Ну вот, не прошло и полгода! Явился. И, как всегда, чем-то недоволен.

– Давенпорт, – выпрямившись, коротко кивнул вошедшему глава полиции.

Надо же, оказывается, мужчины знакомы. Интересно, насколько близко?

– Чем обязан? – сухо спросил Каллеман.

– Я являюсь опекуном леди Бернстоф, – процедил Давенпорт, и глаза его холодно блеснули.

Ага, похоже, особой дружбой тут и не пахнет. Да и знакомство, судя по всему, деловое, если Каллеман не в курсе, что у Давенпорта есть подопечная.

– Потрудитесь объяснить, как леди Бернстоф оказалась в полиции, и почему ее допрашивают в отсутствие законного представителя.

Опекун подошел ближе и положил руки на спинку моего кресла, оказавшись прямо напротив Каллемана. А я застряла между двумя мужчинами, как мышь в мышеловке. Да и чувствовала себя примерно так же. И пока Каллеман и Давенпорт сверлили друг друга взглядами, мне только и оставалось, что переводить глаза с одного на другого, и гадать, что же они не поделили в прошлом.

– Полагаю, произошло недоразумение, – спустя пару минут спокойно сказал Каллеман, и отстранился.

Он обошел стол и сел, рукой указав Давенпорту на свободное кресло.

– Леди Бернстоф никто не допрашивает. Леди сама обратилась к нам с просьбой расследовать совершенное в ее доме нападение.

Давенпорт уже собирался сесть, но на последних словах замер и всем телом резко развернулся ко мне.

– Белла?

В карих глазах плеснулась тревога, а потом они потемнели и налились холодом.

– Что? Я к вам, между прочим, всю ночь пыталась дозвониться. И только утром отправилась в полицию. А что еще мне оставалось делать, когда по дому бродит убийца?

– О каком покушении идет речь? – Давенпорт смотрел, не отрываясь. – Кого пытались убить?

– Меня.

Я вздохнула и непроизвольно коснулась горла, вспомнив боль от рук нападавшего.

– Ты уверена?

Давенпорт нахмурился.

– Более чем. Трудно, знаете ли, не заметить, когда тебя душат.

И я по второму кругу рассказала историю ночного происшествия. Опекун слушал молча, не перебивая. Каллеман тоже не вмешивался, незаметно наблюдая за мной и за Давенпортом. С каждым моим словом лицо опекуна все больше темнело. А когда я замолчала, он внимательно поглядел мне в глаза, нахмурился, обдумывая какую-то мысль, и привычным жестом достал из кармана часы. Правда, открывать их не стал.

– Я пошлю людей осмотреть место происшествия, – нарушил тишину глава полиции.

– Значит, вы мне поможете?

Я с надеждой посмотрела на Каллемана. Не знаю, почему, но я чувствовала к нему необъяснимое доверие. Вопрос только в том, захочет ли он взяться за мое дело? Кто их знает, этих старомодных копов?

– Разумеется, леди Бернстоф, – обрадовал меня Каллеман.

Он оперся локтями о стол, сложил руки домиком и посмотрел поверх них на Давенпорта.

– Сможете обеспечить безопасность подопечной?

– Разумеется, – высокомерно произнес опекун.

Он выглядел еще более холодным и отстраненным, чем обычно. Казалось, пройдет пара минут, и его лицо просто покроется коркой льда.

– Тогда ждите моих людей.

Глава полиции потянул на себя рычажок переговорника и что-то тихо сказал в затрещавшую трубку.

– Я на всякий случай закрыла спальню на ключ и запретила слугам туда входить, – поторопилась предупредить главу полиции.

– Очень предусмотрительно.

Во взгляде Каллемана мелькнул острый интерес, но мне было все равно. Когда речь идет о жизни и смерти, нет никакого желания играть навязанную роль наивной юной глупышки.

– Что ж, нам пора.

Давенпорт убрал часы в карман, поднялся и посмотрел на главу полиции.

– Благодарю за помощь, лорд Каллеман, – сухо сказал опекун и взялся за спинку моего кресла. – Изабелла, мы уходим.

Я буквально кожей почувствовала его недовольство. Интересно, что могло так разозлить невозмутимого обычно Давенпорта? Что ж, гадать бессмысленно, ответ я все равно не узнаю.

