По правде говоря, мне тогда показалось, что так могла бы смотреть наша собственная Жизнь… или Судьба, если бы только захотела взглянуть на нас… Он всего секунды три смотрел, причём совершенно меня не видел, но я этот взгляд навсегда запомнила. А он уже отвернулся, и тут их грузовик вдруг ускорился и начал удаляться, удаляться и совсем уехал. Я даже догонять не стала.
Конечно, это была судьбоносная встреча. Но тогда я этому случаю значения придавать не стала – хотя потерянные вещи в бюро находок не сдала, а, наоборот, домой увезла. А, может, просто некогда было. Не успела занести торт домой, как Светка с Булкой явились. Они целый час в детской песочнице сидели, поджидая – когда из кондитерской вернусь. Подарок у них уже был наготове – здоровенный такой диск, с "этюдами". Это Светкина идея, можно не сомневаться… что характерно, слуха у неё нет, как и у меня, но классику скупает регулярно. Говорит, что привыкла у себя в деревне вечером слушать – она из деревни в наш город приехала. Одним словом, не успела я торт нарезать, как она проигрыватель включает, и срочно своего, подаренного Рахманинова ставит… По одному куску мы с Булкой всё-таки проглотили. Ничего не могу утверждать, может это и гениальная музыка, но настроение от нее – предельно угнетенное! Булка, правда, не особенно расстроилась, хотя жевать тоже бросила. Эти "этюды" ее как-то впечатлили даже – никогда у неё такого осмысленного выражения раньше не было. А Светка, наша меломанка, хоть бы что, торт за обе щеки уплетает и Булку локтем пихает:
– А я что говорила, хорошая ведь музыка? Вот такая музыка мне нравится! Чего ты, Людка, остолбенела? Ешь, давай, тортик, не придуривайся.
Но Булка лишь глазами дико вращает. В итоге, Светка весь торт за один раз и прикончила. Понятно теперь, почему она классику по вечерам слушала – они, видимо, в это время как раз чаи гоняли…
Одним словом, этот день рожденья совершенно безрадостно прошёл, хотя подарков довольно много получила. В последнее время меня вообще трудно обрадовать. Боюсь, что если так и дальше пойдет, то скоро вконец помрачнею… Больше всего, конечно, выбор жизненного пути удручает. Малейшая ошибка и всё впустую – что витамины столько лет ешь, что интеллект без конца развиваешь… А в результате ты, со всем своим усердием, совершенно не туда угодишь, где такому индивиду, как ты, и следует быть…
Весной я даже заболела от напряжения, но каким образом вычислить, какого рода деятельности себя посвятить – понятия не имела… В довершение ко всему, вокруг почти не видно лиц, с которыми можно находиться рядом и не дохнуть при этом со скуки. Наверное, в жизни я буду очень одинокий человек.
Ночью все время просыпалась, а после четвертого пробуждения вообще не смогла уснуть. Шел третий час утра, и делать было совершенно нечего. Тут я и вспомнила про те бумаги, что подобрала вчера… Два листка, которые отдельно выпали, оказались какими-то справками: одна с печатью, другая – без. В газетном свертке тоже ничего интересного не отыскалось, кроме нескольких писем, уже пожелтевших от старости. И я уже начала их обратно в бумагу заворачивать, но на одном стихи обнаружились… из-за них я и проявила, как потом оказалось, совершенно излишнее любопытство.
