Сон. Ему снится, что он в маске перед зеркалом. Зеркало иногда мерцает, и он пропадает как приведение или вампир. Как голограмма.

… Мужчину разбудил телефон. Он смотрит на экран телефона. Не отвечает. Нажимает кнопку отказа. Ложит его на столик. Мужчина смотрит в окно и наконец – то закуривает. На журнальном столике рядом с его любимым диваном пепельница. Его сотовый телефон пачка сигарет и зажигалка.

Дикторский голос за кадром.

… – Человечество давно смирилось с тем, что он неудачник. Именно он, как и многие его соседи, и бывшие друзья. Но все – таки… Он один из миллиардов. Со сложившимся собственным мнением на все и даже с характером. Он не герой из Голливудских блокбастеров. Он не человек года. И не миллионер. У него нет не уголовного не выдающегося в плане карьеры прошлого.

Закадровый Голос Второго диктора. Похоже на спортивного комментатора.

– Но главное, что у него есть, это его богатый внутренний мир. Честно.

Мужчина даже одобрительно кивнул в знак согласия. Подмигнул. И участливо вздохнул. Кашлянул и потер подбородок.

Он словно внутренне подмигнул самому себе и улыбнулся всем тем, кого знал и по-прежнему любил.

Голос диктора.

… – Он не параноик и не озлоблен на весь мир. Протестующий против всего того что ему не нравится. Но с другой стороны он знает, что он есть и мыслит. Существует. И ему это нравится. Как этот джаз, например. Смотрите на что он еще способен. Нравится женщинам, например. А не только самому себе. И это непростительная роскошь в наше время. Без перемен. Застой. Но смотрите на что он еще горазд. Гора с плеч.

Диктор расхохотался. И продолжил:

Он может еще хитрить. Лукавить. Обаяшка. И еще, смотрите. Он как в детстве, словно внутренне подмигнул самому себе и одновременно улыбнулся всем тем, кого знал и по-прежнему любил. Он не разучился любить. А… каково.

Мужчина устало закрывает глаза и наслаждается музыкой.

Ему представляется осенний парк. И маленькая девочка лет трех с охапкой огромных для нее опавших желтых листьев.

Титры-

… – Как в кино… Это его подсознание или душа. Не протестует. Отдыхает.

Голос диктора.

– К старости все становятся сентиментальными и немного глупыми. От слова маразм. Мозг, наверное, действительно замедляет свой ритм. Стратегию и тактику поведения и подчеркиваю внутренних как интересы, а не геополитика междоусобных войн и протестов. Противоречий и основ всего. Философий. А не поэзии для ботаников. Предубеждений и противопоказаний. Провокаций и аппозиций. Антисемитских лозунгов. От его подсознания. И мозга. Стареет вместе с нами. И жалуется. Например, на непогоду. Его правая половинка живет в Азии. А левая в Европе.

В углу комнаты большой телевизор. Его окно в мир. На стене фотография его жены. Лет тридцати. Красивая брюнетка.

Ночь. Старик уже на мотоцикле типа Харлея. В кожаной куртке. Смотрит на окружающее свысока. А вдалеке все тот же постаревший и немного сдавший позиции и похудевший волк. Смотрит опять мудро. Но не свысока. Как индеец.

… Голос диктора. Второго бойкого как спортивный комментатор.

– И как старая привычка она просто обязана развиваться. Вглубь и вширь. Оригинально и не все понятно так сразу. Но не надо быть поэтом. Главное быть человеком. Про байки из склепа. Истина не в вине. А в трепетном притяжении Земли. К старости. Не к корысти. А кто-то еще под корой твоего же головного мозга. Подсознание. Чувство вины.

Голос первого диктора.

… – Искуситель или в жанре цветов на городской клумбе и по интересам. И кино. Клоуны – это старики. Ангелы дети. И только иногда наоборот. Как почтовые голуби.

Цитата Второго диктора. Более шустрого как спортивный комментатор.

… – И если мужчине надо быть сильным, то это про телевизор. Шутка. Он не мозг, которому надо развлекаться и отвлекаться от бурной деятельности. В этом ему намного и даже категорически как аллегория легче. Он как осень. И скоро из телевизора повалит листва. И разве это не гениально? Как одиночество?..

Титры… В облаках табачного дыма.

– В курительной комнате снов.

Кухня. Вечер.

Мужчина наливает себе чай. На холодильнике стоит маленький телевизор, по которому передают новости. Та самая театральная пауза. Когда человек словно отсутствует. Его душа и помыслы где – то не здесь… Размышляет с умным видом. Мечтает или философствует внутренне. Умиротворен. Но это не на долго. Легкая скованность или депрессивность все – таки проскальзывает. Но не на долго. Через пару секунд человек опять спокоен и уверен в себе. А ля в своей правоте. И собственной философии.

Голос мужчины.

… – С позиции противоречивых высказываний в искрометности достижений упитанности мозга и нирваны от слова нейроны, обычного как завтрак – разума и амбициозности того что всегда или все еще движет как по инерции. Но в начале очень даже ничего. Бодро как от чашки хорошего крепкого кофе. А потом вспыльчивость и даже агрессивность. По настроению. И хорошо, если можно настроиться как приемник на позитив. На волну благодушия и как сказал бы философ или священник все познается в сравнении. Как вырванный зуб. После зубной боли. И зубная боль тоже.

И душа может болеть. Она сама по себе. Наверное. И почти наверняка, что она есть. Честно. Как листопад. Это как чих. Апчхи… Я цитирую. Не агрессия. А скорее страх почти, что мания преследования. Ужасно. Но это было. Хорошо, что прошло. С позиции интересов и потенциала, который все еще есть. Странности и копание в себе уверенность силы. А не паранойи. Творчество или импровизации.

Титры – В виде огненной тонкой надписи на окне.

… – Маленький человек. Театральная пауза. Не свечи. А Вечер.

Голос второго спортивного комментатора…

…– Интим не предлагать. Он сам себе интим. Шутка.

Спальня. Вечер. Старик листает глянцевый журнал. Устроившись поудобней в своем любимом кресле. Рядом на журнальном столике лежит его телефон и ваза или корзинка с фруктами. Небольшая фотография его бывшей жены в рамке. Он смотрит на фотографию с умилением и даже с трепетным восторгом, словно до сих пор любит ее.

Голос диктора.

… – Но так ли это? И прошло ли чувство уже давно, и как всегда притупилось с годами, став обыденным или привычным, и остались только воспоминания. Не полный ли он сноб и эгоист. И способен ли он любить кого – то вообще?..

Голос второго диктора. Спортивного комментатора.

… – Скорее всего, он обычный человек которому за шестьдесят. Осталось что – то в душе. Как привычки. И характер. Не Цезарь же. Или Наполеон. У него даже нет друзей. С возрастом это простительно. И с возрастом это проходит. Как столкновения хорошего и плохого. Добра и зла. Нет поклонников или членов его тайного общества. Скорее всего, кружка по интересам. Не то чтобы армии.