Девушка подошла к лифту, не замечая Монга, и нажала кнопку вызова.

– Здравствуйте, – обратился к ней Монг, – вы живете в этом доме?

– Да, живу, – ответила девушка, не глядя на него.

– Просто я здесь впервые и не заметил никого из людей. Кто-нибудь еще здесь живет? – продолжал Монг.

– Люди? Наверно, живут. Не знаю. Живут, конечно, это же дом, – на секунду задумалась, потом отрезала, – конечно, живут. Что за вопросы? – девушка впервые посмотрела ему в глаза.

Она смотрела настороженно, как смотрит бродячая собака на подошедшего к ней человека, сомневаясь в его добрых намерениях. За настороженностью просматривалась усталость и какая-то обреченность. Тонкая полоска белка под радужными оболочками глаз только усиливала этот эффект.

– А вы каждый раз на лифте поднимаетесь? Тут вроде и лестница есть, – спросил Монг как можно мягче, опасаясь, что девушка вообще перестанет отвечать ему.

– Конечно на лифте. На седьмой этаж высоковато, знаете ли, пешком. Мне зарядки и так в течение дня хватает. Прихожу – лечь бы минут на пять, полежать. Так ведь не получается. А вы вообще кто?

– В этом доме друг мой живет. Вот, в гости к нему заехал.

– Понятно. Первый раз тут, значит. Имейте в виду, что лифт здесь неправильно работает. Скорей всего, придется по лестнице прогуляться, – ответила девушка и стала нетерпеливо поглядывать наверх в шахту лифта, как будто от ее взглядов он мог приехать быстрее.

– Как это неправильно работает? – театрально изумился Монг, желая подчеркнуть, что про лифт он не знает ровным счетом ничего, хотя последняя фраза девушки его и правда удивила.

– Там что-то с кнопками напутано. Я нажимаю кнопку седьмого этажа, а он меня привозит на девятый. Ну что ты будешь делать. Приходится по черной лестнице спускаться на седьмой. А там так темно, я недавно каблук себе сломала, пришлось в мастерскую отдавать. Хорошо хоть не ногу. Ногу мне нельзя. У меня же ребенок. Да и муж тоже. Нет, ногу точно нельзя. Черт бы побрал эти каблуки. Что же лифт-то не едет? Я уже опаздываю. Мне домой нужно.

– Разрешите, я помогу вам сумки донести? – спросил Монг, пытаясь сделать тон своего голоса как можно нейтральнее. Он уже понял, что у его попутчицы все вызывает подозрения. Излишняя услужливость могла быть в том числе.

– Мне? Зачем? Нет, не стоит, – смутилась девушка, – я сама.

– Но вам же еще спускаться по черной лестнице. Мне это ничего не стоит, – настаивал Монг.

Девушка развернула сумку в сторону Монга, как бы позволяя ее взять, потом вторую. В следующую секунду уголки ее глаз вздернулись вверх, и по бокам от них появились еле заметные морщинки. «Хоть пару минут отдохну», – читалось на ее лице, враз потерявшем обвислые черты. Девушка громко выдохнула.

Монг вместе с попутчицей зашли в приехавший лифт. Девушка нажала кнопку седьмого этажа, и лифт тронулся. Они ехали в тишине, не проронив ни слова. Девушка, по всей видимости, наслаждалась неожиданно подвернувшейся помощью и сжимала и разжимала пальцы рук, затекших под весом сумок, перетянувших их тонкими лямками. Монг замер в ожидании, куда же привезет их лифт, и тоже молчал.

Как и предупреждала девушка, лифт непослушно проехал седьмой этаж и остановился на девятом.

– И вот так каждый раз, – сказала девушка, когда они вышли из лифта, – а муж говорит, что кнопка седьмого этажа работает. Не понимаю, нужно позвонить в техническую службу, пусть починят.

– А когда вы с мужем вместе едете, на какой этаж привозит? – спросил Монг.

– Вместе? Да не ездим мы вместе. Он поздно приходит, а по выходным тоже дела у него. Мы вообще, – замялась она, – в общем, как бы… Да какая разница…

Они вышли на черную лестницу. Там было темно, хоть глаз выколи. Но девушка ловко и уверенно, как при свете дня, в один миг преодолела два этажа. Монг еле поспевал за ней и чуть не упал, когда одна из сумок потянула его назад, зацепившись за что-то.

– Почему здесь не меняют лампочки? – возмутился Монг.

