Неизменным помощником Анны Даниловны был Василий Прокопьевич, известный всей школе как человек, незаменимый в любых хозяйственных делах. Дядя Вася, небольшого росточка бодрый старик, обладал неистощимой энергией и золотыми руками. Где бы ни требовалась мужская рука – дядя Вася тут как тут. Он и парты, сломанные непоседливыми первоклашками, чинил, и декорации на школьной сцене устанавливал, и за проводкой, неоднократно выходящей из строя, следил. Вот и для Анны Даниловны он старался, оборудуя её теплицы с заботливостью любящего отца. К сожалению, в последнее время Василий Прокопьевич неважно себя чувствовал. То ли годы брали своё, то ли ещё какие-то причины, нам неведомые, но не приходил он уже в школу, а всё больше лежал дома.

– Вы пока без меня как-нибудь справляйтесь, – бодрым голосом говорил он по телефону Анне Даниловне. – А я чуток отдохну, подлечу свой неисправный организм и тогда буду надоедать вам каждый день!

И к концу третьей четверти школе стало совсем тяжело без энергичного дяди Васи. Что уж говорить об Анне, которой и вовсе невмоготу было справляться одной со всеми заботами. А тут и Лиза, её маленькая дочка, приболела. Сама не своя ходила в эти дни молодая учительница, переживая за свою Лизоньку и волнуясь, что же будет с её цветами, пока она так разрывается между уроками и домом.

И в один из таких непростых дней, когда Анна Даниловна, зайдя после уроков в свой четвёртый класс, где она была классным руководителем, объявила, что завтра будет родительское собрание, Мишка сразу уловил подавленное настроение любимой учительницы. Слегка прикрыв глаза, он внимательно вгляделся в беспокойные мысли Анны Даниловны, пытаясь понять причину её невесёлого состояния. Он увидел худенькую девочку, сидевшую в странном кресле с двумя большими колёсами, которая рассеянно наблюдала за ласточками, летающими за окном с громкими резкими криками. Руки её, словно тонкие веточки, переплетались своими пальцами между собой, и Мишка понял, почему они так побелели. Боль, злая боль захватила это маленькое существо. Он будто сам ощутил, как что-то острое вонзилось ему в ноги и начало проникать всё глубже и глубже, причиняя непосильные страдания. Сердце его заколотилось громко и быстро, руки задрожали, и он поспешил вырваться из этого плена чужих мыслей.

– Миша, что с тобой? – встревоженный голос помог ему прийти в себя. Учительница стояла рядом и держала его за руку.

– Всё в порядке, Анна Даниловна.

– Ты нас напугал! Ты вдруг так побледнел! Может быть, тебя отвести в медпункт? У тебя что-то болит?

– Нет-нет, Анна Даниловна, всё хорошо. Просто… немного заболел зуб, но уже всё прошло!

– Обязательно завтра сходи к врачу, не запускай. Не нужно терпеть боль, иначе она может взять над тобой власть, – и учительница погладила Мишу по голове.

То, что в следующую минуту сказал мальчик, удивило даже его самого:

– Анна Даниловна, а можно мне помогать вам работать в оранжерее?

– Ты хочешь мне помогать? – удивлённо переспросила Анна.

– Да, я давно вам хотел об этом сказать, но не решался, – слукавил мальчик. – У меня дома есть несколько комнатных растений, и я бы хотел, чтобы вы научили меня, как правильно за ними ухаживать. Ведь уроки ботаники будут у нас только в пятом классе! Пожалуйста, Анна Даниловна!

– Подлиза! – услышал Мишка тихий шёпот за спиной, но голову поворачивать не стал. Он и так знал, кому этот шёпот принадлежит. Егору Малинину, кому же ещё?

– Я не против, Миша. Но нужно поговорить с твоими родителями, чтобы они разрешили тебе оставаться после уроков.

– Это будет легко сделать, Анна Даниловна. Завтра мама придёт на собрание, и вы сможете договориться с ней об этом.

Вот так и получилось, что Миша каждый день после уроков стал наведываться во флигель. С удивлением для себя он обнаружил, что огромное удовольствие ему доставляет возиться с растениями. Он узнавал много нового от учительницы, которая увлечённо рассказывала Мишке о невероятных цветах, живущих в разных уголках земли. Зелёный мир завораживал его своим дыханием, раскрывал перед ним свои удивительные тайны, и Мишка всё глубже погружался в эту страну.

