Ислу и Кенота как всегда встретились на пересадочной станции. Их моментально окружили шустрые узрюки, предлагая невообразимый список услуг. Но путешественники почему-то от всего отказывались и в конце концов попросили только небольшое помещение с шумоизоляцией. Недовольный смотритель станции сразу понял, что клиенты попались невыгодные, и, ругаясь на длительный ремонт индивидуальных капсул, предложил в распоряжение гостей отсек для групповых слушаний. С хитрой улыбкой он добавил, что отгородиться от шума гораздо приятнее на просторе. Ислу уже приготовился возмутиться и протестовать, но Кенота спокойно согласился и вынул из кармана кремниевую метку со знаком Совета, чтобы расплатиться. Увидев кремний, управляющий слегка вытянулся, покрылся красивыми перламутровыми пятнами и, не снимая улыбки, сказал, что для почетных гостей всегда имеется запасная капсула, которая как раз только что освободилась. Ислу разозлился еще больше, но Кенота его остановил:

– У нас мало времени и много вопросов.

Ислу пришлось смириться. Он терпеть не мог этих узрюков. Они заполонили все космические пути и, как самые противные мухи на Седьмой планете Соль, назойливо приставали ко всему живому. Ислу тихонько рычал. Особенно это стало слышно в капсуле. Кенота разложил свои вещи и спросил:

– Ну? И где обещанное угощение?

Ислу молча достал термос и стал разливать чай.

– Ай, горячее! Греющий контейнер что ли?

– Термос.

– Как? Как?

– Термос. Просто термос. Ничего особенного.

– Ммм, какой аромат! Похоже на световой всплеск.

– Да, пожалуй. Называется чай с молоком.

Оба стали пить. Ислу нервозно плавал между стенками, а Кенота сразу расположился на подвесной полке и начал разговор.

– Плоховато у тебя имитация получилась.

– Получилась как обычно, – пробурчал Ислу. – Шерстяной покров у меня всегда не такой как надо, а окуляры в такой плотной атмосфере вообще невозможно настроить.

– Не в этом дело. Ты весь какой-то…

– Вот такой, – Ислу смял лист бумаги и показал комок на раскрытой ладони. – Это не от имитации. Мне не по себе сегодня. Работать здесь очень трудно.

– Что это у тебя? Какой необычный светлый оттенок. Монотонный…

– Это бумага.

– Интересно. Игра что ли такая?

– Какая уж тут игра? – Ислу вздохнул и, пересиливая себя, начал говорить. – Да нет. Они на этом рисуют, пишут. Или сжигают.

– Рисуют, а потом сжигают?

– Ай! – Ислу махнул рукой. Ему явно не хотелось объяснять свойства бумаги.

– Ну, ну. Ничего. Давай выпей еще своего млечного чая. Он действительно хорош. – Кенота тут же подлил себе из термоса. – Нам с тобой кое-что надо обсудить. Скоро Совет, и мне не нравится твой отчет. Строго говоря, это вообще не отчет, а рассуждения о том, как прекрасна Седьмая планета системы Соль, как необычны ее жители и их зачем-то надо спасать.

– Но они действительно не такие, как мы встречали раньше. Они в чем-то похожи на нас, в чем-то даже сильнее и лучше.

– Возможно. Но, во-первых, мы никогда не вмешиваемся в дела аборигенов.

– А зря…

– В чужой дом со своими правилами не приходят. Либо выгонят, либо побьют.

– По-моему, мы только и занимаемся тем, что приходим в чужие дома и устанавливаем свои правила.

– Нам нужна эта планета.

– Зачем? Еще один странный сад Магистра?

– Не нам это решать, а Совету.

– Я уже знаю, что решит Совет.

– Это не отменяет твоих обязанностей. – Кенота стал серьезным. – Про тебя уже спрашивали. – Ислу слегка усмехнулся, но промолчал. – Есть подозрения относительно чистоты твоих исследований. Поэтому давай на время забудем о великом уме и горестях местного населения и подправим твой отчет. Доклад будет делать профессор Гаустер. Начнем с его темы.

