, когда боги призвали гномов, они уже подготовили свою версию: мудрец якобы был задавлен собственным знанием, ибо в мире не осталось никого, кто смог бы задать ему достаточно вопросов.

Проделки Фьялара и Гарала не закончились убийством Квасира: в другой раз они позвали кататься на лодке близ дома своего гостя, великана по имени Гиллинг, и, когда лодка ударилась о скалы недалеко от некоего острова, тот упал за борт и захлебнулся. «Что случилось с моим мужем?» – спросила жена великана, когда гномы вернулись на берег. «Он утонул, – ответил Фьялар. – Пожалуйста, не поднимай шум: мы никак не сможем вернуть его». При этой вести великанша стала громко рыдать, и Фьялар заткнул уши пальцами, а Галар с крыши сбросил ей на голову жернов. Когда сын великанов, огромный детина по имени Суттунг, услышал об этом, он в ярости пришел в дом братьев. Он отвез гномов к месту, где утонул его отец, и привязал их к скале, которую должен был скрыть прилив. «Сжалься, – умоляли гномы. – Если пощадишь нас, мы дадим тебе выкуп, которому будут завидовать боги! Мед поэзии станет твоим до последней капли!» Так гномы спасли свои головы, а мед поэзии перешел к великану Суттунгу.

Точильный камень из Бирки (Швеция) с рунической надписью

Один прознал о существовании этого меда и о том, что его присвоили великаны. Слышал он также, что Суттунг спрятал драгоценный напиток в глубине своего горного жилища под присмотром дочери Гуннлёд; это заставило отца богов задуматься. Свой план Один никому не сообщил; в один день он уехал проведать брата Суттунга, Бауги, в его доме, где девять рабов были заняты на сенокосе. Сменив обличье, он пришел и предложил заточить им косы; после этого они стали косить легче, чем когда-либо прежде. «Кто хочет купить это точило? – спросил Один рабов, облокотившихся на свои косы посреди луга и наслаждавшихся заслуженным отдыхом. – Я продам его за очень разумную цену». Все рабы захотели купить точило, которое Один держал в руке, пока те толкались, стараясь привлечь его внимание. Тогда он подбросил камень высоко в воздух и ушел. Рабы со своими косами побежали, чтобы поймать точило, но в конце концов в споре перерезали друг другу глотки.

У Бауги теперь не было рабов, которые накосили бы ему сена, и он был не в лучшем настроении. Той ночью Один остался у него и предложил ему сделку: он сделает работу за девятерых рабов, требуя взамен всего лишь глоток меда Суттунга. Бауги не мог ничего обещать, так как мед принадлежал его брату, но согласился привести странника к Суттунгу и просить за него. Один остался в хозяйстве до осени, собирая сено и выполняя работу за девятерых человек, как и обещал.

Когда наступила зима, батрак потребовал свою плату: визит к Суттунгу в его горном жилище. Путешествие до огромного каменного чертога было длинным, а когда они пришли, Суттунг наотрез отказался дать чужаку глоток меда, как бы он ни помог его брату. Бауги был не в настроении дальше давить на Суттунга: «Все по справедливости: я привел тебя сюда, и вышло так, как я думал». Но у Одина оставалась еще одна уловка: он достал из мантии бурав. «Меньшее, что ты можешь сделать, – это помочь мне пробурить в скале отверстие туда, где хранится мед: мы сделаем по глотку, твой брат об этом не узнает, и никто не понесет ущерба. Я не уйду с пустыми руками».

С неохотой Бауги согласился и принялся за работу. Когда он сказал Одину, что уже просверлил камень, тот подул в дыру, и в лицо ему полетела каменная крошка. Он положил руку на плечо Бауги и сказал: «Думаю, тебе надо бурить дальше». Чертыхаясь про себя, великан продолжил сверлить, и когда Один подул в отверстие на этот раз, пыль улетела в другую сторону, и он понял, что дыра готова и ведет прямо в покои Гуннлёд. Один стремительно превратился в змею и проскользнул внутрь; Бауги не успел поразить его сверлом.