========== Часть 1 ==========
Показать жопу профессору Снейпу хотят практически все, правда в переносном значении этого выражения. В том смысле, чтоб ему жизнь сказкой не казалась. За годы обучения в Хогвартсе каждый среднестатистический ученик выполняет несколько обязательных пунктов: наедается шоколадными лягушками до квакающей рвоты, застревает между ступенями перемещающихся лестниц, дергает хоть раз директора Дамблдора за длинную бороду и начинает ненавидеть злобного профессора зельеварения. После всего этого можно получать аттестат и отправляться на работу. Боевое крещение магов пройдено, и волшебник готов к большой жизни. Этого хотят все, но только не Гарри.
Все началось с того, как в конце октября потерявший всякий страх и чувство опасности новоявленный герой вытворял очередной трюк на своей золотой метле, подаренной Министерством в качестве награды за победу, и неудачно приземлился прямиком на мягкое место, которое оказалось недостаточно мягким, чтобы защитить геройский копчик от перелома. В то время профессор Снейп как раз модернизировал формулу Костероста и принес опытный образец мадам Помфри, чтобы испытать его на не в меру смелом Гарри и ускорить его выздоровление. Северус застал аппетитную задницу… соблазнительного Гарри… своего ученика… своего совершеннолетнего ученика в длинной белой сорочке, едва прикрывающей оголенные ягодицы и эта картина так поразила его воображение, что с того момента он начал постоянно искать повод, чтобы вернуться в медпункт и снова увидеть эту идеальную, эту привлекательную, эту неприлично сексуальную часть тела, по невероятному недоразумению принадлежавшую Поттеру. Профессор улучшал медицинские зелья, ломал себе пальцы, разрезал руку ножом за обедом и даже самоотверженно спасал «чисто случайно» поскользнувшихся в подземельях учеников, что позволяло ему снова посмотреть на полуобнаженного юношу, так бесстыдно расхаживающего по больничному крылу. Но в один не очень прекрасный для Северуса день герой окончательно вылечился, снова надел штаны и вернулся к учебе.
Профессору пришлось искать другие способы получения визуального удовольствия. Последние пару месяцев он не пропустил ни одной тренировки по квиддичу у второкурсников исключительно потому, что Гарри вызвался позаниматься с малышами. Для Снейпа же это было прекрасной возможностью полюбоваться на спортивную попу в обтягивающих штанах. И оправдание было действительно хорошим – Поттеру ничего нельзя доверить, а детей тем более. Это же Поттер в самом-то деле!
И то, что сначала было просто увлечением и развлечением, сродни искусству и тяги к прекрасному, чем он объяснял себе свой пристальный взгляд, намертво прилипший к пятой точке героя, со временем превратилось в настоящую одержимость. Северус засыпал с мыслями о том, как оставить Поттера без штанов, и просыпался, представляя себе, что сейчас возможно эта крышесносная задница пойдет в душ совершенно голой, а чьи-то ладошки будут ее намыливать. И то, что это руки самого Гарри, профессора совсем не успокаивало. Есть только одни пальцы, которые имеют право прикасаться к этому сокровищу, и они постоянно ходят вместе со Снейпом. Поэтому, когда появился шанс приложить их к заветным ягодицам, Северус схватился за эту возможность так же крепко, как и за сами заветные ягодицы.
Празднование Рождества на последнем курсе пошло не по плану. Новое изобретение близнецов привело к непредсказуемым последствиям, и вот Поттер вместо учебы уже третью неделю сидит в больничном крыле и пытается залечить незаживающую рану на своей правой «булке», как он любит это называть. Хотя сказать, что он сидит, будет значительным преувеличением. Теперь он предпочитает всего два положения: лежать или стоять. Желательно при этом, чтобы чувствительного места ничего не касалось. Ну, почти ничего.
Раз в день к больному приходит профессор Снейп и приносит полдюжины баночек с мазями и зельями собственного производства. Заметив еще в самом начале, как мадам Помфри перепутала последовательность нанесения этих чудо-средств, мрачный преподаватель пробурчал себе под нос те немногие печатные ругательства, которые он знает, оставив в голове остальные многоуровневые выражения, непроизносимые при дамах, и был вынужден согласиться лечить геройскую задницу самостоятельно, чему Гарри был несказанно рад. А уж как сам Северус был счастлив, он не смог бы никому признаться даже под угрозой смерти.
