Объёмная ладонь разворошила волосы на макушке Кузы.

— Когда повзрослеешь, — улыбнулся Крог. — Кус! Даза!

В отличие от Нары, поведение Куса никогда не отличалось постоянной дисциплиной. Даже сейчас, в момент подготовки волк то и дело скулил и переставлял лапы, не позволяя Кузе и Крогу спокойно зафиксировать сгибы бинтом. Конечно, Крог пресекал эти порывы, но лишь до следующей встречи волчьего взгляда со сворой веселящихся щенят.

Как ни странно, своим истинным вожаком серый ак’рик воспринимал отнюдь не огромного орка, а его крохотную дочь — девчушку, что взяла Куса на руки, едва тот успел открыть глаза. Они вместе росли, вместе воспитывались, играли и даже ели из одной миски, когда Харулла теряла бдительность. Нередко юная орчиха взбиралась на спину своего «брата» и носилась верхом, а порой даже пыталась бороть зверя, так как это делал отец…

Крог был совсем иным — строгим, твёрдым и нередко ворчливым. Он был отцом Кузы — её вожаком, а значит и вожаком Куса. Под руководством Нашака, Крог натаскивал серого щенка на выполнение команд и соблюдение иерархии. Вместе с Крогом, Ку’сиб учился охотиться в стае и твёрдо соблюдать самоконтроль. По итогам подобных практик щенячье поведение всё же оставалось присуще молодому ак’рик, но в нужный момент, когда того требовали обстоятельства или вожак, Ку’сиб, подобно своему отцу — Зулзаку, превращался в настоящий образец дисциплины и надёжности.

— А когда вернётесь? — не унималась юная орчиха.

— Лес — опасное место, Куз, — затягивая последний бинт, промолвил Крог. — Нельзя загадывать наперёд. Что, злодей, хочешь к братьям? Ну, иди. Фраса.

Объёмная ладонь пихнула меховое брюхо, позволив грозному хищнику вновь ощутить себя щенком — участником клыкастых догонялок.

— И что же такого опасного в лесу?

— Много чего, — пожал плечами Крог. — Волки, медведи, каменюки́. Опасность находится повсюду, Куз.

— Но орки могут победить всех! Правда, отец? Орки — настоящие хозяева леса?

— Нет, Куз, — отец опустился на колено, дабы приблизиться к дочери. — Когда-то, Крог думал так же. Но Травгар научил Крога. Лес не принадлежит никому кроме Матери-Земли, как и все жители леса. Волки, медведи, орки, все мы — дети Матери-Земли, Куз, и все мы — часть её мира.

— И даже люди?

— И даже люди, — улыбнулся орк.

— Мама говорит, люди другие. Говорит, что люди убивают друг друга за золотой металл и орки должны сторониться людей. Папа думает, это правильно? Думаешь, оркам стоит бояться людей?

— Нет, Куз. Есть много плохих людей. Есть много плохих орков. Не нужно бояться никого и ничего. Пока папа рядом, никто тебя не обидит.

Крог опустил руку на голову дочки и нашёл её взгляд. Казалось, в это мгновение тишины они сообщили друг другу много больше, чем за весь предыдущий разговор.

— А потом? Папа научит Кузу охотиться?

— Конечно! Будем охотиться вместе. Покажу Кузе лес, научу сражаться и выживать. Но сначала, подрасти.

— Куза скоро вырастет! Будет большой и сильной! Как отец! Будет охотиться. Но… до тех пор. Возьми это, — девчушка стянула с руки браслет из алой яшмы и протянула отцу. — Так, Куза будет рядом, пока отца нет дома. Будет оберегать отца от бед.

Спустя несколько мгновений Крог всё же принял подарок. Девочка самолично подвязала талисман вокруг его запястья, обмотав в один оборот. Камни яшмы, обработанные стариком Травгаром — они значили для маленькой орчихи ничуть не меньше, чем для Крога некогда значил его ныне позабытый меч. Он не хотел принимать столь ценный для ребёнка дар, но не смог отказать просьбе дочери. Орочьи губы, увенчанные мощными клыками, коснулись её лба.

— Присматривай за мамой, кроха. Папа скоро вернётся.

— Куза будет ждать. Но… не нужно спешить. Спешка приводит к ошибкам. Отец сам учил. Главное, возвратись живым и береги Ку’сиба.

Улыбка на лице Крога расцвела во всей своей красе. Едва ли, за всю былую жизнь в роли богатура и тра’вага он хоть единожды позволил себе порыв подобных чувств.