Это были письма той, первой жены, по имени Галушка. Брюнетка про эти письма, безусловно, знала, и не зря так психовала. Не знаю даже как это назвать, это были очень пронзительные письма. Не письма, а почти что вопли, или стоны… поседеешь от подобного чтения. Притом та Галушка, была действительно остроумная дама, тут брюнетка нисколько не ошиблась, можно даже сказать печально-остроумная дама… Зачем только ей понадобилось с этим Усачевым расходиться, если она потом жить без него не могла? Но Усачев, кстати, ещё тот тип оказался, и не отвечал ей почти, а сам, в конце – концов, на психованной брюнетке женился. И тут, ведь, на днях разойдется, наверняка только из-за ребёнка в одном грузовике с ней и ехал! Тоже по-своему несчастный человек…
Я эти письма раз пять перечитала, хотя понимала что, в сущности, некрасиво поступаю. Но ведь уже лет десять прошло наверное… тут я и решила зачем-то вычислить точно сколько же лет прошло с того времени? Взяла первое письмо, потом второе, потом остальные – и на всех девяти, что вы думаете, стоит? На первом – н а ш б у д у щ и й год! А потом, по порядку – с л е д у ю щ и е, по одному на письмо. Свихнуться можно! Тогда я справки схватила, может быть на письмах просто описки? Но дата, только на одной была – которая с печатью, и она ещё абсурдней оказалась – май года, который вообще только через шестнадцать лет наступит! То есть, разойдясь в будущем году с Галушкой, этот Усачёв, спустя шестнадцать лет поедет в новую квартиру уже с брюнеткой. Сомнений не оставалось – тот грузовик, по нашей общей дороге, в б у д у щ е м ехал… Расскажи кому-нибудь, ведь ни за что не поверят. По правде говоря, я всегда подозревала, что однажды вблизи от меня что-нибудь подобное и произойдёт…
От всего этого мне безумно весело сделалось. В принципе эта Галушка всё ещё может исправить, времени у нее предостаточно. Явно она с ним пока не разошлась, а может даже и замуж не вышла, раз они только полгода были женаты, как брюнетка говорит. Хорошо бы ей эти письма показать, чтоб трагической ошибки не совершила. А брюнетке тогда и вовсе не придётся за Усачева выходить, раз ей жить там “противоестественно”. И всё прекрасно устроится, правда не для ребёнка… он тогда, пожалуй, и вовсе не родится… Пока я соображала, как быть с ребенком – его интересы тоже надо учесть, то машинально справку читала, ту, что с датой. Справка была выдана с места, видимо их предыдущего жительства и содержала подробные сведения про Усачёва И. А заодно про сына и жену. На ней стояла печать, но город там, к сожалению, не пропечатался, а района у нас такого точно не было, потому что наш город на районы вообще не делится, не тот масштаб. Обычная, в сущности, справка, но что-то мне в ней сразу не понравилось, особенно в части жены, которая и фамилию, видимо, не меняла… Поэтому я её ещё раз перечитала, гораздо внимательней.
И вот, что там было написано. Вместе с ним проживают: жена – (ФИО), дата рождения…, место рождения…; сын – (ФИО)… И тут я прямо физически ощутила, что начинаю заболевать.
Голова сразу как-то в весе увеличилась, и всё восприниматься стало как бы через слой воды… С трудом заставила себя ещё раз прочитать, что именно с этой фамилией, именем и отчеством она и родилась, в конкретный день, месяц и год, в данном городе и данной области… Если это был не глюк, то брюнетку в точности как меня звали. И родиться она ухитрилась в мой день, в моем же году и на том же самом месте. Весь кошмар в том, что население в нашем городке немногочисленное и совпадений, поэтому не бывает. Вывод напрашивался только один – я справку про саму себя читала…
Брюнетка – это я и есть.
Не помню, как я снова включилась в действительность. Склонности к обморокам до сих пор не обнаруживала, поэтому на своём стуле прочно сидела. Вот только подняться с него никак не удавалось, потому что какая-то припадочная дрожь началась, прямо изнутри. Колени так и подпрыгивали, хоть я и старалась ни о чем не думать, только рукой их придерживала – ничего не помогало. Хорошо хоть рядом никого не было, неприлично ведь выглядишь, когда так трясет… Может это была дрожь предчувствия? Хотя чего уж тут было предчувствовать, и так все было ясно…
Больше не стоило и напрягаться. В моём многообещающем будущем я оказалась обыкновенной домохозяйкой, которая в образе брюнетки, видно, так всю жизнь бесполезная и проходила…
Но до конца в такой финал всё равно не верилось – надежда и вправду умирает последней… в глубине души я, всё же, продолжала надеяться на лучшее, и старалась не вспоминать про то, что узнала. Хотя удавалось плохо – даже поехать, как обычно, в спортивный лагерь, и то не смогла себя заставить… Вообще, перемещаться в пространстве совершенно расхотелось, поэтому в основном спала, и телевизор смотрела. Чему родители сначала были даже рады. Еще зимой, когда обнаружилась их педагогическая несостоятельность, и назрел переход к самовоспитанию – хоть и попросила их не вмешиваться в процесс и не портить его необдуманными всплесками, они с этим согласиться никак не хотели… ни за что не желали в стороне оставаться, а как только могли всячески старались мешать. Понятно, что с тех пор из дома мы все выходили с испорченным настроением.