– До свидания, лорд Каллеман, спасибо за помощь, – обернувшись, поблагодарила главу полиции, и в этот момент дверь открылась, и в кабинет, уткнувшись в какие-то бумаги, быстро вошла красивая белокурая девушка. Ее длинные волосы были убраны в замысловатую прическу, а синее платье подчеркивало тоненькую талию и казалось очень простым, но за изящными линиями приталенного лифа скрывался довольно сложный крой.

– Эрик, мне нужна твоя подпись, – голос девушки звенел звонким колокольчиком. – Эти шилохвостые снабженцы опять упираются, не хотят отгружать препараты без твоего разрешения.

Она подняла голову, увидела нас и улыбнулась, отчего хорошенькое личико осветилось изнутри теплым, каким-то даже уютным светом, а я поняла, что блондинка, скорее всего, моя ровесница.

– Простите, лорд Каллеман, не знала, что у вас посетители, – торопливо договорила она, отступив в сторону и пропуская нас к выходу.

Уже в дверях я оглянулась и едва не оторопела. Невозмутимый и холодноватый Каллеман выглядел совершенно другим человеком. Его суровое лицо смягчилось, глаза посветлели, почти полностью утеряв свою черноту, а на тонких губах появилась улыбка, преобразившая угловатое лицо, и сделавшая его красивым.

– Посетители уже уходят, Эви, – негромко сказал глава полиции, даже не пытаясь скрыть за субординацией то, чего не должны были видеть посторонние. Впрочем, вряд ли он смог бы это скрыть. Уж слишком искрило между этими двумя, казалось, еще немного, и дрова в потухшем камине сами собой загорятся.

Мне аж завидно стало. Бывает же такая любовь! Прям как в книгах. А вот я еще ни разу ни в кого не влюблялась до беспамятства. Как со Славиком на третьем курсе сошлась, так больше ни на кого и не смотрела, хотя горячей любви между нами не было. Скорее, симпатия, удобство, и привычка. А тут…

– Всего доброго, лорд Каллеман, – поторопилась попрощаться с главой полиции, и Давенпорт выкатил кресло в коридор.

Пока мы не покинули здание, опекун не проронил ни слова. Молчал он и всю дорогу до дома. Сидел на переднем сиденье огромной старомодной машины, словно деревянный истукан, и даже головы не повернул. А вот когда мы оказались в гостиной особняка, Давенпорт пару раз прошел мимо меня, шагая широкими размеренными шагами, а потом остановился напротив и пристально, не мигая, уставился своими холодными глазами.

Мне стало не по себе. Оказывается, это не очень удобно, когда на тебя все время смотрят сверху вниз. Если бы я могла встать и оказаться на равных с этим непонятным мужчиной…

– Белла, расскажи еще раз по порядку, что произошло.

Давенпорт отступил на шаг и наконец-то перестал нависать надо мной и сел в кресло.

– Что именно вы хотите услышать? Что в этом доме есть кто-то, кто желает моей смерти? Или то, что мое недавнее падение, как я подозреваю, вовсе не было случайным?

Я все-таки не смогла сдержать эмоции, и они прорвались наружу.

– Успокойся, Изабелла. Я понимаю, ты расстроена, но постарайся держать себя в руках.

В отличие от меня, опекун оставался невозмутимым, и это неожиданно разозлило. Чурбан бесчувственный! Меня тут едва не убили, а ему все равно.

Одеревеневшую от долгого сидения спину свело болью, но я изо всех сил старалась держаться и не показывать, как мне плохо.

– Тебе прекрасно известно, что юной леди не пристало слишком открыто проявлять свои чувства, – продолжал занудствовать Давенпорт.

– Даже когда юную леди пытаются убить? По-вашему, я должна была тихо сидеть и ждать, пока неизвестный сделает свое дело?

При воспоминании о чужих руках, сдавливающих горло, по коже пробежали мурашки.

Давенпорт не ответил. Он смотрел на меня, и на его длинном холеном лице застыло раздумье.

– Белла, а ты действительно уверена, что видела… нападавшего? – спустя долгие несколько минут спросил опекун.

– То есть вы мне не верите?

Внутри плеснулось возмущение. Неужели этот сухарь думает, что я лгу?

– Почему ты не дождалась меня и отправилась в полицию? – ушел от ответа Давенпорт.