— Иди сюда, малышка, — могучие руки в очередной раз сковали дочку в объятьях. — Всё будет хорошо.

— Обещаешь? — послышался её сдавленный голосок.

— Да. Отец всегда будет рядом, Куз. Даже когда Отец-Небо и Мать-Земля заберут Крога, Крог всегда будет здесь, — он указал на грудь дочери. — В твоём сердце.

Безмолвно, девочка вжалась в грудь отца, сковав его шею в объятьях необычайно крепких для рук маленькой орчихи. Прижалась так сильно, что единственным звуком, что различал её слух, стал стук отцовского сердца.

— Куза любит тебя, пап!

— И папа любит Кузу, — прошептал орк.

Сборы подошли к концу. Копья и луки заняли места в арсенале охотников, а волки были готовы к исследованию лесных троп. Крог поправил браслет, спрятал за спину копьё и, окинув прощальным взглядом семью, безмолвно двинулся к выходу.

— Крог, — Травгар говорил тихо, так, чтобы не слышали оставшиеся позади Харулла, Куза и прочие орки. — Будь осторожнее.

— Что-то случилось? Травгар выглядит неспокойным.

— Нет, не случилось. Но… был сон. Духи тревожатся. Пусть без добычи, но вернитесь живыми.

Среди орочьих кланов бытует такое выражение, как «третий отец». Орки говорят, что первый отец — тот, кто дал жизнь, второй отец — тот, кто научил сражаться, а третий отец — тот, кто научил мудрости. Крог называл Травгара своим третьим отцом и всегда прислушивался к словам старого орка.

— Не волнуйся, вожак. Крог будет осторожен. Главное, береги семью.

Шаман согласно кивнул, и в последний раз разворошив макушку Ку’сиба, благословил охотников в путь. Они направились в сторону лесной чащи, постепенно скрываясь от глаз среди стволов деревьев. Крог не оглядывался, ибо знал, что взгляды родных провожают его. Крог любил их. Любил куда больше, чем кого бы то ни было. Любил больше, чем жизнь. Они и были его жизнью.

2Тьма. Сумрак. Лес. Тяжёлое дыхание. Топот. Запах дыма. Далёкий шум. Страх.

Орочьи лёгкие горели огнём. Крог мчался сквозь лес, что было мочи, практически не отставая от бегущего впереди волка. Добыча и походный мешок остались далеко позади. До них, уже не было никакого дела. Кус, учуял быстро, Крог — несколько позже, но доверился встревоженным чувствам зверя. Изначально, то был лёгкий запах гари, постепенно перераставший в густой смог. С каждым шагом запах становился сильнее. Шаг за шагом неспешное движение превратилось в бешеный спринт.

«Только не поселение! Только не дом!»

Ему было страшно словно вся предыдущая жизнь — чреда кровопролитных сражений на полях и аренах была не более чем детской игрой. Казалось, время остановилось, а серый волк и звуки собственного дыхания стали единственным, что различали чувства орка. Дым становился гуще. К запаху гари прибавились запахи крови и палёной плоти. Тот самый прохладный воздух, что радовал душу утром, ныне приносил лишь боль.

— Нет. Нет!

Отблескивая пламенем в тёмных зрачках, возник образ огромного факела — пылающего поселения орков.

Лёгкие жгло от копоти и отдышки. Крог остановился всего на мгновение, чтобы оценить ситуацию и броситься вперёд вслед за Кусом. Воин не желал сражения и не питал надежды увидеть свой дом. Единственное, что его волновало, была семья.

Симфонию пылающей древесины нарушили звуки боя. Сомнений более не оставалось — поселение было атаковано. Но кто? А, главное, зачем? «Дикое Ухо» не вели войн, не участвовали в конфликтах и как следствие — не имели врагов. Этот горелый запах, до жути знакомый Крогу после многочисленных сражений с демонами, ударил по восприятию со страшной силой. Именно детей Ургаша рассчитывал встретить орк, ибо демонам было плевать на принципы, мораль и порядок. Завидев полупустое поселение они, несомненно, решили нанести удар. Татуированная рука крепко охватила древко копья, ожидая столкновения с истинным врагом. Но Крог ошибся.

Первым, что он увидел среди густого зловонного тумана был отряд копейщиков, теснивших Наша́ка к огню. В тройке шагов позади, придавив собой труп человека, лежало тело бурой волчицы Гирса́н, павшей под ударами стальных копий. Нашак сражался из последних сил. Израненный, он едва переставлял ноги в отчаянных попытках настигнуть врага.