– Сынок, ты совсем про нас забыл, – говорила мама, в душе гордясь новым увлечением сына.

– Земляной червяк, – бросала ему Шурка, проходя мимо. – Ботаник!

– Между прочим, земляные черви приносят огромную пользу, они… – начинал мальчик.

– Ну точно ботаник, такой же занудливый! – Шурка весело смеялась и показывала брату язык.

А бабушка Соня внимательно наблюдала за своим внуком, даже немного беспокоясь за него. «Не слишком ли он спешит?» – думала она, видя, как увлечён мальчик познанием нового мира. Она даже обсуждала с прабабкой, всё ли правильно идёт, не упускают ли они мальчика? На что старушка жёстко отвечала:

– Не суетись, дочь. Мальчик, который быстро всему учится, – не повод для твоего кудахтанья. В нашем роду никогда не водились слабаки, не появится он и сейчас. Не забывай: то, что хорошо с девками, то мужику зло. Так что смирись.

Была ещё одна тайна, которую Мишка хотел разгадать. Что случилось с девочкой Лизой и как можно ей помочь? Он до сих пор помнил боль в своих ногах, которую испытал, пробравшись в мысли учительницы. Памятуя о своём нехорошем поступке на контрольной работе, мальчик боялся вновь сделать что-то неправильное, недостойное, поэтому с осторожностью пугливого котёнка выискивал теперь повод для того, чтобы попасть в квартиру Анны. К счастью, такой случай ему вскоре и представился.

– Миша, ты сможешь мне завтра помочь? – в один из майских дней спросила учительница, пересаживая фикус из маленького горшка в большой.

– Конечно, Анна Даниловна! А что нужно сделать?

– Надо будет забрать рассаду помидоров из моего дома и принести сюда. Самой мне не справиться, там несколько ящиков. Правда, они тяжеловатые, наверное, для ребёнка…

– Не переживайте, Анна Даниловна, я сильный ребёнок! – Мишка повеселел.

На следующий вечер он минута в минуту, как и договаривались, стоял у входной двери квартиры и нажимал на звонок. Заливистая трель какой-то знакомой мелодии разлилась по квартире, и дверь ему открыла Анна Даниловна, непривычно выглядевшая в домашней обстановке. Её пушистые светлые волосы мягкой волной опускались на плечи, лучистые изумрудные глаза весело улыбались, и вся она, как обнаружил внезапно мальчик, была просто красавица! Ошарашенный таким сказочным превращением учительницы, он шагнул дальше в комнату и опять обомлел. Из кресла, стоящего у окна, на него смотрела вторая Анна, но только поменьше. Девчушка с огромными, в пол-лица, глазищами внимательно вглядывалась в нового человека, а потом произнесла:

– Здравствуй, Миша! Мама только о тебе и говорит, даже про меня забыла!

Она лукаво и чуть смущённо улыбнулась.

– Привет, Лиза! Ты такая же красавица, как и твоя мама, – вырвалось у мальчика, и он тут же смутился. – Ой, простите, Анна Даниловна…

– Хорошо, что тебя не слышит сейчас наш директор, Альберт Игоревич. Он бы сказал, что это непедагогично – позволять своим ученикам так разговаривать. Но сейчас ты у меня дома, и мне понравились твои слова! – заливисто, совсем как девчонка, рассмеялась Анна Даниловна. – Пока я буду заваривать чай, не скучайте без меня, детки.

Она лёгкими шагами вышла из комнаты.

– Мы не будем скучать, правда, Миша? – Лиза широко улыбнулась, но спустя несколько секунд гримасой боли исказилось её светлое личико.

Мише нестерпимо захотелось взять её за руку, чтобы хотя бы так поддержать её, но Лизе уже стало легче, и улыбка вернулась на её лицо.

– Я знаю, ты хочешь меня спросить, давно ли я сижу в этом кресле, – понимающе сказала она. – Не волнуйся, мне совсем не трудно об этом говорить. Гораздо тяжелее видеть, как переживает за меня моя мамочка. Я ведь не родилась такой. Несколько лет назад я попала в аварию, и с тех пор мои ноги меня не слушаются. Вот видишь, – она посмотрела на свои ноги, одетые в белые носочки, – они совсем не хотят ходить, хотя я так их уговариваю!