Было огромное желание завопить изо всех сил, но мышцы горла оказались сведены истерической судорогой, и я смог выдавить из себя только пронзительный писк. Визжа, точно сломанный пылесос, я попятился к искорёженному люку, глядя на чёрную дрянь, скользящую к ступеням, ведущим на мой балкончик. Не было никаких сомнений, что жидкость (если это была жидкость!), проглотившая Сергея, устремилась за мной. Причём скорость этой фигни ещё намного выросла, и теперь она могла обставить бегущего человека.
Мысль об оставшихся мне считаных секундах жизни заставила штурмовать узкую щель между люком и стеной. Забросив внутрь автомат, я начал протискиваться, цепляясь за выступы стены и кромку люка. Куртка трещала по швам, ногти ломались, вынуждая шипеть от боли, а голова получила несколько хороших шишек, но цель оказалась достигнута – мало-помалу я продвигался вперёд. Пятки буквально горели от предчувствия касания тёмной гадости, и это ещё больше придавало сил, превращая меня в самого энергичного червяка в мире.
Узкий проход наконец выпустил меня, и я вылетел, точно пробка из бутылки, шлёпнувшись на собственный автомат. Времени осмотреться не было, и единственное, что я понял: меня занесло в крохотную пещеру, стены которой состояли из высоких кристаллов коричневого цвета. В противоположной стене на двухметровой высоте находилось большое, широкое отверстие… Зарычав от отчаяния, я швырнул туда автомат и начал подпрыгивать, пытаясь уцепиться за скользкие края. С третьего или четвёртого раза мне это удалось, но, как только я начал подтягиваться, пальцы соскользнули, и земля с радостью встретила меня. За спиной тихо булькнуло, и почти без разбега я запрыгнул в дыру.
Здесь я на мгновение задержался, оглянувшись. В коричневый зал медленно втекала чёрная струя, тихо шелестящая в своём зловещем движении. Вопреки всяким физическим законам жидкость карабкалась вверх по отвесной стене, продолжая преследовать меня. Издав идиотский смешок, я пополз по крысиной норе, в которой находился. Узкий лаз вёл прямо, слегка уходя вниз. При каждой попытке увеличить скорость ползка куртка цеплялась за какой-нибудь камень, и я бился лбом о стену.
Наклон лаза вдруг увеличился, а поверхность камня стала отполированной до блеска, будто эту нору тщательно шлифовали. В связи с этим метод передвижения был откорректирован: я потерял равновесие и на огромной скорости заскользил по наклонной. Теперь я, наоборот, стремился затормозить, упираясь в стены руками, но помогало это мало. А кончились эти попытки так и вовсе хреново: зацепившись ногой за какой-то выступ, я перевернулся на спину и уже без задержек устремился вниз следом за улетевшим оружием. Единственный плюс в этой ситуации – теперь я мог наблюдать за тем, как лаз в нескольких десятках метров позади наполняется бурлящим мраком.
А потом вокруг меня появилось открытое пространство, наполненное золотистым блеском. Очень много открытого пространства и свиста в ушах. Не успел я сообразить, что это означает вообще и для меня в частности, как земля в который раз за эти два дня жёстко приняла моё очень бренное тело в свои крепкие объятия, окончательно выбив из него слабый дух. Свет в голове мигнул и погас, а я отправился в царство сумеречных сновидений, где нет ни страха, ни боли.
К сожалению, подобное счастливое состояние длится весьма недолго. Яркий свет разодрал мои веки, и боль моментально заполнила каждую мою клеточку. Соображал я с огромным трудом. Какое-то твёрдое дерьмо сильно давило мне на хребет. А надо мной из круглого отверстия в жёлтом потолке нависала огромная чёрная капля. Непонятное образование пульсировало в такт ударам крови, блуждающей в недрах моей несчастной головы. Почему-то я решил, будто лежу под водопроводным краном, и начал распахивать рот, намереваясь вдоволь напиться воды.
И тут шестерёнки мозга встали на место, а меня словно молнией шибануло. Чёрная дрянь, пожравшая Серёгу, наконец догнала меня и теперь тяжело выкатывалась из жёлоба, по которому я прибыл сюда, собираясь проглотить. Надо было куда-то бежать, спасаться, но силы окончательно покинули моё избитое тело, оставив беспомощно дожидаться наступления смерти, пульсирующей всё ниже и ниже. Я уже мог видеть своё искажённое отражение в тёмной поверхности кошмарной капли, которое нетерпеливо гримасничало в ожидании того момента, когда мы сольёмся воедино.
