Лэнс с Винсом часто заглядывались на машину отца, но никогда не притрагивались к ней, хотя им и очень хотелось это сделать, потому что знали – Джон Норрингтон с любого шкуру заживо сдерет, кто посмеет сесть в его машину без спроса. Они были мальчишками, а в таком возрасте каждый мечтает о своем собственном автомобиле, особенно о таком шикарном. Но страх перед отцом был сильнее. А потому садились они в машину только в присутствие отца и то, только во время чистки салона. Отец любил копаться под капотом «Плимута» не меньше, чем ездить на нем, а сыновьям в то же время разрешал мыть машину, при этом часто сам брал в руки обильно намыленную губку и наглядно показывал, как стоит с ней обращаться.

– Плавно, – твердил он, осторожно проводя губкой по блестящему капоту автомобиля. – Не надо торопиться. С ней надо осторожно, как и с женщиной. Подрастете и поймете, что я имею в виду.

Отцу уже было шестьдесят пять, когда Лэнсу исполнилось двадцать лет, но он продолжал ухаживать за своим автомобилем. Не было ни дня, чтобы Джон Норрингтон не посещал гараж минимум на два часа. Винсенту уже стукнуло двадцать восемь, он перебрался в столицу и там уже предпринимал активные действия в продвижении на членство в палате органа государственной власти. Лэнс учился в академии, но на свой второй в жизни юбилей он отправился домой. На подарки он не рассчитывал, да и не любил он всех этих аляповатых и броских цветов коробки, в которых зачастую оказывались никому не нужные предметы. Но в этот раз его ждал сюрприз. А именно: ключи от отцовского «Плимута».

– Я не могу в это поверить, отец, – только и смог он произнести, глядя, как блестят заветные ключи в его ладони.

– А ты поверь, – ворчливо изрек его отец. По глазам было видно, что отцу было жалко расставаться с машиной, но в тоже время он был уверен в правильности поступка. – Стар я уже для такой красивой крошки и не способен уделять ей уже того внимания, которого она заслуживает.

– Спасибо, пап.

– К черту твое спасибо, – выругался отец в ответ. – Ты обещай мне, что будешь за ней ухаживать и никогда, НИКОГДА не продашь ее!

– Это я могу тебе гарантировать.

Винсента на его дне рождении не было, но он позвонил и поздравил брата по телефону. Лэнс не смог удержаться и похвастался полученным подарком и, хотя лица брата он не видел, Лэнс мог ручаться, что Винсент в ту минуту испытывал зависть и злость.

Он сдержал обещание, данное отцу, и бережно относился к машине до сих пор. Он много тратил денег на покупку новых запчастей для нее и часто полировал ей бока до блеска, а вот за руль он садился гораздо чаще, чем его отец. Он не был приверженцем идеи, что красивыми машинами стоит больше любоваться, чем ездить на них. В этом смысле автомобили были похожи на женщин – смотреть на них приятно, но владеть ими гораздо приятнее.

Он сел в салон и, как всегда, кресло плавно присело под ним, принимая удобное положение. Ручка механической коробки передач удобно легла в ладонь, а с поворотом ключа в зажигании мощный мотор заревел под капотом, давая ощутить всю ту мощь, что до поры до времени спала внутри.

– Ты всегда будешь главной женщиной в моей жизни, детка. – Обращаясь к панели с датчиками и счетчиками, Лэнс криво улыбнулся и вырулил из гаража на трассу, при этом включив радио на сохраненной станции, на которой играли исключительно старый добрый рок.

4.

Он думал, что ехал, полностью положившись на волю случая, хотя подсознательно знал, что дорога была ему известна еще до того, как он сел в машину.

Свернув на Пин-Нидлз-стрит, Лэнс повернул голову в сторону озера, чья водная гладь блестела золотым покрывалом в этот все еще прохладный, но очень солнечный день. Несколько кленов, что росли почти на самом берегу, шелестели листвой, наглядно показывая силу разыгравшегося в этот ранний весенний день ветра.

На берегу озера была видна человеческая фигура. Лэнс знал, кому она принадлежала.

Старик Стамос.

