- Что думаете о возможности возведения капитального моста?

  - Я не инженер, - Панцирь пожал плечами. - Тут специалистов спрашивать нужно. Как по мне, так проще дорогу южнее проложить, километров через сто на юг разлом заканчивается, правда, там другие проблемы, большой массив заражённой земли.

  - Что же, - подполковник сложил карту вдвое и убрал со стола. - Ваша информация нам очень здорово поможет. Теперь о вас: чем занимались до войны?

  - Служил в армии, - не стал скрывать Панцирь. - Сержант. В разведбатальоне по контракту. Да вы ведь знаете.

  Они действительно знали, тем более что он при входе назвал его по имени и отчеству, а значит, раскопали информацию.

  - Да, мы знаем, - Пименов вздохнул. - Это большая удача, что вы сюда добрались, нам предстоит ещё многое сделать. Чем планируете заниматься дальше?

  - Останусь с вами, - уверенно ответил он. - Буду воевать или работать, всё, что прикажут. Только хотелось бы самому кое-какую информацию получить.

  - Получите, - Пименов встал и направился к выходу. - Сейчас вас отведут в баню, помоют, оденут и поставят на довольствие. А по ходу процесса специальный человек доведёт до вас всю необходимую информацию относительно нашей деятельности.

  Специальным человеком оказался невысокий худощавый мужчина лет тридцати, одетый в гражданский костюм, пиджак с рубашкой, который представился Семёном и повёл Панциря дальше. Первым пунктом была баня. Мылся он относительно недавно, но после всех своих приключений снова стал выглядеть, как румынский военнопленный. Бушлат и куртка превратились в лохмотья, да ещё рана на плече беспокоила. В горячке боя он её не заметил, а осколок стекла впился в мясо сантиметра на три.

  В бане ярко светила лампа под потолком. Вообще, он заметил, что электричество тут не экономят.

  - Раздевайтесь, - скомандовал Семён. - Нужно вашу рану осмотреть, промыть и сменить повязку.

  Панцирь начал стягивать одежду.

  - Мне сказали ввести вас в курс дела, - продолжал говорить Семён, разматывая бинт, который успел присохнуть. - Задавайте вопросы, а я буду отвечать.

  - Насколько всё серьёзно? - задал Панцирь свой главный вопрос.

  - Что всё? - не понял Семён. - Сейчас больно будет.

  С этими словами он рванул присохшую повязку, бинт оторвался сразу, но из раны снова потекла кровь, которую он начал промакивать салфетками. Панцирь только слегка поморщился.

  - Ваша контора правда способна нагнуть всю страну?

  - Наша, как вы выразились, контора, не собирается никого нагибать. Те поселения, что уже отошли под нашу руку, сделали это абсолютно добровольно. Отчасти потому, что так они будут иметь доступ ко всем (почти всем) благам цивилизации, таким, как медицина, лекарства, электричество и образование. Пожив в дикости, человек поневоле начинает всё это ценить. А отчасти стимулом выступило чувство безопасности. Есть ведь и такие сообщества, которые ни с кем не идут на контакт и уничтожают всех, кто не успеет убежать. Недавно вы сами имели с ними контакт, как думаете, можно будет их приручить?

  Панцирь покачал головой.

  - Бесполезно, только в расход.

  - И мы того же мнения, а потому процесс восстановления государства пойдёт непрерывно, кто-то присоединится добровольно, кто-то польстится на положенные плюшки, а безнадёжных мы просто истребим.

  - А сил хватит?

  - Это вопрос открытый, если противники восстановления государства выступят против нас единым фронтом, то нас ждут тяжёлые времена, но такового фронта у них не получится, а поодиночке наши вооружённые силы смогут разгромить любой отряд. Наше самое уязвимое место - люди, вот их нам катастрофически не хватает. Там, под землёй, - Семён ткнул пальцем в кафельный пол, - ждут своего часа тысячи человек, взрослых, отлично образованных, умеющих, если не всё, то почти всё.

  - А чего они ждут? - Панцирь дождался, пока Семён закончит с раной и полез под душ. Струи горячей воды дарили блаженство, не столько сами по себе, сколько в качестве символа цивилизованной жизни.

  - Понимаете, - Семён, чтобы заглушить звук льющейся воды, стал говорить громче, - государство, будучи временно загнанным под землю, ни на секунду не останавливало свою деятельность. Там много лет плодотворно функционировал институт генетики и микробиологии, спасти тогда удалось почти всех учёных, необходимых для создания вакцины. Часть уже привили, пусть вакцина пока и далека от совершенства, часть ещё там, в так называемых чистых зонах, ждёт своего часа. А ещё там родилось за все эти годы около восьми тысяч детей. Понимаете, что это значит? Восемь тысяч, здоровых, способных к размножению. Держите мыло.

  Он протянул Панцирю белый брикет размером с сигаретную пачку.

  - А ещё, - продолжил он говорить, - сохранилось производство. Патроны, лекарства, горючее, электроника, батареи. И техника на ходу. Не только военная, строительная тоже, и люди, умеющие на ней работать. На ближайший год в планах имеется восстановление железной дороги отсюда и до Уральского разлома.

  - Будет сложно, - заметил Панцирь, смывая мыло с головы, мыло имело какой-то едва уловимый химический аромат, но опознать его он не смог. - Я Пименову объяснял, что там половину рельсов растащили, да и местные далеко не мирные, там дикие земли, я сам едва пробрался, почти всю дорогу на брюхе прополз и все патроны извёл.

  - Разумеется, этому будет предстоять зачистка местности. Полноценная, под ноль. В последние годы площадь лесов увеличилась, но европейская часть России всё ещё плохо подходит для партизанщины, стоит нам ликвидировать основные поселения, как дикие земли станут вполне себе домашними.

  - Ликвидировать с людьми? - Панцирь принял из рук Семёна большое белое полотенце и начал вытираться.

  - Нет, без нужды мы не убиваем, даже те, кто сдался в плен, пригодятся.