Одно воспоминание скрашивает те бесцельно убитые алкоголем годы. Помню как –то вечор, Единорог, после пары бокалов остался с очередной пассией, я ушел спать и часа в три ночи раздается звонок, везут ножевое ранение сердца. Обычно в таких случаях фельдшер скорой помощи ставит в известность ближайшую больницу – старшего дежурного хирурга и тот организовывает прием больного, то есть в Помойку (приемный покой) спускаются дежурный реаниматолог, хирург, медсестры, лаборантки и пр. пр.
Бегу из ближней оргинаторской в Дальнюю, врываюсь – думая, что Единорог совокупляется, однако, он лежа как Шелдон в знаменитом сериале «Теория Большого Взрыва», спокойно открывает глаза и молвит, типа иди в операционную пусть, мол девки разворачивают операционную, то бишь моются (обрабатывают руки, надевают операционные халаты и др).
Врываюсь в операционную в истерике, санитарка со стоическим хладнокровием заявляет мне, типа «Мы всегда готовы», работницам оперблока доставляло удовольствие охолаживать молодых интернов.
Успокаиваюсь, и в этот момент на сидячей каталке в операционную завозят больного, последний в стельку пьяный распевает что-то вроде «Минь сине шундый согындым». Шок усиливается, перекладываю больного на операционный стол – никого, открывают грудь – точно в проекции сердца ранение.
Мне пришлось работать на скорой фельдшером и я знал, что тампонада сердца очень быстро приводит к остановке сердца при его ранении. Больной постепенно затихает. В этот момент является Единорог, моментально, не одевая халат и перчатки опускает руки в тазик со спиртом, вытаскивает оттуда скальпель и О! Ужас – грудная клетка распахнута и дырка в сердце заткнута указательным пальцем Единорога. Я опешил. Единорог, спокойно изрек, «Ну ты чего? Давай шить». С этим проблем не было. Видимо в такие моменты хирургами движет Высший Разум.
Когда мы зашивали грудную клетку, появились анестезиологи, но до конца операции так и не смогли поставить капельницу, вся кровь вытекла из организма и сосуды опустели. Единорог, закатетеризировал бедренную артерию и ушел. Спустя какое-то время ищу значит Единорога, того нигде нет, тут слышу какой то шорох в бельевой – ну конечно, Самец на подоконнике что называется, общается с оперсестрой, которая успела к концу операции. Так сказать, Доминант наказывал Сабмиссива. Поразительно, то, что мы не заразились от этого алкаша-больного ни СПИДом, ни гепатитом. А он – через сутки был переведен из реанимации и сбежал в тот же день похмеляться!
Да, Единорог изредка давал мне ассистировать, но жестко следил за тем, чтобы ничего лишнего не сделал, а тем более не понял. Я чувствовал себя юнгой на корабле, заброшенном в дальние моря, которого корсары при любой оплошности могли просто утопить, впрочем, и был не далек от истины.
Интернатура была проверкой на выживание, как любили у нас поговаривать: «Год интернатуры идет за 3 года условно». К чести Единорога, он пытался несмотря на свою тотальную жадность сохранить лицо, другие хирурги, во время операции просто орали на интернов, в том числе и на Вашего покорного слугу, не стесняясь в выражениях, не смущаясь оперсестер и санитарок, которых после операции приводили в «Оргинаторскую» поили водкой или чем Бог послал, выгоняли нас интернов и занимались тем, что, Впрочем об этом чуть позже.
Для более точной картины должен заметить, что Акела был евреем и наиболее сильное впечатление на меня – человека у которого оба деда погибли на Великой Войне, произвели слова Акелы о том, что его отца учили немецкие хирургии. Наиболее впечатляющим был благоговейный трепет, с которым это было произнесено. Он поговаривал, что у нас немецкая школа хирургии, а немцы учили, что руками ткани организма трогать нельзя, только инструментами. Как-то, когда уже был кандидатом наук, Акела сказал, со всегдашним своим специфическим юмором, чувствуя то, что я недоволен своей оперативной активностью, что мол «Его учили, что для того чтобы стать хирургом нужно много и много смотреть как другие оперируют».
