И в этот момент сообщает об уходе в отставку Фауш ди Мульниче, премьер-министр, видевший двух королей. Он двенадцать лет управлял страной, люди к нему привыкли и слушались его — но он устал. Власть выматывает.

Он был фактически единственным (не считая двух близких заокеанских подруг), кто поддерживал отчаявшуюся Астори. Фауш всегда питал к ней симпатию. Но он осторожен в проявлении своих тёплых чувств — иначе не продержался бы в политике около трёх десятилетий. Это хитрый лис. Он не советует Астори ни короноваться, ни признавать себя регентом, потому что хочет сохранить добрые отношения с лордом Уолришем, но позволяет ей выговориться прямо и откровенно и держит в секрете то, что слышал. Он думает прежде всего о стране. Стране, которая нуждается хоть в каком-нибудь монархе.

— Вы должны решиться.

Фауш сидит в кресле; около него на столе — кружка кофе и недокуренная сигара. Астори нервно ходит по комнате, заламывая пальцы, раздражённо и неловко оправляя прямую бордовую юбку. Она взвинчена. Должна решиться, должна — она знает это, а что толку?! Месяцами ей твердят одно и то же… должна решиться… а на что?

— Вы знаете, что трон не может долго пустовать… что малолетнему наследнику нужен регент… если это не сделаете вы, сделает кто-то другой…

Премьер-министр умолкает — пугается чересчур явного намёка. Астори дёргает щекой, не останавливая бессмысленного хождения от левого угла комнаты к правому и обратно:

— Я знаю! Но, господин Мульниче, чего вы хотите от меня? Лорд Уолриш держит Совет, и они никогда…

— Лорд Уолриш, — спокойно прерывает Фауш, — ничего не держит. Он влиятелен, да. Но не всесилен. Впрочем, решать вам и только вам. Ваше Высочество… Эглерту нужен король.

Король. Не королева.

Ей стоит… отречься от прав на престол? Объявить во всеуслышание, что она сдаётся, отходит в сторону — проходите и берите, кому не жалко, трон свободен!

Так… просто? Взять и отказаться от борьбы?

Астори поджимает губы. Она не думает, что этот путь — для неё.

Она уверена, что этот путь не для неё.

Но… что ей делать? Как справиться с этим — одной?

— Всё будет хорошо, Ваше Высочество, — утешает её Фауш, почти по-отечески похлопывая по спине. — Всё образуется.

Астори прячет горячий лоб в ладонях. Она не знает, как ей бороться с этим. Она просто не знает.

— У меня есть кандидат… он толковый малый, я знаю его… он работает у меня в штате: всё схватывает на лету и умеет держать толпу. Он далеко пойдёт. Уверен, на выборах он победит с большим перевесом. Всё будет хорошо, Ваше Высочество. Всё будет хорошо.

Астори уже ничего не слышит.

***

Ради Духов, почему Единый Мастер послал ей этого мальчика?

Астори стоит посреди комнаты: пиджак, рубашка, прямая тёмно-бежевая юбка — в цвет пиджака — такие же перчатки… За дверью шаги. Она сглатывает. Сейчас сюда должен войти он — Тадеуш Бартон, новый премьер-министр, которого она видела только с телеэкранов. Астори внимательно изучила всё, что могла о нём найти, и пришла к выводу, что Фауш был прав — господин Бартон правда умён и ловок той редкой политической ловкостью, которая свойственна великим дипломатам, полководцам и королям. Он знает, кому, что и как сказать, как завоевать и удержать доверие, какие приёмы пустить в ход, чтобы понравиться толпе; он умеет приспосабливаться и в то же время твёрдо держится своего курса.

Хорош? Даже слишком.

Астори волнуется. А если они не поладят? Если Бартон уже успел сговориться с Уолришем и его шайкой? А если…

В дверь стучат. Дверь открывают. В комнату входят пиджак, галстук и лакированные туфли — Астори не видит лица, она смотрит прямо перед собой, опустив руки, выпрямив спину, и старается ровно дышать. Первые мгновения — самые важные.

Взгляд фокусируется спустя четверть минуты, когда новоиспечённый премьер-министр откланивается и робко шагает вперёд, к ней: тёмные вьющиеся волосы, смешливая линия рта, щёлочки искрящихся зелёных глаз, акварельные размывы редких веснушек, улыбка и расползающиеся мелкой сетью весёлые морщинки… почти ребёнок, даром что старше её на четыре года. Кому она доверяет страну?