Подобного ужаса я ещё никогда не испытывал. Хотелось завопить, взмахнуть руками или хотя бы опорожнить мочевой пузырь, но ничего из перечисленного сделать не получалось. Под огромным чёрным пузырём лежала пустая оболочка, наполненная бездной нескончаемого ужаса.
Моему внутреннему воплю кто-то ответил! Может, наступающая смерть принесла с собой галлюцинации, но я слышал человеческие возгласы, крики о помощи и безумное верещание свихнувшегося от ужаса человека. Всё, это определённо конец. Пытаясь не видеть, как вязкая мерзость коснётся лица, я закрыл глаза. В голову пришла абсолютно идиотская мысль, что заначенные деньги надо было отдать жене, потому что сейчас они пропадут вместе со мной. А я хотел приобрести на них так много! Во-первых… Кстати, а почему я ещё до сих пор не умер?
Я открыл глаза и увидел множество очень хороших вещей. Жёлтый потолок, чёрную дыру в нём, пологие стены, опускающиеся к чашеобразному полу, и россыпь прозрачных кристаллов у полузасыпанного лаза в стене. Самое приятное: тёмной дряни, гнавшейся за мной, не было! Мне всё-таки удалось спастись!!!
Я открыл рот и закричал. Казалось, даже стены ответили моему воплю, дребезжа, словно надтреснутый стакан. А потом я понял одно: мне необходимо срочно встать, или дальше придётся путешествовать с мокрыми и вонючими штанами. Не знаю как, но мне удалось подняться, и, едва не вырвав молнию на штанах, я пустил такую струю, которой можно было прошибить стену.
– Бла-бла, – бормотал я, не совсем понимая собственной мысли. – Слава богу, чёрт побери!
Только приведя себя в относительный порядок, я вновь ощутил, насколько болит моё несчастное тело, и, покряхтывая, опустился на пол. На автомат я смотрел с чётко осознаваемой ненавистью: именно он и давил мне на спину, когда я валялся на полу.
Пещера, в которую я угодил, оказалась небольшим тёплым помещением, наполненным ярким жёлтым сиянием, исходящим от стен и потолка. Из солнечных стен, будто чьи-то глаза, выглядывали полупрозрачные синие камни, россыпь которых я заметил чуть раньше. Попади я сюда в другом настроении, потратил бы уйму времени на изучение красивого интерьерчика. Сейчас же я просто лежал, осчастливленный единственной мыслью, что моя жизнь продолжается. Ничего не хотелось, никуда я не стремился, достаточно было лежать на полу, слыша собственное дыхание в абсолютной тишине.
Так я лежал до тех пор, пока в опустевшей голове не появились мысли посложнее.
Я подумал: а как же буду отсюда выбираться? Дороги я не знал, во всяком случае какой-нибудь другой, способной вывести наружу. Тот путь, который привёл меня в эту пещеру, определённо не располагал к повторной прогулке. Чёрная гадость, жрущая людей без остатка, фароглазые тварюки в ледяном зале, когтистое чудовище в зелёном коридоре и на закуску каменные клыки, сожравшие нарика. Я ничего не пропустил, никто не обиделся?
Выход у меня оставался один. И в прямом, и в переносном смысле: двигаться через отверстие в жёлтой стене. Причём чем быстрее я начну свой одиночный поход, тем лучше. Провизии не было, дорога ожидалась неблизкая, следовательно, если я буду тянуть время, то обреку себя на длительную голодовку.
Как же мне не хотелось вставать! Ныло тело, истерзанное экстремальным спуском, и очень хотелось спать. Но я заставил себя подползти к автомату, а после проделать четвероногую ходку к полузасыпанной норе, откуда веяло тёплым воздухом и запахом чего-то сухого и противного. Матюгнувшись и задав необходимый настрой для плодотворной работы, я начал разгребать гладкие голубоватые булыжники, оставлявшие на коже ощущение чего-то слизистого. Механически отгребая камни, я с ненавистью думал о Фёдоре, который так круто киданул меня с этой якобы работёнкой. У меня не было ни капли сомнения – родственничек заранее знал об уготованной мне судьбе. Твою мать! Вот тебе и возвращение через неделю! Не пришло бы даже гроба, дабы моя благоверная демонстративно порыдала на нём. Интересно, какую хрень наплёл бы Федька на вопрос, куда же я всё-таки исчез?