По слухам, он был когда-то очень уважаемым человеком, военным с многочисленными государственными наградами, полученными им за участие в военных действиях во Вьетнаме. Но, как и большинство ветеранов той войны, он оказался не нужным ни власти, ни простым людям, которые маршировали по улицам больших городов с плакатами в руках, выказывая протест всем, кто «плясал» под правительственную дудку.

После его возвращения на родину он не встретился с отчуждением или гонением. И все же, воспоминания об увиденном на войне привели его к крепкой дружбе со спиртным, а заодно и к почти отшельническому образу жизни.

Жил он на берегу озера в домике (хибаре? шалаше?), построенном им самим. Так как рубить деревья в этих местах было строго запрещено, руководство города пошло ему навстречу, предоставив все стройматериалы. Дом могли построить даже специально нанятые строители, но старик категорически от них отказался.

Лэнсу довелось побывать в его лачуге всего лишь раз. Во время его смены на дежурный телефон поступил звонок о выстрелах со стороны озера. Ричард был в то время в отъезде по рабочим делам, и на выезд решил поехать сам Лэнс.

Первое, что он увидел, подъехав к дому старика, были капканы. Они почти окружали плотным кольцом весь периметр его жилого пространства. Сам старик сидел в доме за столом с бутылкой виски перед собой, держа на коленях ружье.

– Так это ты стреляешь, – вместо приветствия произнес Лэнс, слегка нагнувшись, входя внутрь, так как косяк был слишком низок.

– Какого черта тебе надо, городской парень? – огрызнулся в ответ Стамос, при этом потянувшись за бутылкой.

– Мне? От тебя? Поверь мне, старик, случись, мне нужна будет помощь, ты последний, к кому я обращусь за ней.

– Тогда зачем пожаловал? – перефразировал свой вопрос Стамос.

– Многие слышали выстрелы.

Старик сделал глоток из бутылки. При этом даже не скривившись.

– Я их всю жизнь слышу, – отпарировал тот, постучав указательным пальцем по голове. – А иногда, особенно по ночам, и крики.

– Война давно закончилась, старик, – напомнил он Стамосу. – А стрелять в мирное время можно только при веских на то основаниях.

– Медведь. Как тебе такое основание?

– Это противозаконно. Ты об этом знаешь?

– А мне плевать. Ты об этом знаешь?

И хотя старик был себе на уме и много пил, Лэнс все же видел в нем что-то особенное. Может, даже личное. Чем-то он был похож на отца Лэнса, а может, и на него самого.

– Поэтому ты расставил повсюду капканы?

– Может, выпьешь со мной, городской парень?

– Я на работе. И я давно уже не живу в Нью-Йорке.

– Бывших городских не бывает, также как и бывших вояк.

– Откуда у тебя капканы, старик?

– Санта Клаус на Рождество подарил, – без малейшего намека на юмор ответил ему Стамос. – Я был хорошим мальчиком.

– Мне придется их конфисковать.

– Валяй.

На этом их беседа и подошла к концу. Лэнс не стал составлять протокола или арестовывать старика, но капканы он все же конфисковал. Шесть штук. В офис он привез только пять. Один он оставил себе. На всякий случай.

Он не стал отчитываться перед Ричардом, но за него это сделали другие. Когда Лэнс сидел в своем кабинете, у порога появился Ричард. Его взгляд был хмурым, а губы крепко сжаты.

– Ты написал рапорт? – данный вопрос заменил ему приветствие.

– По поводу? – словно не понимая, о чем речь, спросил Лэнс.

– По поводу изъятых капканов, – терпеливо продолжил шериф.

– Не люблю бумажную волокиту, Ричард. Кому как не тебе это знать?

В эту минуту Лэнс даже улыбнулся. И не потому, что таким образом хотел подчеркнуть свое превосходство над шерифом, а потому, что данный диалог напоминал ему разговор со Стамосом, только теперь он сам занял место старика.

– Все изъятые капканы поступили на склад?

– Конечно все! – возмутился Лэнс. Хотя вопрос имел под собой основание, Лэнс был в негодование. – Или ты считаешь, что я и капканы решил присвоить себе? Что дальше, Ричард?! Обвинишь меня в краже плюшевого медведя у пятиклассницы?!