— Постарел, — констатировал он для меня.

— Угу, — буркнул я, никогда не отличаясь витиеватой манерой вести светские беседы, зато имея прямолинейность и привычку говорить в лицо всё, что думаю.

Повисло неловкое молчание. Бармен наполнил штофы глифтом и пододвинул к нам. Я слышал, как Джек громко сглотнул слюну. Тренер презрительно покосился на него, взглядом как бы говоря, что налил ему только за встречу со мной. Я усмехнулся.

— Почему ты здесь, Геральд? — наконец-то прямо спросил он.

Рядом крякнул Ангел, выпив свою порцию напитка. Я был готов убить его. Тот осекся под моим взглядом и чуть боязливо отодвинулся. Откуда-то из самых глубин груди родился тяжелый вздох и я посмотрел на свои руки, затем поднял взгляд на тренера и, не жалея эпитетов для Сатаны, произнес:

— Потому что этот, мать его, ублюдок, повелитель гребаной преисподней и король, сука, нас, выставил меня вон как шелудивого пса за свой промах, меня, который верно служил ему вечность, и разжаловал до Демона-искусителя, да ещё вон с таким куском дерьма, как этот Ангел, — обидно обжигающие, грязные слова лились из меня как из помойного ведра.

Джек с обидой смотрел на меня и в его маленьких поросячьих глазках начали копиться слезы. Тренер опустил глаза и чуть мотнул седой головой.

— Я предупреждал тебя, Геральд, — его голос прошелестел, отразившись в моем сознании: — Служить надо только самому себе. Посмотри на меня — в прошлом лучший Демон, а сейчас вынужденный торговать дешевой выпивкой и быть сутенером грязным девкам.

Я горько вздохнул и выпил штоф глифта до дна. Тренер не преминул вновь налить мне до краев.

— Тебе всегда за счет заведения, — тепло произнес он.

Я благодарно мотнул головой и увидел, как рядом заерзал Джек. Я закатил глаза и кинул крупную адскую монету. Тренер удивленно воззрился на меня, а затем на Ангела, а потом понимающе кивнул.

— Ты с ним в тандеме, — утверждающе проговорил он. — Хотел бы я увидеть эту душу — это будет очень великий человек…

Учитель чуть задумался словно не зная, что сказать.

— …Либо проститутка, — произнес я, засмеялся и выпил ещё глифта.

— Проститутка? — женский голос за спиной заставил меня обернуться.

О, что за чудесная чаровница предстала перед моими очами! Определенно, настроение стало приподнятое, бодрое, я бы даже сказал. Конечно, Демон была обычной грязной шлюхой, с обвисшими грудями и колготками в сетку, но я смотрел на её огромный рот и понимал, что не останусь сегодня без сладкого. Бармен усмехнулся и кинул мне ключ от номера.

Я схватил ее за руку и потащил наверх в номер. Моё нетерпение было очевидным и уже на полпути мы обжимались возле запасного выхода. Её сочные губы тянулись к моим.

— Никого никогда не целую в губы, — произнес я, слыша, как мой голос сбивается, от того, что послушная шлюха не стала настаивать и встала передо мной на колени.

Щелчок открывающегося ремня и шуршание молнии на брюках, секунда и я в удовольствии поднял голову к потолку и закатил глаза. Так хотелось расслабиться, выкинуть из головы мудака Сатану, придурка Джека и мелкое орущее человеческое дитя. Неторопливые движения рта шлюхи по возбужденной до предела трепещущей в предвкушении плоти, скользящие движения её рук по моим крепким бедрам и я уже готов был сбросить напряжение бесконечного бремени, как… Как я почувствовал легкую тревожащую меня боль в голове и позвякивание в ушах. Я открыл глаза и оглянулся на пустой коридор. Снова прикрыл глаза, пытаясь настроиться на сбитый лад. Но мои симптомы не отступали, а, казалось, стали только сильнее.

