«Выбирайте любой, все однотипные, – указала нам риелтор на одинаковые модули, повторяющие по форме общий купол. – Квартал рабочий, но на большее вы пока и не наскребете. Как только выделили государственные субсидии, цены взлетели. Месяц назад было дешевле, но тогда и лотереи не было».

Нам повезло сорвать куш, не купив лотерейного билета. Бездушный генератор чисел, стал перстом судьбы, забросившим нас одним щелчком на задворки вселенной, преподнеся выдворение с родной планеты, как счастливый случай: переселение молодоженов на Марс по программе «Марсцелина». Впереди нас ждали равные возможности, а в прошлом грязь небожителей, активно сливавшаяся с верхних ярусов.

Распродав все что было, мы, окрыленные надеждой, уселись в космолет. В иллюминаторе отражался мужчина, вымотанный долгими разговорами о будущем, завистливыми взглядами соседей и сомнениями от нежданного счастья. Выпуклое стекло поглотило загар постоянно тлеющего мусорного полигона, не справляющегося с потребительским жором граждан, занимающих верхние этажи километровых новостроек, которыми ощетинилась некогда голубая планета.

Нам социальный лифт не грозил, а хороший пинок, пожалуйста, прямиком на облагораживание необъятных просторов суровых планет. Я провел мозолистой ладонью по впалым щекам и задержал взгляд на Маше, которая сладко спала, мечтая о будущем вне уровневых ограничений.

Бронзовый комбинезон, под цвет ее рыжих, рассыпавшихся по спинке кресла волос, обтягивал мускулистые руки, с огромной скоростью измельчавшие бытовые отходы на местной мусороперерабатывающей фабрике, где ее вижн, отражающий невероятную скорость, уже несколько лет не сходил с экрана почетных работников. Она гордилась своими достижениями, но прекрасно понимала, что выше головы не прыгнешь, а вот лишиться последнего легко. Ей уже двадцать пять. Лет десять и молодое поколение смахнет тебя в архив, показывая новые фокусы измельчения и переработки.

Наши семьи, жившие неподалеку, являлись потомственными мусорщиками, других профессий нижний ярус не предусматривал. Телемедицина и такое же образование давно лишили профессии добрую половину человечества, вознеся оставшихся минимум на пятидесятый ярус, откуда ни грязи, ни запах собственных потребностей не ощущался. Как и не были видны лица учеников, слушающих единую для всех граждан нулевого уровня записи образовательного минимума и отсылающих фото домашней работы виртуальному учителю.

Роботы заполонили все сферы. Лег в капсулу и, получив изрядную долю радиации сканирующего модуля, получил бесплатный рецепт на солнечные витамины, закрытого бесконечными трассами солнца. Они загружали наши холодильники единым для всех проднабором и раз в квартал скидывали под двери ящики с униформой и нижним бельем.

Стюарт в синем комбинезоне и белых перчатках, несколько поморщившись подал мне на подносе два конверта: «Один для вас, Михаил Николаевич, а другой для вашей супруги, Марии Андреевны. Они подписаны. Впрочем, даже если перепутаете, их содержимое одинаково. Вы же умеете читать?» Словив на себе мой волчий взгляд, он опять поморщился и удалился.

Космические линии еще не успели перестроить с обслуживания туристов на переселенцев.

Конверт содержал рекламные проспекты и брошюры, выполненные на желтой, некогда обёрточной бумаге, являющейся сейчас главным показателем класса люкс. Они могли себе позволить бумагу, найденную каким-то мусорщиков на заброшенном заводе и взлетевшем за облака на фоне огромного спроса на данный раритет.

Среди кучи ненужной информации, я наткнулся на призыв правительства Земли к активной реновации. В моде теперь эколюкс: замки на побережье и охотничьи домики в лесах. Школы с учениками, резвящихся на зеленой траве. Небожители решили очистить помойку. Нет, не от собственноручного произведённого мусора, а от грязных мусорщиков, санитаров Земли и свидетелей гадкого к ней отношения тех, кто общается с природой лишь через огромные экраны, демонстрирующие необъятные поля и высокие леса. Все стало на свои места, мышеловка щелкнула, перебив пуповину с Землей, теперь мы Марсиане.