Почему об этом пишу, потому что оперативная активность напрямую зависела от завотделения. И когда мне говорят, что психоаналитики – это некая секта, мне смешно, поскольку те обряды инициации, те круги ада которые необходимо пройти, для того чтобы стать хирургом не идут ни в какое сравнение с обрядами инициации психоаналитиков. Хотя любая психоаналитическая организация в сущности это синекура, занимающаяся раздачей статусов за деньги.
Первую операцию которую выполняет интерн, или человек мечтающий стать хирургом- это аппендэктомия. Для не сведущих должен сказать, что Каа и Единорог как-то хвастались, что на спор создали очередь в отделении, собрали 6 пациентов с аппендицитом и на параллельных операционных столах на скорость оперировали, время аппендэктомии составило в среднем 5 минут. Если не ошибаюсь, выиграл Каа. То есть для серьезного хирурга аппендицит – та операция, с которой начинается хирургическая карьера, мои учителя свои первые аппендициты, по их словам сделали на 3-м курсе мединститута.
Однако, для меня, как впрочем и для других «кафедралов» – это была хрустальная мечта. Должен пояснить, что врачи делятся на две категории: отделенческие – те, которые получают зарплату в отделении хирургии и кафедралы – получающие зарплату в мединституте и преподающие там. Помню, как долго намекал Единорогу о необходимости инициации, но все было тщетно. Неискушенность в «нечеловеческих» отношениях была моей слабостью. Почему «нечеловеческих», потому что большинство из хирургов называли друг друга, в шутку разумеется, Животными. Понимая, что мои кафедральные шефы никак мне не помогут в освоении секретов хирургии, я пустился во все тяжкие. Надо сказать, что Единорог, с молчаливого одобрения Акелы практиковал групповуху, как метод трибалической инициации. В те времена, для меня секс был неким таинством, однако, мои иллюзии были быстро развеяны.
Как-то у нас лежала жена его друга – известного в те времена ресторатора. Эта женщина со странным именем Хелена умела произвести впечатление, высокая блондинка с превосходной фигурой, одевающаяся с провинциальным шиком, была женщиной из других Миров.
Без задних мыслей, Спросил Единорога: «Ты трахнул Хелену?» Единорог, изменившимся голосом все отрицал, по его ответу было понятно, что было все – орал, анал и пр. К сожалению, не обладаю брутальностью Единорога, но чтение мыслей – это иллюзия, однако эмпатия – непременный атрибут хорошего психоаналитика и считывать чувства довольно легко. Моя мама любила говаривать, что когда лжешь – нельзя смотреть людям в глаза. Мои коллеги, если можно их так назвать, нагло ззырили в глаза и вдохновенно врали. В те времена семья ресторатора ездила на американце представительского класса и было смешно наблюдать, как они граблями прочесывали лужок перед больницей, на котором они потеряли ключи от своей машины. Да, у богатых тоже бывают проблемы.
Впервые Единорога увидел в году 1989, почему его запомнил, в большой оргинаторской в углу за стенкой из шкафов, сидела девушка (голубоглазая блондинка) , явно отличающая по внешним тактико-техническим характеристикам от большинства башкирских женщин.
Конечно, некоторые мои знакомые брезгливо отзываются о жительницах Башкирии как о «низкожопках», но в общем-то, действительно, когда приезжаешь в Европу видишь радикальное отличие от интерфейса россиянок. Так, вот эта девица, как выяснилась была студенткой –медичкой, и по всему было видно, что в отношении Парнокопытного она была настроена весьма серьезно. Окончив звероинститут она стала психиатром, что было весьма символично, похоже, было что украинские корни в ней победили. А поскольку женой Единорога в те времена была бизнес-вумен, высокая интересная дама, о окторой уже упоминал выше, изредка появляющаяся в отделении, было видно, что успех жены, подорвал их семейные отношения.
У Единорога была в те времена интересная техника соблазнения, он мог например, посреди застолья, забыть обо всех присутствующих, перегнуться через стол и впиться небритыми губами в девицу. Последняя, буквально застывала с широко открытыми глазами и приходила в себя только через несколько минут. Конечно, эта техника больше похоже на НЛП –якорение, впрочем ни о каких серьезных душевных проблемах у нарциссов речи не идет.