Я взвыл и, отпихнув от себя ничего не понимающую шлюху, на ходу приводя свою одежду в порядок, спустился вниз и стремительным шагом подошел к барной стойке. Учитель, выгнув бровь, многозначительно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Джек же, повернувшись, с ужасом уставился на мое гневное лицо голодного мужика, оставшегося без первого, второго и компота. Я развернул его к себе и начал трясти за грудки.

— Какого хрена со мной происходит, мать твою?! — ругнулся я, руки чесались врезать по этому синему одутловатому и, в общем-то, беззлобному лицу ангела.

— Что?! — просипел он, бледнея, его лоб мгновенно покрылся потом.

— Я слышу звон в своей голове и она просто раскалывается от боли, — еле вымолвил я, потому что очередной приступ не заставил себя ждать.

— Э-э-э-э-это «фишка» хранителей… — заикаясь, еле вымолвил он, — Ты благословил, а точнее, проклял дитя, ты теперь её хранитель и когда ей будет требоваться твоя помощь, эта боль и звон будут преследовать тебя всегда.

— Твою ж мать… — ругнулся я и отпустил трепещущего в моих руках Ангела.

Тот отпрянул от меня, как черт от ладана и огладил свою одежду. Я проклинал сейчас себя самыми грязными ругательствами. И какого лысого я вообще «благословлял» эту кровопийцу! Боль не унималась, звон стоял в ушах.

— Что надо делать, чтобы это закончилось, — просипел я, хватаясь за виски, пытаясь унять пульсацию в них.

— Быть вблизи своего человека, который в тебе нуждается, — тихо произнес Джек, — Помочь ему во чтобы то ни стало…

— Нуждается во мне?! Помочь ему?! — гневно прорычал я, представляя, как погибнет от моих рук это маленькое тельце.

Я опять почувствовал легкое приятное покалывание в ладонях и внутри до такой степени смутился, что схватив в охапку Ангела-бедолагу, так и не успевшего опрокинуть в себя последнюю рюмку, услужливо налитую моим бывшим тренером, покинул то место, из которого не при каких других обстоятельствах никогда бы не ушел так скоро и так спешно. Мельком взглянув в несчастное лицо моего напарника, который также как и я только начал вкушать прелести этого злачного приюта падших, я раздраженно хмыкнул и уже скоро мы стояли у кроватки маленького орущего монстра.

В углу темной комнаты, единственным источником света в которой была луна, тускло отражающаяся в толстые стекла старинного монастыря, среди других стояла кроватка, в ней — орущий маленький ребенок. Я оглянулся и понял, что все вокруг спят… как Ангелы… Поморщился, но сравнение точно отражало ситуацию. И только мой подопечный кусок плоти не спит и орет сейчас как исчадие ада, а может так оно и есть.

— Может она…? — спросил Джек, указывая пальцем на пеленки и с заботой глядя на девочку.

— Хочешь проверить? — предложил я с издевкой.

Ангел приблизил к ней свою руку и младенец заверещал с такой силой, что в пору бы вызвать национальную гвардию. Я свирепел каждую секунду, отодвинув Джека от кроватки, с перекошенным от гнева лицом, выставив вперед указательный палец, открыл было рот, чтобы выдать гневную тираду, как этот орущий комок плоти, называемый человеческим детенышем, засмеялся. Беззубым, чистым, нежным смехом. Рядом всхлипнул от умиления пьяный старый сентиментальный Ангел. Но меня-то этим не проймешь… или проймешь? Я как-то осекся весь и снова открыл рот, а потом также закрыл его, гнев улетучился. Ребенок беспорядочно, сучя маленькими пухлыми белыми ручками и ножками, смотря прямо на меня, схватил меня за палец и улыбался. Я шумно сглотнул и почувствовал, как приятное покалывание в ладонях разлилось на мои жилистые предплечья. Я испугался и попытался отнять палец, но не тут-то было. Маленькая девочка вдруг затихла и внимательно, даже серьезно, смотрела на меня, но мой палец не отдавала, схватившись в него «мертвой» младенческой хваткой.