Вздутый куполами – городами Марс выглядел по-доброму наивно, словно усеянный мыльными пузырями, игривых ангелов, решивших дать еще один шанс, тем кто по уши погряз в собственых грехах.

По прибытии в Марсопорт, мы прошли медосмотр в капсулах- сканерах, а затем открытыми автобусами были доставлены к своим кварталам, согласно заполненным листам первоначального капитала.

– Ипотека пожизненная. – Обрадовала нас риелтор, суетливо подсовывая планшетку с договором. – Но, если и на детей лотерею выиграете, они могут наследовать дом с правом выплаты. Считайте выгодное вложение, пока вы продолжаете свой род, дом ваш, с учетом ежемесячный платежей в 50% от зарплаты. Каждого! Вот здесь пальчики приложите.

– А если мы без работы останемся? – Испуганно спросила жена.

– На Марсе? – Засмеялась риелтор. – Это невозможно. Главное, чтоб налог на воздух опять не подняли, а так… Да на что тут тратить – Начала она и осеклась. – Решайтесь, а то вон еще сорок семей стоит.

Действительно, за нами уже образовался хвост из страждущих. Может обратно вернемся, денег хватит, а что потом? А здесь перспектива: школа с учителями, детский сад должны сдать через несколько месяцев, для переселенцев с детьми и будущих марсиан и работа вдали бесконечного тления мусорного вулкана. Солнце, распластавшееся своими лучами по прозрачному куполу, имитирующему Земное небо, окончательно убедило меня в правильности выбора. Главное, чтоб воздух не подорожал, думал я, оставляя свой отпечаток рядом с пальчиком супруги.

К ипотеке прилагалась работа, которую выбирал каждому переселенцу местный совет, согласно заполненным еще на Земле анкетам.

Может это и к лучшему. Не надо нервничать ожидая собеседования, а потом изображать из себя мастера с пяинадцатью руками (четырнадцать рабочих и одна запасная) или волшебника, умеющего уместить в Марсианских сутках, которые отличаются от земных всего лишь на тридцать семь минут, месяц работы, а лучше два.

Я еще вздрагивал от воспоминаний хождения по Земным конторам. Сфера у всех была одна, но и в этом кластере имелся огромный профессиональный разбег, от работы на полигоне, до руководящих постов второго уровня, отдающих распоряжения с экранов планшеток, не покидая насиженного места.

Я мечтал бороздить океанские просторы, собирая постоянно фонтанирующую нефть из давно прогнивших нефтепроводов. Закидывать огромные боны и гнать эту нечисть к берегу, а потом скармливать бактериям, ожидающих кормежки в огромных чанах.

Ученым умам так и не удалось вывести бактерий, пожирающих пластик, что стало бы бомбой замедленного действия в давно уже полимерном мире.

Я был бы рад даже небольшой шхуне, ловящий пластик, огромными сачками, который давно уже изгнал из океана всю живность, отправленную по частным аквариумам и очищенным, силами любителей естественного мира, резервациям.

Прибыльные рабочие места передавались по наследству и единственным способ сместить поле профессиональной деятельности – это объединиться браком с тем, кто хотел бы жить подальше от нефтяных приливов и пластиковых ветров, несущих колкие гранулы с мусороперерабатывающих заводов.

Руководство одного из таких предприятий так же отказало мне в работе, просчитав, что моя жизненная энергия не устоит неподвижно двенадцать часов у сортировочной ленты, а необъятные полигоны, вытеснившие некогда цветущие поля, позволяли носится савраской по живущему свой жизнью организму, предотвращая газовые взрывы клокочущего нутра.

Планшетка, вырвав меня из воспоминаний недельной давности, выдала сообщение: «Ждем вас завтра на улице Энтузиастов к семи утра». Смущало место встречи. Улица Энтузиастов – это задворки нашего квартала, где только реальный энтузиасты могли согласится жить так близко к палящему солнцу и обломкам некогда соседних планет. Куда нас не выкинь, мы тащим за собой свой самовар, надеясь, что в этот раз он уж точно не рванет, как это уже было на Венере и Юпитере, осколки которых до сих пор проникают через атмосферу Марса. Купол Марсограда уже неоднократно пробивало частичками некогда соседних планет.