– Их периодически меняют, но они очень быстро перегорают или просто кто-то выкручивает. Знаете, у нас ведь народ такой: выкрутят новую, а на ее место вкрутят свою перегоревшую. Вроде и лампочка не пропала, значит, никто не украл, а светить перестала. И не докажешь ничего. Да и кому доказывать?

– Спасибо вам большое за сумки, – сказала девушка, когда они вышли на седьмом этаже, – вот моя квартира. Я пойду. Нужно будет все-таки позвонить в техническую службу.

Она стояла, худющая, с растрепавшимися за день волосами, переминающаяся с ноги на ногу, видно, так и ждавшая момента, когда можно будет сбросить каблуки и нырнуть в мягкие домашние тапочки, лишенные всяческих требований к ней. К ней, такой уставшей, сдавшей рабочий пост, но готовой принять домашний. От поста к посту с короткими передышками, и сейчас как раз одна из них. И только сон даст свободу, которая не запомнится из-за своей краткости.

– Вы попробуйте в следующий раз не спускаться по черной лестнице. На девятом этаже тоже живут люди. Вы же сами сказали, что здесь живут и другие. Просто посмотрите. Всего хорошего. – Монг ушел, оставив девушку стоять с сумками, растерянную, пытающуюся что-то сказать, но так и не сумевшую подобрать слова.

Он вышел на улицу довольный. И пошел посмотреть табличку на доме. Монг еще не успел выяснить, что это за дом и в каком городе он находится. На доме значилось «ул. Ленина, д. 9».

Монг свернул за угол дома и вернулся по той же меловой дорожке, по которой попал сюда.

«Дом, этот мужчина, девушка. Не очень понятно пока, к чему это все, – думал Монг, – нужно пойти проверить арфу».

Зайдя в настроечный зал, Монг первым делом направился к своей подопечной, так и стоявшей на своем месте. Что могло бы с ней произойти? Куда бы она сама могла уйти? Да никуда. Ее и десяток здоровых мужчин не смог бы сдвинуть с места. А Монг уже беспокоился об арфе, как беспокоится мама об оставленном на минутку малыше и бежит к нему, пытаясь увидеть его быстрее, чем добежать.

– Стоит, – увидел он арфу, – как ни в чем не бывало, стоит.

Монг подошел и прислушался: гудит, ноет. Но как-то иначе. Монг решил проверить каждую из струн. Струны арфы были деревянные, и чтобы послушать каждую в отдельности, ее надо было потереть рукой. Так он и сделал. Начиная с самой толстой, стал по очереди гладить струны. Казалось, ничего не изменилось. И дойдя, наконец, до самой тонкой, он услышал какой-то новый звук. Не сказать, что он был благозвучный, но определенно приятнее предыдущего. Первая струна стала звучать иначе.

– Корифей, послушай, – обратился он к барабанщику, повернувшись, – тебе не кажется, что арфа стала звучать приятнее?

Корифей оставил свою барабанную установку и подошел ближе:

– Да, определенно, звук изменился. А как ты это сделал? И Монг поведал историю своего путешествия.

– Ты хочешь сказать, что ты был на Земле? Ты находился там, как ни в чем не бывало, и все принимали тебя за живого человека?

– Ну, вроде того, – ответил Монг. – Но меня сейчас больше интересует арфа.

– А меня больше интересует твое перемещение, – возразил Корифей. – Ты рассказываешь о нем, как о походе в магазин. До тебя тут никто до такого не додумался. Я даже не знаю, что скажет на это Гобс. Ты мертвее всех мертвых, и тут на тебе, ожил. Как это понимать? Я, может быть, тоже хочу.

– А не надо никак это понимать, – ответил Монг. – Мы находимся в настроечном зале, следовательно, мы настраиваем музыкантов. А как ты настроишь музыкантов, не работая с ними? Музыканты – на Земле. И настроить их иначе, чем отправившись на Землю, не получится. Но у меня, честно говоря, даже такой цели, попасть на Землю, не было. Я действовал интуитивно. А ты, думается мне, завидуешь, что я первый сделал это.

– Гобсу скажешь? – успокоившись, спросил Корифей.

– Пока нет. Он все равно много не подсказывает, разговаривает по большей части загадками. Вот разберусь, отчего струна стала точнее звучать, тогда и скажу.

– Монг, это же очевидно. Те люди, мужчина, который разбился в шахте лифта, и девушка, явно сбились со своего пути, только в разные стороны. От подобных им людей, и от них в частности, фонило настолько, что первая струна фальшивила. Ты попытался им помочь, показать, что можно по-другому. И, вероятнее всего, от твоих действий струна зазвучала.