***
– Поттер, ты почему еще не лежишь? У меня нет лишнего времени тут с тобой возиться.
– Простите, профессор. Я сейчас.
«О, да! Не торопись, можешь идти помедленнее, я не против. Одна нога, другая нога, одна круглая половинка вверх, другая круглая половинка вверх. Рубашка чуть задралась. Ох, как неловко-то. Хорошо, что никто не видел. Кроме меня».
Молодой человек одним движением стянул белье с многострадальной попы и улегся на хлипкую больничную кровать.
– Болит? – мужчина приподнял рубашку, едва касаясь ее края кончиками длинных пальцев и захлебываясь слюнями.
– Немного. Вот тут сильнее, – Гарри ткнул пальцем в рану и вздрогнул, – вот тут чуть поменьше, – он сдвинул руку ближе к середине. – И вообще все полужопие побаливает, – ладошка очертила круг, над пострадавшей ягодицей.
Слово-то какое – полужопие. Смешное такое слово. Провоцирующее. Полужопие можно мять. Полужопие можно лизать. Полужопие можно укусить. А еще полужопие нужно мазать мазью.
Северус выставил баночки в ряд и стал открывать, по очереди нанося содержимое на нежную кожу столь соблазнительной части тела.
– Ай, как щиплет-то! – взвыл парень и попытался отползти на локтях по кровати вперед.
– Ты куда, Поттер? Я еще не закончил, – Снейп тяжело вздохнул, глядя на то как больной обреченно возвращается на место.
– Может вы подуете, сэр? Чтобы не так больно было? – Гарри повернулся и посмотрел на преподавателя, который набирал на пальцы новую порцию пыточной мази.
– Может тебе еще песенку спеть? – пробурчал Северус, но все-таки выдохнул прохладный воздух на чувствительную кожу.
– Ох… так намного лучше. А вы умеете петь?
– Умею, – он снова нанес мазь и снова подул.
– Правда? – парень резко дернулся, поворачиваясь в сторону профессора, и пальцы скользнули в непозволительной близости от запретной зоны, едва не оказавшись зажатыми мягкими половинками. Профессор вовремя одернул руку, и ладонь с растопыренными пальцами зависла над бедром.
– Поттер, лежи спокойно, – Северус одарил непоседливого мальчишку укоризненным взглядом и потянулся за следующей порцией лечебных зелий. – Правда умею. Но не собираюсь… тебе петь.
– Жаль. Ай-ой-я-ай-ай!!! – завопил Гарри. – Этого зелья раньше не было! Что это такое? Почему так больно?
– Терпи, ты же герой. Я приготовил по новому рецепту, может это будет эффективней, – профессор постарался подуть сильнее.
– А-ай! Тут просто подуть не поможет! – жаловался страдающий больной.
– И что ты предлагаешь, Поттер? Ждешь, что я лизну что ли? – возмутился преподаватель.
– Откуда я… А-а-ай… знаю? Я же не в курсе… Ой! Как больно-то!.. насколько эффективно это «лизнуть»… О-о-оуф… а вдруг правда поможет? Может попробовать?
– Поттер, не борзей.
– Простите, сэр… Но ведь больно же, – парень застонал.
– Я уже мажу другой мазью. От нее не больно. Закатай выше рубашку. Сейчас будет жидкое зелье, оно может потечь.
«Ох, как оно может потечь. И абсолютно точно потечет. Это я тебе гарантирую».
– О, это намного приятнее. И тепленькое такое. А почему оно такое теплое, сэр?
– Согревающее.
– Ой, и правда потекло. Щекотно. Ой, сэр, течет. Совсем течет!
«Вижу-вижу, что течет. Внимательно за этим слежу».
– Сэр, оно сильно течет.
– А я что сделаю, Поттер?
– Я не… не знаю, но оно… черт… оно затекло… сэр.
– Ты хоть представляешь себе, как это звучит?
– Как уж есть, так и звучит, – парень поерзал на месте, ощущая маслянистую жидкость в попе. – А нельзя убрать заклинанием?
Мужчина сделал глубокий вздох.