– Его тема была бы интересна несколько десятков поколений назад. Сложный звуковой строй у говорунов уже не практикуется, гармония давно утеряна, вместо мелодий шумовые куски, а язык заменяется знаками и картинками. Словом, упрощение во всем…

– Обратное развитие? Так это на нашей практике было. Помнишь звезду Виндар?

– Нет. Там они просто не справились с силами природы. Сначала эволюция, потом тепловой удар… А здесь население активно взаимодействует со своей планетой и, честно говоря, не менее активно портит ее. Мне даже кажется, что больше половины жителей скоро исчезнет. В последнее время участились…

– Знаю, читал и смотрел. Только вулкана не хватает.

– Вулканы здесь, кстати, есть даже под толщей воды.

– Интересно было бы взглянуть на такое извержение. Но не знаю, вернемся ли мы с тобой сюда после обновления.

– Ты уверен, что и эту планету обнулят?

– Других вариантов просто нет. Место отличное. А то, что мешает несколько примитивных…

– Их не несколько! Говорунов много, и некоторые, как мне кажется, умеют думать.

– А по-моему, у тебя коммуникашка треснула1.

– Не будем об этом, – Ислу поежился. Он прекрасно понимал, что его защитная преграда давно дала сбой, что он поддался воздействию местной жизни и проникся существами, которых, видимо, в скором времени почти не станет. И произойдет это в том числе по его вине. Он должен был составить отчет и составил, а теперь с горечью думал, что его деятельность была совсем не на благо цивилизации, а во имя уничтожения малознакомой жизни на небольшой планете для нужд и чаяний некоего Магистра, которого он лично никогда не видел и, скорее всего, не увидит, но который способен разрушить все, что мешает ему на этой планете построить новый мир.

– Смотри, Ислу, ты теряешь стойкость. Это плохо. Давай перекинем тебя на другой объект? Я скажу, что ты слишком глубоко внедрился и испытал пагубное влияние примитивного образа жизни.

– Ты прав, я теряю стойкость. Но это точно не из-за примитивного образа жизни, а наоборот – в надежде найти цивилизацию, которая в чем-то лучше нас. Хотя признаюсь, что у них сейчас эпоха распада. Ощущение такое, что они только едят и пьют, пьют и едят и еще фиксируют бесконечное количество цифровых изображений: себя, еды и себя с едой.

– Это уже не распад, а разложение останков. И ты поддался влиянию этих бактерий?

– Ты читал отчет – они не бактерии. В прошлом они обладали знанием. Но оно находится под таким толстым слоем времён, что мне удалось докопаться только до самой малости. С нами или без нас – у них скоро случится нечто катастрофическое. Либо они выживут и начнут все заново, либо сгорят дотла из-за собственной глупости.

– Вот видишь, они все-таки глупы.

Ислу замолчал.

– А что это за картинки у тебя?

– Это фотографии. Сделал, когда в самолете ехал.

– Ехал – это что такое?

– Ну, типа перемещение с места на место с помощью длинного ящика, который двигается по окружной пространственной.

– Порзики2 мои, это за всю жизнь никуда не доберешься!

– Не забывай, здесь двумерное пространство, а время вообще считается только в одну сторону.

– Все никак не привыкну. Ладно, показывай, что ты у этих полумерков рассмотрел.

– Во-первых, не полумерков, а двумерков…

– Какая разница! Все равно в наш космос им не попасть. Когда мозг сосредоточен в желудке, неба не увидишь. А без третьей небесной координаты…

– Кстати, они об этом догадываются. У них есть такая штука – кино называется. Это надо сидеть в темноте, надеть наглазники и смотреть видеоряд в четырехмерном…

– Ой, не смеши. Четвертое измерение, сидя в наглазниках… – Кенота поморщился и закатил все свои восемь окуляров в потолок. – Лучше показывай фотографии.

На снимках показались поля с высоты взлетающего самолета, аккуратно расчерченные на геометрические многогранники и пестрящие желто-зелеными травами. Между ними пробегала темная вода небольшой реки, до того извилистой, будто ей никак не лилось по знакомому руслу, а захотелось поиграть. На втором снимке подул ветер, и поля стали колыхаться.