Это ещё не её страна. За неё нужно будет побороться.

А она уже решила бороться?

— Ваше Величество… — говорит он, порывается опуститься на колени, но Астори останавливает его дёрганым жестом, совсем не идущим к выбранной ею маске неприступной принцессы.

— Нет, пока ещё… я не… нет, просто… просто…

Как ей себя назвать? Как представиться? Госпожа Арвейн? Ваше Высочество? Астори не находит, что ответить, растерянно поджимает губы, силясь улыбнуться, и указывает на кресло.

— Садитесь.

Она держится прямо и нервно, он — заметно волнуется, немного заикается и часто тревожно улыбается, отчего паутинками расползаются морщинки и слегка двигаются уши. Но говорит господин Бартон умно и точно. Астори слушает, прикусывая язык от нетерпения. Она всё это знает: ей надо решиться, время подходит к концу, на следующей неделе — присяга… и премьер-министр присягнёт если не ей, то лорду Уолришу как ближайшему претенденту на трон. Астори ругается про себя. Только не Уолришу… если он наденет корону, ей и её детям — её маленьким, дорогим детям — житья не будет.

А значит, нужно… значит, нужно…

— Расстановка сил определится в ближайшие дни, и делать выбор надо как можно скорее. Лорд Уолриш пока набирает сторонников в Совете, но если поставить на эффект внезапности и пойти в лобовую атаку, мы сможем победить. Его светлость ждать не станет. Мы тоже не имеем права медлить.

Она поднимает взгляд: ей кажется, или премьер-министр её… поддерживает? Даёт понять, что однозначно на её стороне?

Астори всё ещё не уверена, может ли доверять ему. Да, Фауш за него ручался, но одного этого недостаточно. Она склоняет голову набок.

— Поторопитесь, Ваше Величество: решайтесь, иначе решат за вас.

Астори встречается с ним взглядом, стискивает зубы. Нет. Нет. Нет. Она никому не позволит за себя решать — ни за что.

— Я подумаю над вашими словами, господин Бартон. Ждите моего звонка.

Она звонит ему на следующий день — после бессонной ночи, десятка выпитых чашек кофе и часов хождения по спальне из угла в угол.

— Господин премьер-министр? Я принимаю ваше предложение.

Астори знает: никто и никогда не будет решать за неё. Она в силах сама выбирать, какой дорогой идти, и если Уолриш думает, будто уже победил — что ж, она покажет ему, как жестоко он ошибается. Она не забыла ни единого оскорбительного намёка, злобного шипения, унизительного взгляда, брошенного в её сторону. Да, она сирота, она нищая, чудом вознёсшаяся на вершину… но чтобы удержаться, потребуется нечто гораздо большее, чем чудо. И у Астори это есть. Она уверена.

Они в праве считать её никем. Она в праве победить их.

— Назначайте сроки коронации.

— Вы… вы хотите стать королевой?

Голос Бартона слегка вздрагивает — от радости? Она почти слышит, как он улыбается.

— Нет. — Пауза. Премьер-министр настороженно дышит в трубку. Астори откидывает волосы со лба и впивается ногтями в ладонь. — Я хочу стать королём.

========== 1.3 ==========

Подготовку к коронации и присяге невозможно держать в секрете: очень скоро об этом узнаёт Уолриш с его прихвостнями. Астори ждёт его появления и всё же оказывается не готовой к тому, что он ворвётся ураганом к ней в кабинет, сцапает за руку, подтащит к себе и, шипя, зашепчет что-то оскорбительное. Его пожелтевшие ногти впиваются Астори в локоть; ястребиный нос и острый подбородок мелькают перед глазами.

— Мерзавка, ты не можешь, не можешь этого сделать, тебе ясно? Ты никто. То, что Джоэль сделал тебя принцессой, ещё ничего не значит. Я уничтожу тебя, ты слышишь?

— Отпустите меня, отпу… отпустите! — Астори рвётся в сторону, резко высвобождает руку. — Я не понимаю, кто дал вам право так говорить со мной, ваша светлость?! Я не ваша служанка, я… я мать наследника престола… и будущая королева, как вам, должно быть, уже известно. Поэтому прошу вас…